Дождливый сентябрь окутал город серой пеленой. Капли стекали по стёклам окон седьмого этажа, где в уютной двухкомнатной квартире жила тридцатитрёхлетняя Ольга. Женщина стояла у окна кухни, держа в руках дымящуюся чашку с кофе, и наблюдала за падающими листьями клёнов во дворе.
Семнадцать лет назад шестнадцатилетняя девочка покинула родительский дом не по собственному желанию. Галина Степановна приняла решение выгнать дочь ради нового сожителя Валентина. Мужчина категорически отказывался жить под одной крышей с подростком, и мать сделала выбор в его пользу.
— Подрастёшь — поймёшь, — произнесла тогда Галина Степановна, складывая школьные принадлежности дочери в потёртый рюкзак. — Мужчине нужен покой в доме, а не девчачьи причуды.
Первые месяцы самостоятельности превратились в настоящее испытание на выносливость. Ольга скиталась по углам в коммунальных квартирах, работала уборщицей в ночную смену, чтобы днём посещать занятия в техникуме. Руки покрывались экземой от агрессивной химии, но девушка терпела и продолжала двигаться к цели.
Сокурсники относились к Ольге с сочувствием, делились конспектами и иногда угощали в столовой. Классный руководитель Татьяна Николаевна предлагала обратиться в социальные службы, однако девушка категорически отказывалась. Выносить семейные дрязги на публику казалось унизительным.
После окончания техникума Ольга получила работу консультанта в салоне мебели. Параллельно поступила на заочное отделение института, продолжая образование. Каждая копейка откладывалась на будущее жильё, развлечения и обновки отходили на второй план. Коллеги восхищались целеустремлённостью молодой сотрудницы.
Десять лет упорного труда принесли результат. Ольга накопила достаточную сумму для первоначального взноса и оформила ипотеку на двухкомнатную квартиру в новом жилом комплексе. Документы составлялись исключительно на её имя, без указания созаёмщиков или наследников из числа родственников.
Обустройство жилища происходило постепенно. Каждый предмет мебели выбирался тщательно и покупался за собственные средства. Светлые стены, удобная мягкая мебель, современная техника — всё создавало атмосферу домашнего тепла. Фотографии друзей и коллег украшали полки, но семейных снимков в квартире не было.
Связь с матерью поддерживалась формально. Галина Степановна звонила несколько раз в год, обычно с жалобами на жизнь или просьбами о финансовой помощи. Разговоры получались натянутыми и непродолжительными, скорее напоминали исполнение долга, нежели живое общение.
— Совсем про родную мать забыла, — упрекала Галина Степановна в очередном телефонном разговоре. — Живёшь в достатке, а нас не вспоминаешь.
Ольга выслушивала претензии молча, понимая бесполезность оправданий. После подобных бесед настроение портилось надолго, но полностью прервать контакт с матерью решимости не хватало.
Младший брат Олег продолжал существовать на материнском обеспечении и в двадцать восемь лет не стремился к независимости. Галина Степановна покрывала все его расходы, оправдывала неудачи и защищала от справедливой критики окружающих. Работал сын урывками, предпочитая проводить время в сомнительных компаниях.
— У парня творческая натура, — объясняла Галина Степановна знакомым поведение отпрыска. — Не все способны быстро найти призвание в жизни.
Валентин покинул их семью через четыре года после появления. Выяснилось, что мужчина состоял в официальном браке и использовал связь с Галиной Степановной как временное убежище от супружеских неурядиц. Когда дома всё уладилось, он вернулся к законной жене, оставив любовницу наедине с проблемами.
Тот сентябрьский вечер начинался как обычный будний день. Ольга вернулась с работы, приняла душе, заварила ароматный кофе и устроилась перед телевизором с намерением посмотреть интересный фильм. Рабочий день выдался напряжённым, хотелось просто отдохнуть.
Резкий звонок в дверь нарушил вечернюю тишину. Время приближалось к девяти вечера, никого в гости Ольга не приглашала. Знакомые обычно предупреждали о визитах заблаговременно, соседи беспокоили редко. Подойдя к входной двери, женщина заглянула в глазок и замерла от удивления.
На площадке перед квартирой стояла Галина Степановна с двумя объёмными чемоданами и большим пакетом. Внешний вид матери говорил о длительной дороге — растрёпанные волосы, мятая одежда, усталое выражение лица. Женщина явно откуда-то приехала и теперь оказалась у дверей дочери.
Ольга медленно отперла замки, но осталась стоять в проёме, не приглашая гостью войти. Галина Степановна подняла на дочь взгляд, полный слёз и мольбы. Голос женщины дрожал от волнения и усталости.
— Оленька, родненькая, — начала мать, опуская один чемодан на пол. — Ты же кровиночка наша… Не бросишь?
Последние слова прозвучали с интонацией отчаянной просьбы. Галина Степановна попыталась сделать шаг в сторону квартиры, но Ольга не отступила, продолжая загораживать проход. Дочь внимательно изучала материнское лицо, стараясь понять причину неожиданного визита.
— Доченька я с дуру квартиру переписала на Валентина обещал вернуться ко мне при условии что квартира на нём будет, а он нас выгнал сразу после переоформления. Кто бы мог подумать, что он окажется такой сволочью. Больше некуда деваться, — продолжала Галина Степановна, не дожидаясь приглашения пройти внутрь. — Олежка с Тамарой переехали к её родителям, места для меня там не нашлось. Говорят, временно, но ведь понятно…
Голос женщины становился тише, слова произносились неуверенно. Ольга стояла неподвижно, крепко держась за дверную ручку. В сознании всплыли яркие воспоминания того утра семнадцать лет назад, когда Галина Степановна точно так же стояла в дверях и объясняла дочери необходимость немедленного переезда.
— Валентину нужно пространство для привыкания, — говорила тогда мать, избегая прямого взгляда. — Подрастёшь, поймёшь, что такое настоящие отношения. А пока лучше пожить отдельно.
Старый школьный рюкзак до сих пор хранился в платяном шкафу как свидетельство того дня. Ольга никогда не избавлялась от него, хотя давно обзавелась качественными сумками и чемоданами. Потёртая ткань напоминала о цене доверия к близким людям.
— Понимаю, что редко общались, — продолжала Галина Степановна, замечая молчание дочери. — Но прошлое остаётся прошлым. Главное — будущее, то, что нас ждёт впереди. Неужели откажешь родной матери в помощи?
Ольга наконец нарушила молчание. Голос прозвучал ровно и отчётливо:
— Тогда ты выбрала его. Теперь я выбираю себя.
Галина Степановна вздрогнула, словно от физического удара. Женщина рассчитывала на слёзы радости, тёплые объятия и немедленное приглашение в дом. Холодная реакция дочери оказалась полной неожиданностью.
— Да как же так! Я ведь твоя родная мать! — воскликнула Галина Степановна, повышая тон. — Как можно отворачиваться от родной крови? У Олежки теперь жена, дети планируют, ему тяжело содержать третьего. А ты одинокая, места предостаточно…
Ольга указала взглядом на багаж:
— Значит, к брату и отправляйся. Олег твой любимец, пусть решает твои житейские проблемы. Я не намерена принимать чужие решения за собственный счёт.
Руки матери затряслись ещё сильнее. Галина Степановна переминалась с ноги на ногу, явно растерявшись от такого решительного отпора. За все годы общения дочь никогда не разговаривала с матерью подобным образом.
— Оленька, но ведь я тебя выносила, родила, поднимала на ноги! — попробовала иной подход Галина Степановна. — Неужели забыла всё хорошее? Как ночами не спала, когда болела, как деньги добывала на твоё содержание…
— До шестнадцатилетия, — перебила Ольга. — После решила, что материнские обязанности исполнены. Теперь и я считаю свой долг выполненным.
Женщина застыла на месте, не ожидая столь жёсткой позиции от дочери, которую помнила застенчивым подростком. Годы самостоятельности научили Ольгу отстаивать личные границы и противостоять попыткам манипулирования.
Галина Степановна предприняла последнюю попытку:
— Ладно, не навечно же. Просто до поиска работы, пока жильё не подыщу. Месяц-другой продержусь…
— Нет, — твёрдо ответила Ольга. — Ни одного дня. Эта квартира мой дом, а не временная гостиница для родни.
Ольга наклонилась, подхватила материнские чемоданы и аккуратно переместила их за порог квартиры, на общую лестничную площадку. Пакет с вещами последовал за багажом. Галина Степановна наблюдала за действиями дочери с растущим ужасом.
— Выгоняешь родную мать на улицу! — закричала женщина. — Как можешь так поступать с человеком, подарившим тебе жизнь?
— Точно так же, как ты поступила со мной в шестнадцать, — ответила Ольга, возвращаясь к входной двери. — Отличие лишь в том, что тебе есть куда направиться.
Дверь закрылась мягко, без резкого хлопка. Ольга повернула ключ в замке, задвинула защёлку цепочки и прислонилась спиной к деревянной створке. За дверью раздавались приглушённые всхлипывания, затем звук перетаскиваемого багажа, потом наступила тишина.
В квартире воцарился привычный покой. Кофе в чашке давно остыл, но Ольга не стала готовить новый напиток. Женщина прошла в гостиную, опустилась в любимое кресло и впервые за долгие годы ощутила истинное облегчение. Прошлое утратило власть над её домом.
Следующий день принёс лавину телефонных звонков. Галина Степановна, брат Олег, даже незнакомые голоса — вероятно, друзья или соседи матери — пытались дозвониться до Ольги. Женщина не отвечала на вызовы, позволив ситуации развиваться естественным путём.
Спустя неделю звонки прекратились. Через социальные сети Ольга выяснила, что мать всё-таки устроилась у брата. Олег с супругой потеснились в однокомнатной квартире, предоставив Галине Степановне место на раскладном диване. Идиллия сыновней семьи оказалась не столь безмятежной, как виделось издалека.
Осень медленно уступала место зиме. Ольга продолжала обычную жизнь — работу, общение с друзьями, домашние заботы. Никто из окружения не знал о семейной драме, разыгравшейся на пороге квартиры. Некоторые секреты лучше сохранять при себе.
В декабре пришло текстовое сообщение от брата. Олег писал, что мать часто плачет, вспоминая Ольгу, что обстановка в семье накаляется, и не могла ли бы сестра хотя бы позвонить матери. Ольга прочитала сообщение и удалила его без ответа.
Зимние месяцы выдались снежными и затяжными. Ольга с удовольствием проводила вечера в домашней обстановке, читала художественную литературу, смотрела кинофильмы, встречалась с приятелями. Квартира излучала тепло и уют, которых так не хватало в период скитаний по съёмным углам.
Весной руководство предложило Ольге повышение по службе. Новая позиция подразумевала расширенный круг обязанностей, но и материальное вознаграждение увеличивалось значительно. Женщина дала согласие, понимая, что карьерный рост ускорит погашение ипотечного кредита.
Прошёл ровно год с того памятного сентябрьского вечера. Ольга снова стояла на кухне, размешивая кофе и наблюдая за жёлтой листвой за окном. В квартире царила тишина, нарушаемая лишь размеренным ходом настенных часов и барабанной дробью дождевых капель. За минувший год женщина ни единого раза не усомнилась в правильности принятого решения.
Мобильный телефон зазвонил, прерывая размышления. На дисплее появился незнакомый номер, но голос оказался до боли знакомым. Галина Степановна звонила с чужого аппарата, рассчитывая, что дочь ответит на неопознанный вызов.
— Оленька, это мама, — начала женщина привычным жалобным тоном. — Хотела поговорить с тобой…
Ольга нажала кнопку завершения вызова, не дослушав фразу до конца. Затем заблокировала номер в настройках телефона и вернулась к своему напитку. За окном продолжался осенний дождь, а в квартире по-прежнему царил мир.
