— Ты хоть понимаешь, насколько это жалко? Пять лет — и ни строчки, которую кто-то захотел бы прочесть.
— Дима, ты же знаешь, что настоящее искусство требует времени, — Анна пыталась говорить спокойно, но голос предательски дрожал.
В пустой квартире её слова звучали особенно слабо. За окном опускались сизые сумерки, затягивая небо фиолетовой патиной.
Дмитрий стоял у панорамного окна — тёмный силуэт на фоне огней города, которые он так любил показывать друзьям, добавляя неизменное: «Вид на миллион».
Она смотрела на его напряжённую спину, на эту идеально отглаженную рубашку, которая теперь будто отталкивала свет. Последние месяцы Анна часто ловила себя на мысли, что всё больше видит мужа со спины — уходящим на работу, склонившимся над ноутбуком, отворачивающимся в постели.
— Искусство? — он резко развернулся, и на мгновение его лицо исказилось, будто слово причинило физическую боль. — Назови это своим настоящим именем — хобби домохозяйки, которой нечем заняться.
Анна сжала пальцы вокруг карандаша так, что ногти впились в дерево. На столе лежал раскрытый блокнот в кожаном переплёте — подарок Дмитрия на их третью годовщину. «Для твоих гениальных идей», — улыбнулся он тогда, целуя её в висок.
Теперь эта память казалась кадром из чужого фильма.
— Я работаю, Дима. Каждый день. То, что ты не видишь результата…
— Я вижу результат! — он сделал шаг к ней, и Анна инстинктивно отодвинулась вместе со стулом. — Вот он — пустой холодильник и мои деньги, которые утекают в никуда!
За окном пролетела сирена скорой. Её вой на мгновение заполнил комнату, а затем растворился в гудящей тишине.
— Мы же договаривались, — тихо произнесла Анна. — Ты сам сказал, что я могу попробовать. Что у меня есть талант.
Дмитрий рассмеялся — резко, отрывисто, словно каркнул.
— Это был кредит доверия, милая. И ты его исчерпала. Пять лет! — Он взмахнул рукой, словно разрезая воздух. — Ты хоть понимаешь, что любой банк давно бы признал тебя банкротом?
Анна медленно закрыла блокнот. Внутри что-то надломилось — не сердце, нет, что-то глубже, основательнее. Будто треснул стержень, на котором держалась их совместная жизнь.
— Я могу найти работу, — произнесла она неожиданно для себя. — Если тебе так важны деньги.
— Важны деньги? — он подошёл ближе, наклонился, упёршись ладонями в стол. От него пахло дорогим одеколоном и чужими духами — лёгкий, почти неуловимый аромат, но Анна узнала его сразу.
— Деньги — это свобода, которую ты так любишь воспевать в своих опусах. Только твоя свобода оплачена моими счетами.
Она медленно поднялась. Вдруг захотелось стоять с ним на равных, не задирая голову.
— Знаешь, что самое смешное? — продолжил он, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на сожаление. — Я действительно верил в тебя. А ты… ты просто удобно устроилась. Моя квартира, моя еда, мои деньги.
— Наша квартира, — прошептала Анна. — Мы же семья.
Дмитрий отшатнулся, словно она дала ему пощёчину.
— Семья? Семья — это партнёрство, а не содержание неудачницы! — Его голос сорвался на крик. — Убирайся из моей квартиры, ты нищебродка! Я найду себе женщину, а не обузу!
В наступившей тишине было слышно, как капает вода из неплотно закрытого крана. Кап. Кап. Кап. Секунды превращались в вечность.
— Хорошо, — сказала наконец Анна, и собственный голос показался ей чужим. — Я уйду.
Она прошла мимо него в спальню. Чемодан нашёлся на антресолях — маленький, видавший виды, с поездки на море три года назад. Руки двигались механически, складывая самое необходимое. Тридцать два года жизни уместились в одну сумку и рюкзак.
Проходя мимо книжных полок, она замерла. Там, аккуратно расставленные по датам, стояли папки с её рукописями. Анна протянула руку, но потом отдёрнула.
Взяла только последнюю — недописанный детектив, над которым работала последние полгода.
Дмитрий ждал у двери. Злость схлынула, оставив на его лице усталость и что-то похожее на облегчение.
— Ключи оставь, — сказал он тихо.
Анна молча положила связку на тумбочку. Её взгляд скользнул по фотографии в рамке — они на фоне Эйфелевой башни, счастливые, влюблённые. Казалось, с того момента прошла целая жизнь.
— Прощай, Дима, — она переступила порог, не оглядываясь.
Дверь закрылась за спиной с мягким щелчком. Замок повернулся дважды.
***
Двенадцать квадратов коммуналки встретили её промозглым холодом и запахом чужой жизни. Единственное окно упиралось взглядом в кирпичную кладку — чем не метафора её нынешнего существования?
В первую ночь Анна так и не легла — сидела на диване с торчащей пружиной, всматриваясь в мутную темноту. Странно, но вместо ожидаемой боли внутри обнаружилась звенящая пустота, будто кто-то бережно изъял из неё все чувства, оставив лишь эхо того, что когда-то называлось жизнью.
— Ты всегда можешь переехать ко мне, — говорила Марина, помогая распаковать вещи на следующий день. — Диван, конечно, не фонтан, но лучше, чем… это.
Анна покачала головой, разглядывая жёлтые разводы на потолке.
— Я должна справиться сама. Как-то же люди живут.
Марина вздохнула, придвигая к ней чашку с дымящимся чаем.
— Слушай, я знаю, что ты не хочешь об этом говорить, но… может, отправим твой роман в «Литературный олимп»? У них открыт приём рукописей, и мой знакомый там работает, он мог бы…
— Нет.
— Но почему? Это же шанс!
Анна обхватила чашку ладонями, впитывая тепло.
— Потому что Дмитрий был прав. Я нищебродка, у которой нет таланта.
***
Запах жареного лука и подгоревшего масла въелся в кожу, в волосы, в одежду. Анна смотрела на свои руки — покрасневшие, с мелкими ожогами и заусеницами. Писательские руки превратились в руки официантки.
Два года в кафе «У Петровича» научили её балансировать пять тарелок одновременно, улыбаться пьяным посетителям и считать мелочь с точностью до копейки.
— Твой столик, — буркнула Зина, проскальзывая мимо с подносом грязной посуды.
Анна вздохнула и поправила выбившуюся прядь. У окна расположилась шумная компания — три холёных мужчины в дорогих костюмах.
Она на мгновение замерла, заметив знакомый профиль. Сердце сжалось, но, подойдя ближе, она поняла, что обозналась. Просто похожий тип — тот же разворот плеч, та же линия подбородка.
— Что будете заказывать? — её голос звучал ровно, профессионально.
Вечером, вернувшись в свою комнатушку, она рухнула на диван не раздеваясь. Ноги гудели, спина ныла. Взгляд упал на стопку исписанных листов на столе.
За два года скопилось много — каждую свободную минуту она писала. Не из тщеславия, не из надежды на успех. Просто потому, что не могла не писать.
Зазвонил телефон. Марина, кто же ещё.
— Ты уже видела? — вместо приветствия выпалила подруга.
— Что именно? — Анна поморщилась, массируя ступню.
— Так я и думала! Проверь почту, немедленно!
Анна со вздохом потянулась к ноутбуку — старенькому, с западающими клавишами. Почта загружалась мучительно долго.
Наконец появился список непрочитанных — и среди них письмо с незнакомого адреса с пометкой «Литературный олимп».
— Ты что сделала? — выдохнула Анна в трубку.
— Прости меня, — голос Марины звенел от возбуждения, — но я не могла больше смотреть, как ты прячешь настоящее сокровище в комоде! Я отправила твой роман. И они… Анна, они берут его!
Комната поплыла перед глазами. Анна читала письмо раз за разом, не веря собственным глазам. «Исключительный талант… свежий взгляд… готовы предложить контракт…»
— Это какая-то ошибка, — прошептала она.
— Никакой ошибки! — Марина почти кричала. — Они звонили мне! Три раза! Ты понимаешь, что происходит? Твой детектив выйдет тиражом в пятьдесят тысяч экземпляров! Пятьдесят тысяч, Аня!
***
— И вы никогда раньше не писали в этом жанре? — журналистка подалась вперёд, держа диктофон как продолжение собственной руки.
Солнце било в окна конференц-зала издательства. За стеклянной перегородкой толпились сотрудники, украдкой рассматривая новую звезду литературного небосклона.
Анна поправила лацкан пиджака — непривычно дорогого, сшитого на заказ.
— Я пробовала себя в разных стилях, — она улыбнулась, вспоминая пыльные папки на полке в квартире Дмитрия. — Но именно в детективном жанре нашла свой голос.
— «Тени прошлого» побили все рекорды продаж за последние десять лет, — журналистка сверилась с записями. — Критики называют вас новой Кристи. Как вы относитесь к такому сравнению?
Анна посмотрела в окно. Там, за стеклом, лежал город, который теперь принадлежал ей. Не как собственность, нет — как территория возможностей.
— С уважением и долей иронии, — ответила она. — Каждый автор прокладывает собственный путь.
Когда интервью закончилось, Марина ждала её в коридоре с охапкой газет.
— Ты на всех первых полосах! — она протянула Анне глянцевый журнал. — «Литературная сенсация года»!
Анна рассмеялась, разглядывая собственное фото.
— Знаешь, что самое странное? — спросила она, когда они вышли на улицу. — Я всё ещё просыпаюсь по утрам с мыслью, что нужно бежать в кафе, иначе Петрович уволит.
Марина сжала её локоть.
— Привыкай к новой реальности, дорогая. Теперь твои книги будут стоять на полках всех книжных магазинов страны.
***
Дмитрий швырнул газету на журнальный столик. С глянцевой обложки улыбалась Анна — в элегантном костюме, с уверенным взглядом успешной женщины. «Новая королева детектива покоряет мир» — кричал заголовок.
— Ты в порядке? — голос Кристины, его новой жены, прозвучал откуда-то из глубины квартиры.
— Да, — отозвался он, отворачиваясь от фотографии бывшей супруги. — Просто удивлён.
Кристина появилась в гостиной — ухоженная, стильная, идеальная. То, что когда-то казалось вершиной его мечтаний. Она мельком взглянула на журнал.
— Разве это не твоя бывшая? Та писательница-неудачница?
Дмитрий поморщился.
— Была неудачницей. Теперь, похоже, всё изменилось.
Кристина подошла сзади, положила руки ему на плечи. От неё пахло дорогими духами — слишком навязчиво, слишком банально.
— Кстати, милый, — её голос стал медовым, — я присмотрела новое платье. Ты же говорил, что мне нужно сменить мой старый гардероб.
Дмитрий вздохнул, доставая кредитную карту.
— Держи. Только не перестарайся.
Кристина чмокнула его в щёку и упорхнула. Он снова посмотрел на фотографию Анны. В её глазах было что-то, чего он никогда не замечал раньше. Или не хотел замечать.
За окном темнело. Город зажигал огни — те самые, на которые он когда-то любил смотреть с Анной. «Вид на миллион,» — эхом отозвалось в памяти.
Дмитрий налил себе виски. На книжной полке, куда он так и не собрался повесить новые фотографии, пылились старые рамки, но с новыми фото. Их совместные снимки с Анной он убрал в ящик стола в первый же день после её ухода.
Он сделал глоток и поморщился. Виски был дорогим, но почему-то безвкусным.
Книжный магазин «Страницы» гудел как растревоженный улей. Очередь растянулась по всему первому этажу, огибала стеллажи и выползала на улицу. Люди стояли с книгами в руках — новеньким изданием трилогии Анны Северской в подарочном оформлении.
— Кто бы мог подумать, а? — шепнул администратор директору магазина. — Четыре года назад никто о ней и не слышал.
Директор улыбнулся, наблюдая за тем, как охрана сдерживает натиск поклонников, стремящихся прорваться к столику, где сидела Анна.
— Такие истории случаются раз в десятилетие, — ответил он. — Чистый феномен.
А феномен тем временем улыбался молодой девушке, протянувшей потрёпанный экземпляр «Теней прошлого».
— Мне кажется, я знаю вашу героиню, — прошептала девушка. — Она как будто… настоящая.
Анна на мгновение задержала взгляд на её лице — юном, открытом, полном надежд.
— Спасибо, — она аккуратно вывела автограф. — Она и есть настоящая. Все мы немного Елена Верина.
Следующий час прошёл как в тумане. Десятки лиц, сотни улыбок, тысячи слов благодарности. Анна чувствовала приятную усталость — ту, что приходит после честно выполненной работы.
— Ещё один, — шепнула помощница, подкладывая очередной экземпляр.
Анна подняла взгляд и замерла. Перед ней стоял Дмитрий. Немного постаревший, с новыми морщинками вокруг глаз и сединой на висках. Но всё тот же Дмитрий, в идеально сидящем костюме и с выражением странной нерешительности на лице.
Время словно остановилось. Гул толпы отдалился, превратившись в неразборчивый шум прибоя. Анна почувствовала, как сердце пропустило удар, а затем забилось чаще.
— Привет, — сказал он тихо.
Она моргнула, возвращаясь в реальность. Перед ней лежала книга — её книга, которую он протягивал для автографа.
— Привет, — ответила она, удивляясь спокойствию собственного голоса.
Он переступил с ноги на ногу, как нашкодивший школьник.
— Я… я прочитал все твои книги. Они потрясающие.
Анна подняла бровь, но промолчала, открывая обложку.
— Я был неправ, — продолжил Дмитрий, понизив голос до шёпота. — Насчёт всего. Насчёт тебя.
Она посмотрела на него — внимательно, оценивающе, как смотрела теперь на всех, подмечая детали для будущих книг. Воротничок рубашки чуть примят. Запонка на левом манжете расстёгнута. В уголках глаз — усталость, которую не скрыть дорогим костюмом.
— Ты всегда говорил, что был в меня влюблён, — сказала она наконец. — Но на самом деле ты любил образ — тихую, послушную, зависимую. Я тебя разочаровала, став собой.
Дмитрий сглотнул. Очередь позади него нетерпеливо шевелилась.
— Можем мы… — он замялся, — встретиться? Поговорить? Я понимаю, что это много лет спустя, но…
Анна взяла ручку. Секунду она смотрела на чистую страницу, затем быстро написала несколько слов и захлопнула книгу.
— Вот, — она протянула ему томик. — Я думаю, это ответит на твой вопрос.
Из-за спины Дмитрия нетерпеливо выглядывали другие поклонники. Он кивнул, принимая книгу, и отошёл в сторону.
Анна проводила его взглядом, а затем вернулась к следующему читателю — девочке лет четырнадцати с блестящими от восторга глазами.
Дмитрий стоял у витрины, рассматривая пирамиду из книг с именем Анны Северской. Он до сих пор не привык к её псевдониму, хотя понимал выбор — она действительно была северной, холодной, непроницаемой.
С трепетом, которого не испытывал уже много лет, он открыл книгу. На титульной странице аккуратным почерком Анны было выведено: «Ты ошибся. Счастья тебе! А.С.»
Он перечитал надпись несколько раз, словно пытаясь расшифровать секретный код. Затем закрыл книгу и прижал к груди.
За окном магазина кружились редкие снежинки — первые вестники зимы. Дмитрий вышел на улицу, постоял минуту, подняв лицо к небу, а затем медленно пошёл в сторону метро.
Через час автограф-сессия завершилась. Анна с облегчением выдохнула, разминая затёкшую руку.
— Вы были великолепны, — улыбнулась помощница, собирая оставшиеся закладки и листовки.
— Спасибо, Нина, — Анна поднялась, чувствуя приятную усталость. — На сегодня всё?
— Да, — девушка кивнула. — Машина ждёт у служебного входа.
Анна вышла через заднюю дверь книжного. Промозглый ветер встретил её порывом, растрепав волосы. Она запахнула пальто и вдруг рассмеялась — легко, свободно, запрокинув голову к тёмному небу.
Водитель недоуменно посмотрел на неё.
— Всё в порядке? — спросил он, открывая дверцу машины.
— Более чем, — ответила Анна, садясь в салон. — Поехали домой.
Автомобиль тронулся, унося её прочь от книжного магазина, от прошлого, от Дмитрия. Сквозь тонированные стёкла город струился неоновыми артериями — огни витрин и фонарей расплывались в мокром асфальте, создавая иллюзию параллельного мира.
— Забавно устроена жизнь, Сергей, — она поймала взгляд водителя в зеркале заднего вида. — Четыре года назад у меня не было даже собственного угла, а сейчас…
— Судьба — дама с характером, — он усмехнулся, виртуозно вписываясь в поворот. — Любит преподносить сюрпризы.
Анна прислонилась лбом к прохладному стеклу.
Мысли текли вспять — к торчащей пружине коммунального дивана, к чаевым, спрятанным в кармане форменного фартука, к чернильным пятнам на пальцах после ночей напролёт над рукописью.
Путь выстлался перед внутренним взором — не прямой, не логичный, но единственно возможный. Её путь.
— Домой? — переспросил водитель, когда они остановились на светофоре.
— Да, — Анна открыла глаза и улыбнулась. — Домой.
