— Вам лучше уйти. Теперь я буду здесь жить с вашим мужем, — заявила блондинка на пороге моего дома, смерив меня оценивающим взглядом с головы до ног.
Она стояла так уверенно, словно это я была незваной гостьей.
В ее руках — небольшой чемоданчик на колесиках, из тех, что берут в ручную кладь. Идеальный маникюр, дорогая укладка, легкое платье, небрежно накинутое на плечи кашемировое пальто.
Картинка из журнала, если не считать едва заметной складки на ткани и одного отколотого уголка на ногте — крошечных деталей, намекающих, что этот безупречный фасад не так уж прочен.
Я не закричала. Не заплакала. Первая волна шока схлынула, оставив после себя странное, звенящее оцепенение.
Мысли в голове, обычно упорядоченные, превратились в белый шум.
Измена? Вот так просто? В середине дня, на пороге нашего дома? Абсурдность ситуации парадоксальным образом придавала сил.
— Правда? — мой голос прозвучал удивительно ровно, без единой дрожащей ноты. — Что ж, это многое объясняет.
Я отступила на шаг, открывая дверь шире. Часть меня кричала: «Что ты делаешь?!», но другая, более холодная и расчетливая, уже взяла управление на себя.
Скандал на лестничной клетке — это слабость. Мне нужно было увидеть все своими глазами. Увидеть его. Увидеть их вместе.
— Проходите. Не стоять же нам здесь.
Блондинка на мгновение растерялась. Она явно ожидала чего угодно: слез, криков, попытки вытолкать ее за дверь.
Но точно не этого спокойного, почти вежливого приглашения.
Тем не менее она быстро взяла себя в руки, с легкой ухмылкой переступила порог, и колесики ее чемоданчика вызывающе прогрохотали по нашему паркету.
— Разумно, — бросила она через плечо. — Зачем усложнять неизбежное?
Я молча закрыла дверь. Она вела себя как хозяйка: бросила пальто на кресло, провела пальцем по раме картины, которую мы с Андреем купили в нашу первую годовщину.
— Мило. Немного безвкусно, но мило, — вынесла она вердикт.
Я достала телефон. Нашла в контактах «Муж».
— Проходите на кухню, — сказала я ей, не глядя. — Можете сделать себе… что вы там пьете.
Она усмехнулась и направилась на кухню, а я нажала кнопку вызова. Андрей ответил почти сразу.
— Аня? Что-то случилось?
— Тебе нужно срочно приехать домой, — сказала я все тем же спокойным голосом.
— Что такое? У тебя голос странный. Пожар? Потоп?
— Нет, — я сделала паузу, давая словам набрать вес. — У нас гости. Твои. Ждут тебя.
Я сбросила вызов, не дожидаясь ответа. Из кухни доносился стук посуды. Я прошла следом. Блондинка бесцеремонно открывала наши шкафчики, заглядывала в холодильник.
— А где у вас нормальные бокалы? — спросила она, брезгливо держа в руках мою любимую чашку.
— В верхнем ящике, справа, — машинально ответила я.
Я села за стол и просто смотрела на нее.
На то, как она нашла бокалы, достала из холодильника бутылку белого вина, которую я припасла для вечера пятницы, и без малейшего смущения налила себе.
— Меня Света зовут, — сказала она, сделав глоток. — А вас, я так понимаю, Анна? Андрей много о вас рассказывал.
— Не сомневаюсь, — ответила я.
Света села напротив, закинув ногу на ногу.
— Не переживайте так. Вещи свои соберете завтра, я не тороплю. Думаю, мы сможем договориться.
В замке провернулся ключ. Андрей приехал. Быстрее, чем я думала.
Света победно улыбнулась и встала, чтобы встретить его. Я осталась сидеть, вцепившись в край стола. Сейчас все решится.
Андрей вошел в прихожую, на ходу бросая ключи на тумбочку. Его взгляд метнулся от меня к Свете.
И его лицо изменилось. Это было не узнавание любовника. Это был шок, мгновенно сменившийся плохо скрытым ужасом. Он побледнел.
— Света? — он прошептал ее имя, как проклятие. — Ковалева? Ты… что ты тут делаешь? Как ты меня нашла?
Он даже не посмотрел в мою сторону. Все его внимание было приковано к ней, но это было внимание человека, увидевшего призрака.
— Андрюша, милый, я приехала! — пропела она, не замечая или не желая замечать его реакции. — Как нашла?
Любовь всегда найдет дорогу, глупый. Я же говорила, что мы будем вместе. Помнишь, на выпускном? Ты обещал.
Андрей сделал шаг назад, уперевшись спиной в стену.
— Света, это было пятнадцать лет назад! Мы были детьми! Я не понимаю, что происходит. Аня? — он наконец перевел на меня умоляющий, загнанный взгляд.
Я пожала плечами. Мое первоначальное подозрение в измене сменилось другим, более тревожным чувством.
— Твоя гостья. Она сказала, что теперь будет жить здесь. С тобой.
Света рассмеялась.
— Анечка, не нужно этой драмы. Мы же взрослые люди. Андрей просто не хотел тебя травмировать. Он очень деликатный.
Она подошла к Андрею, но он инстинктивно выставил руку, останавливая ее.
— Света, послушай. Я женат. Я люблю Аню. То, что было в школе… это просто детство. Я не знаю, что ты себе придумала, но тебе нужно уйти. Сейчас же.
Ее лицо на мгновение исказилось, улыбка сползла, обнажив хищный оскал. Но она тут же взяла себя в руки.
— Придумала? Андрюша, не надо так. Я все понимаю, тебе неловко при ней. Это пройдет. Я же все для нас приготовила.
Она метнулась к своему чемоданчику, щелкнула замками и открыла его.
Внутри лежали странные вещи: засушенная роза, стопка фотографий, перевязанных лентой — школьные снимки, где она всегда стояла где-то рядом с Андреем. И маленький плюшевый медведь, потертый и старый.
— Вот, смотри! — она протянула медведя Андрею. — Ты подарил мне его в десятом классе. Я его сохранила. Я все сохранила.
Андрей смотрел на медведя, и я видела, как в его глазах паника сменяется тяжелым осознанием.
— Света, где ты была все это время? — спросил он очень тихо.
— Я лечилась, — просто ответила она. — Но теперь я здорова. Врачи сказали, что я могу вернуться к нормальной жизни. К тебе.
Она снова повернулась ко мне. В ее взгляде уже не было превосходства. Только фанатичная, пугающая убежденность.
— Вы же не выгоните меня? — ее голос задрожал. — Мне некуда идти. Моя квартира… там теперь другие люди. А это наш с Андреем дом. Он всегда был нашим. Я видела его во сне.
Воздух в квартире стал густым и тяжелым. Андрей, мой сильный, уверенный в себе муж, выглядел абсолютно потерянным.
Он смотрел на Свету, и я видела на его лице борьбу — брезгливость смешивалась с неуместной жалостью. Именно эта жалость выводила меня из себя.
— Света, давай так, — начал он мягко. — Я вызову тебе такси. Поедешь в гостиницу. А завтра мы спокойно все обсудим. Я помогу тебе…
— У меня нет никого, кроме тебя! — взвизгнула она. — Ты мой! А она, — Света ткнула в меня пальцем, — она чужая! Она мешает нам!
Она неверно истолковала его мягкость. В ее глазах вспыхнул огонь безумной решимости.
— Я просто помогу тебе, милый. Уберу все лишнее.
С этими словами она развернулась и стремительно направилась в нашу спальню. Андрей застыл на месте. А я поняла. И не сдвинулась с места. Я ждала.
Через секунду из спальни донесся звук открываемой дверцы шкафа. Я встала и медленно пошла следом.
Я вошла в комнату. Света стояла перед нашим шкафом. На полу уже валялись мои вещи. А в руках она держала мое свадебное платье.
— Вот это, — она с отвращением вытащила его из чехла, — здесь точно не место. Слишком много пыли от прошлого.
И в этот момент что-то щелкнуло. Холодная, выжидающая твердость внутри меня сменилась ослепительной, ясной мыслью: «Всё. Хватит».
Я молча подошла к ней. Я заметила на ее запястье, чуть прикрытый рукавом, тонкий пластиковый браслет.
— Положи, — мой голос прозвучал так, что она вздрогнула. В нем не было ни злости, ни истерики. Только приказ.
Она растерянно моргнула, но платье из рук не выпустила. Тогда я сделала то, чего сама от себя не ожидала.
Я шагнула вперед и резко схватила ее за запястье. Она вскрикнула, попыталась вырваться, и тонкий пластиковый браслет с треском лопнул, оставшись у меня в руке.
Света отшатнулась, выронив платье.
Я посмотрела на обрывок пластика. На нем было четко напечатано: Клиника «Чистые Росы» и номер телефона. Я достала свой мобильный.
— Что… что ты делаешь? — пролепетала она.
Я не ответила. Набрала номер.
— Клиника «Чистые Росы», администратор слушает, — ответил вежливый женский голос.
— Добрый вечер, — сказала я четко и громко. — Я звоню по экстренному вопросу. У меня в квартире находится ваша бывшая пациентка, Светлана Ковалева.
Ее браслет с вашими контактами остался у меня. Она в состоянии острого психоза, ведет себя неадекватно и агрессивно. Она представляет опасность для себя и окружающих.
На том конце провода помолчали. Андрей, наконец очнувшись, влетел в комнату.
— Мы не можем разглашать информацию о пациентах, — осторожно ответила администратор.
— Но если вы считаете, что человек в опасности, вам следует немедленно позвонить в городскую службу скорой психиатрической помощи. Я могу продиктовать номер.
— Диктуйте, — отчеканила я, уже открывая в телефоне заметки.
Я закончила разговор и убрала телефон. Света медленно осела на пол. Она больше не кричала. Вся ее напускная уверенность испарилась, оставив после себя лишь сломленную, больную женщину.
Андрей смотрел на меня. В его взгляде читался страх, смешанный с восхищением.
Приехали двое крепких санитаров и женщина-врач. Они действовали быстро и слаженно. Когда ее уводили, она обернулась и посмотрела на Андрея.
— Ты же обещал, — тихо сказала она.
Дверь за ними закрылась. Чемоданчик с ее «сокровищами» так и остался стоять в прихожей.
Андрей наконец заговорил. Он рассказал все. Про тихую, странную одноклассницу. Про ее письма.
Про то, как ее родители однажды позвонили ему и сказали, что она в больнице. Он испугался и просто вычеркнул ее из жизни. Он молчал, потому что ему было стыдно.
Стыдно за свой страх и за то, что он невольно стал центром чьей-то разрушенной жизни.
Я слушала его молча. Я чувствовала усталость. И еще что-то новое — осознание того, насколько хрупким может быть наш мир.
— Я не знала, что ты можешь быть такой, — сказал он, когда закончил. — Такой… сильной.
— Я тоже не знала, — ответила я. — Но теперь знаю. И ты знай.
Я подошла к разбросанным вещам и подняла свое свадебное платье.
— Это мой дом, Андрей. Наш дом. И я больше никогда не позволю никому, даже из самой большой жалости, превращать его в проходной двор для призраков твоего прошлого. Никаких секретов. Никогда. Это новое правило.
Он смотрел на меня, и я видела, что он понял. Он понял все. Он понял, что женщина, которая стояла перед ним, — не та наивная девочка, на которой он когда-то женился.
Прошло полгода. Мы нечасто вспоминали тот вечер, но он незримо присутствовал в нашей жизни.
На следующий день после случившегося Андрей сам позвонил в клинику «Чистые Росы».
Он не просил информации, он ее давал: рассказал, что вещи Светланы у нас, и спросил, как их можно передать опекунам или родителям.
Он взял на себя эту последнюю, неприятную точку в истории своего прошлого. Чемоданчик забрали через день, безмолвно и быстро.
Его жалость к людям никуда не делась, но теперь она была другой — более зрячей, осторожной. Он понял, что иногда «нет», сказанное вовремя, — это самое большое добро.
А я… Я нашла в себе ту самую твердость. Я перестала бояться конфликтов. Перестала пытаться сгладить углы там, где их нужно было обозначить.
В тот вечер мы сидели на кухне. Той самой кухне, где незваная гостья пила мое вино.
— Ты знаешь, я ведь тогда испугался не ее, — вдруг сказал Андрей. — Я испугался тебя.
— Почему?
— Потому что я увидел, что ты можешь справиться со всем сама. И подумал: а нужен ли я тебе теперь?
Я взяла его за руку.
— Ты нужен мне не для того, чтобы справляться. А для того, чтобы жить. Это разные вещи. Но наш дом — это наша общая крепость.
И мы оба должны следить, чтобы ворота были заперты для призраков.
Он улыбнулся и сжал мою ладонь. Он все понял. Наш брак не разрушился. Он просто перешел на новый уровень.
Туда, где нет места иллюзиям, а есть только два человека, которые знают истинную цену безопасности и умеют ее защищать. Вместе.
