Анна стояла у окна своей квартиры на седьмом этаже, глядя на серый февральский день. Снег падал медленно, неторопливо, словно не спешил никуда. Точно так же, как она сама. Год и два месяца прошло с того дня, когда Михаил не проснулся рядом с ней. Сердце остановилось во сне — тихо, без драм и прощальных слов. Врачи сказали, что так бывает. Иногда организм просто решает, что пора.
За окном проехала машина, оставив черные следы на белом асфальте. Анна проследила взглядом, как следы постепенно заметает снегом. Всё стирается, думала она. Всё проходит.
Звонок в дверь вырвал её из оцепенения. Она медленно прошла по коридору, где до сих пор висела его куртка на крючке. Не могла заставить себя убрать.
— Аннушка, открывай, это я, — голос матери был требовательным, как всегда.
Анна открыла дверь. Валентина Петровна ворвалась в квартиру, энергично стряхивая снег с шубы.
— Холодно на улице! И что ты дома сидишь? Надо на работу ходить, людей видеть. А то с ума сойдёшь в четырех стенах.
— Мам, я работаю. Удаленно теперь, — Анна закрыла дверь и поплелась на кухню ставить чайник.
— Удаленно, удаленно… А по-моему, ты просто прячешься от жизни. Вот Лена у нас как живет — двоих детей одна поднимает, каждый день на работу ездит, по вечерам с уроками сидит. А ты что? Молодая ещё, красивая, а ведёшь себя как старуха.
Анна механически расставляла чашки. Разговоры о том, как она должна жить, стали постоянными после смерти Михаила. Мать считала, что год — вполне достаточный срок для траура.
— Кстати, об Лене. Я с ней вчера говорила. У неё проблемы с жильём. Хозяйка квартиру продаёт, выгоняет. А найти что-то приличное за такие деньги, которые она может платить, нереально. Дети маленькие, им стабильность нужна.
Анна кивнула, наливая кипяток в заварник. Проблемы сестры казались ей далёкими, нереальными. Весь мир за последний год стал каким-то размытым, будто она смотрела на него через мутное стекло.
— А у тебя вот квартира пустует, — продолжала мать. — Та, что от Зинаиды Николаевны досталась. Год уже стоит без дела. Могла бы Лене помочь.
Зинаида Николаевна — мать Михаила. Умерла через три месяца после сына, как будто не смогла пережить потерю. Квартиру оставила Анне. «Ты мне как дочь стала», — сказала она незадолго до смерти. Анна даже не была там ни разу после похорон. Не могла заставить себя.
— Мам, я не готова…
— Что не готова? Что тебе стоит ключи дать? Лена всё приберёт, в порядок приведёт. Детям своя комната будет. А то Максим на диване спит, Кате уроки делать негде нормально.
Анна молчала, размешивая сахар в чае. Мать воспринимала молчание как согласие и продолжала развивать план.
— Я уже с Леной договорилась. Она машину заказала на завтра, вещи собирает. Только ключи нужны. Где они у тебя лежат??
— Мама…
— Что «мама»? Ты же понимаешь, что правильно делаешь. Квартира пустует, а люди мучаются. Семья, дети. А ты одна, тебе что — одной квартиры мало?
Анна отставила чашку. Что-то внутри неё зашевелилось — впервые за долгое время.
— Я не говорила, что согласна.
— А что тут говорить? Само собой разумеется. Лена сестра твоя родная, племянники. Не чужие люди.
— Но я не готова. Мне нужно время подумать.
Лицо матери потемнело.
— Время подумать? Да о чём думать-то? Год сидишь, думаешь. Уже надо жить, а не думать. И Лене помочь надо, а не только о себе печалиться.
В этот момент зазвонил телефон матери. Валентина Петровна схватила трубку.
— Лена? Да, я у неё. Сейчас ключи возьму… Что? Не волнуйся, всё нормально, конечно же дает…
Анна встала из-за стола и прошла в комнату. За стеной слышался приглушённый голос матери, успокаивающей сестру. Она подошла к фотографии на комоде — их с Михаилом свадебное фото. Молодые, счастливые, с планами на будущее.
— Аня, иди сюда! — позвала мать.
Анна вернулась на кухню. Мать протягивала ей телефон.
— Лена с тобой поговорить хочет.
— Ань, спасибо тебе огромное, — голос сестры был взволнованным. — Я уже хозяйке сказала, что съезжаем. Машину на завтра заказала. Дети так радуются — у них своя комната будет. Максим уже спрашивает, когда переедем.
Анна слушала и чувствовала, как внутри всё сжимается. Они уже всё решили. Без неё. За неё.
— Лен, а может, не торопиться? Давай ещё поищем что-нибудь…
— Что искать? Ты знаешь, какие сейчас цены? А там, у тебя, район хороший, школа рядом. И потом, квартира всё равно пустует. Какой смысл…
— Лена, мне нужно подумать.
Пауза. Потом голос сестры изменился, стал обиженным.
— Подумать? Ань, я уже всё устроила. Хозяйке сказала, что съезжаем. Предоплату за машину внесла. Дети ждут. Что теперь мне делать?
Анна молча отдала трубку матери и прошла к окну. За стеклом метель усилилась.
— Да, Лен, не переживай. Сейчас всё решим, — говорила мать в трубку. — Завтра, как планировали, и переедете.
Анна развернулась.
— Мам, я не дам ключи.
Валентина Петровна замерла с телефоном в руке.
— Что ты сказала?
— Я не дам ключи. Не сейчас. Мне нужно время.
— Лен, я тебе перезвоню, — быстро сказала мать в трубку и положила телефон на стол. Лицо её было красным от возмущения.
— Ты что творишь? Человек уже всё организовал!
— Почему вы всё решили без меня? Почему не спросили?
— Как не спросили? Я же говорила!
— Говорила, но не спрашивала. Вы просто поставили меня перед фактом.
Мать встала из-за стола, всем видом показывая своё негодование.
— Анна, ты что, совсем разум потеряла? Какой факт? О чём ты вообще? Это же элементарная человеческая помощь! Лена в беде, ты можешь помочь — помогай!
— А если я не могу?
— Не можешь? — мать язвительно усмехнулась. — Да что тебе стоит? Ты же одинокая! Не много тебе две квартиры? Сестра по съёмным мыкается, а ты жируешь!
Слова ударили, как пощёчина. «Одинокая». «Жируешь». Анна почувствовала, как внутри неё что-то ломается — не в плохом смысле, а словно сносит какую-то преграду, которая долго её сдерживала.
— Жирую? — голос её был тихим, но в нём звучало что-то опасное.
— Да! Жируешь! — не унималась мать. — Сидишь в своих двух квартирах, ни детей, ни мужа, ни забот нормальных. А Лена одна двоих поднимает, каждая копейка на счету. И что она должна делать? По углам ютиться?
— А я что должна делать? Отдать всё, что у меня есть?
— У тебя есть лишнее! — мать почти кричала. — Тебе же не нужна вторая квартира! Ты там даже ни разу не была! А нормальная женщина уже давно бы детей родила, семью имела, а не карьерой занималась!
— Нормальная женщина?
— Да! Нормальная! А не как ты — тридцать четыре года, а всё время на университеты тратила, потом работой занималась. Деньги на всякую ерунду — то в Европу, то на какие-то курсы. А толку что? Детей нет, мужа нет…
— Муж был!
— Был да сплыл. А детей не успела. И что теперь? Одна осталась со своими квартирами и деньгами. А Лена хоть детей имеет, будущее есть.
Анна молча слушала. Каждое слово матери открывало ей глаза на то, как её видят самые близкие люди. Неполноценная. Эгоистичная. Живущая неправильной жизнью.
Телефон зазвонил снова. Мать схватила трубку.
— Лена, да… Нет, пока не договорились… Она упирается…
Анна подошла к матери и взяла у неё телефон.
— Лен, — сказала она спокойно. — Я не дам ключи. Извини. Ищи другой вариант.
— Аня, ты что? — голос сестры дрожал. — Я уже всё устроила! Дети собрались! Что мне теперь делать?
— То же, что делала до этого. Искать. Снимать. Как-то устраиваться.
— Но у тебя же есть квартира! Пустая!
— Да, есть. Но она моя.
— Аня, мы же семья…
— Семья — это когда спрашивают, а не ставят перед фактом.
Анна отключила телефон и положила его на стол. Мать смотрела на неё с изумлением.
— Ты что наделала? Лена теперь с детьми на улице останется!
— Не останется. Найдёт что-нибудь.
— За такие деньги, которые она может платить? Да ты что?
— Мам, — Анна подошла к вешалке и сняла мамину шубу. — Мне нужно, чтобы ты ушла.
— Что?
— Уходи, пожалуйста. Сейчас же.
— Анна, да ты совсем ум потеряла! Дочь родную на улицу выгоняешь из-за какой-то квартиры!
— Я никого на улицу не выгоняю. Лена найдёт жильё, как находила раньше. А ты уйди. Мне нужно подумать.
— Да о чём думать-то? — мать не унималась, но шубу всё-таки взяла. — Ты же видишь, что творишь? Из-за твоих капризов семья рушится!
— Какие капризы? Я просто хочу сама решать, что делать с тем, что мне принадлежит.
— А совесть у тебя есть? Лена с детьми мучается, а ты…
— Мама, уходи. Прямо сейчас.
Валентина Петровна натянула шубу, всем видом показывая своё возмущение.
— Хорошо. Только знай — это не забудется. Лена не забудет, дети не забудут. Будешь потом жалеть.
— Возможно.
— И не звони потом, когда совсем одна останешься. Мы без тебя как-нибудь обойдёмся.
Анна открыла дверь.
— До свидания, мам.
Когда дверь закрылась, Анна прислонилась к ней спиной и медленно осела на пол. Тишина в квартире была оглушающей. Но впервые за долгое время она не казалась мертвенной. В ней было что-то… живое.
Она встала и прошла в кухню, где на столе лежали ключи от второй квартиры. Маленькая связка на брелке с фотографией Зинаиды Николаевны и Михаила. Анна взяла ключи в руку.
«Ты мне как дочь стала», — вспомнились слова свекрови. Зинаида Николаевна любила её не за детей, которых Анна так и не родила. Не за то, что она была правильной женщиной в понимании её матери. Просто любила. За то, что делала счастливым её сына. За то, что была рядом с ним в трудные времена. За то, что была собой.
Анна достала телефон и нашла номер риелтора, который помогал им с Михаилом покупать эту квартиру.
— Светлана Игоревна? Это Анна Белова. Помните, вы нам квартиру помогали выбирать… Да, спасибо… Слушайте, у меня есть квартира, которую я хочу сдавать. Можете помочь найти хороших арендаторов?
Пока она объясняла детали, в голове формировался план. Деньги от аренды пойдут на второе высшее образование — магистратуру по психологии, о которой она мечтала ещё до замужества. Михаил поддерживал эту идею, но она всё откладывала.
— Да, я могу показать квартиру завтра. Только предупредите арендаторов — там потребуется небольшой ремонт…
Закончив разговор, Анна подошла к окну. Метель закончилась, снег лежал ровным белым покровом. Чистым. Готовым к новым следам.
Телефон зазвонил. Сестра.
— Аня, ну пожалуйста… Дети уже собрались, я не знаю, что им сказать…
— Лен, — Анна говорила мягко, но твёрдо. — Я знаю, что тебе сейчас трудно. Но моё решение окончательное. Эта квартира — всё, что у меня осталось от Михаила и его матери. Я не готова просто отдать её.
— Но я же не навсегда! Я буду платить за коммунальные услуги, приведу в порядок…
— Лена, если бы ты пришла и попросила, объяснила ситуацию, мы бы всё обговорили. Но вы с мамой просто решили за меня. Даже не спросили — хочу ли я, готова ли я.
— Мы думали, что ты согласишься…
— Почему? Потому что я одинокая и мне «две квартиры много»?
Сестра замолчала.
— Лен, я переживаю трудное время. Мне нужна стабильность, контроль над тем, что происходит в моей жизни. А вы хотите меня лишить и этого.
— Но что мне теперь делать? — голос сестры сорвался на плач.
— То же, что делают тысячи людей в твоей ситуации. Искать. Просить отсрочку у хозяйки. Обращаться в агентства. Рассматривать варианты подальше от центра.
— Это легко говорить, когда у тебя есть выбор…
— У меня тоже не всегда был выбор, Лен. Я потеряла мужа. Я могла сломаться, опустить руки. Но я встала и продолжила работать. Продолжила жить.
— Это не одно и то же…
— Это именно одно и то же. Жизнь ставит нас в сложные ситуации. И мы либо ищем выходы, либо ждём, что кто-то решит наши проблемы за нас.
После разговора с сестрой Анна сделала то, чего не делала целый год — открыла ноутбук и зашла на сайт университета. Программа магистратуры по психологии. Сроки подачи документов. Стоимость обучения.
Она посчитала. На обучение должно хватить. Плюс останется на жизнь.
Анна откинулась в кресле и впервые за долгое время улыбнулась. Не вымученно, не из вежливости — искренне. У неё появилась цель. Что-то своё, что не зависело от мнения матери или сестры.
Утром она встала рано и впервые за много месяцев с удовольствием приготовила завтрак. Не бутерброд на скорую руку, а настоящий завтрак — омлет с зеленью, свежий хлеб, кофе в турке.
Потом поехала во вторую квартиру. Стояла на пороге несколько минут, собираясь с духом. Повернула ключ.
Квартира встретила её запахом пыли и затхлостью. Но солнце било в окна, и пыль танцевала в золотистых лучах. Анна открыла окна, впустила свежий воздух.
В спальне на комоде стояли фотографии — Михаил маленький с родителями, их свадебное фото, последние совместные снимки. Анна взяла одну из рамок — они с Михаилом на даче у его матери, смеются над чем-то.
— Я начинаю жить дальше, — сказала она вслух. — Не без тебя. С тобой, но дальше.
Она провела в квартире весь день, составляя список необходимых дел. Косметический ремонт, новые занавески, проверить сантехнику. К вечеру у неё был подробный план.
Дома её ждал десяток пропущенных звонков от матери и сестры. Анна не перезванивала.
Через неделю в квартиру въехала молодая семья — учителя с маленьким сыном. Они были так благодарны за чистое, уютное жильё по разумной цене, что Анна поняла — приняла правильное решение.
Документы в магистратуру она подала в марте. Прошла собеседование, сдала экзамены. Опыт работы и мотивация сыграли свою роль.
Мать не разговаривала с ней три месяца. Сестра нашла жильё в спальном районе, дальше от центра, но дешевле. Дети адаптировались к новой школе. Жизнь продолжалась.
В день, когда Анна получила студенческий билет, она поехала на кладбище к Михаилу. Положила на могилу свежие цветы и показала корочку.
— Помнишь, я мечтала стать психологом? Теперь стану. Спасибо тебе за то, что всегда поддерживал мои мечты.
Вечером ей позвонила мать.
— Аня? Это я.
— Привет, мам.
— Как дела? Слышала, ты учиться пошла…
— Да. В магистратуру. По психологии.
— Это хорошо, — голос матери звучал неуверенно. — А… квартиру сдаёшь?
— Сдаю. Хорошим людям.
Пауза.
— Аня, я… Может, мы зря тогда наговорили…
— Мам, я не держу зла. Вы хотели помочь Лене, это понятно. Но у меня своя жизнь, свои планы.
— А Лена как?
— Нормально. Устроилась. Дети в новой школе привыкли.
— Знаешь, она говорит, что даже лучше так получилось. Район спокойнее, и соседи хорошие…
Анна улыбнулась. Конечно, никто не признается, что был неправ, но это уже не важно.
— Мам, приезжай в гости. Расскажу про учёбу.
— Приеду. И… Аня?
— Да?
— Я горжусь тобой. Ты сильная.
После разговора Анна вышла на балкон. Вечерний город раскинулся внизу, окна домов светились тёплым светом. В каждом окне — своя жизнь, свои радости и проблемы, свои решения.
Она думала о том, как легко люди навешивают ярлыки. «Одинокая», «неполноценная», «эгоистичная». А потом оказывается, что за каждым человеком стоит целый мир, полный смыслов, мечтаний, планов.
Анна не была одинокой. У неё была память о любви, которая продолжала согревать. У неё была цель, ради которой стоило жить дальше. У неё была возможность помогать людям, используя свой опыт боли и преодоления.
Две квартиры? Да, было много для одного человека. Но она не жировала — она создавала основу для своего будущего. Будущего, которое выбрала сама, не оглядываясь на чужие представления о том, как должна жить женщина.
Внизу зажглись фонари, и город засверкал огнями. Красиво. Завтра будет новый день, новые лекции, новые открытия. И Анна была готова к ним.
Она больше не пряталась от жизни. Она строила её заново — по своим правилам, для своих целей, с уважением к памяти о прошлом и верой в будущее.
В конце концов, у каждого есть право на собственный путь. И на собственные две квартиры тоже.
