— А ну быстро прекратили этот шум! Иначе я вам сейчас по шее надаю! Быстро, кому сказал. Я вызову участкового!
Звонкий, раздражённый голос Бориса Степановича Громова разносился по всему третьему подъезду. Дети, игравшие на лестничной клетке пятого этажа, мгновенно притихли. Десятилетний Миша Кузнецов толкнул локтем друга и закатил глаза.
— Опять этот… — прошептал он, не заканчивая фразу.
Борис Степанович, подтянутый седовласый мужчина семидесяти двух лет, распахнул дверь своей квартиры и выглянул на площадку. Его прямая спина и резкие движения выдавали в нём бывшего военного. Дети быстро убежали вниз по лестнице, стараясь не встречаться с ним взглядом.
— И чтобы больше здесь не играли! Это вам не стадион!
Довольный тишиной, он захлопнул дверь. В квартире №34 всё было на своих местах — безупречная чистота, строгий порядок. Борис Степанович сел в кресло и включил телевизор, недовольно покачивая головой.
Внизу, на втором этаже, Анна Михайловна Кузнецова открыла дверь и впустила запыхавшегося сына с другом.
— Что на этот раз? — спросила она, заранее зная ответ.
— Громов, — буркнул Миша, снимая кроссовки. — Мама, почему он такой вредный? Мы же просто играли в карты.
Анна Михайловна вздохнула.
— Он одинокий человек, сынок. Живёт один уже много лет.
— Но это не повод на всех рычать, — возразил мальчик.
Пока дети проходили на кухню, в дверь позвонили. На пороге стояла Вера Николаевна, молодая соседка с четвёртого этажа, держа за руку свою семилетнюю дочь Лизу.
— Ань привет! Слушай, там опять Громов бушует?
— Да, детей разогнал, — Анна кивнула в сторону кухни. — Проходи, у нас чай.
Женщины устроились за столом, пока дети играли в комнате.
— Знаешь, — тихо начала Вера, — я сегодня его у подъезда видела, как ему доставляли лекарства. Стоит, пересчитывает каждую таблетку, а потом так тяжело вздохнул, даже не поблагодарил курьера. Иногда мне его почти жаль.
— Мне тоже, — призналась Анна. — Но это не оправдывает, как он с детьми обращается. Мишка его боится.
— Все его боятся, — согласилась Вера. — Интересно, что сделало его таким?
В это время в квартире №34 Борис Степанович разложил перед собой лекарства. Сердце шалило уже третий день, но к врачам он идти отказывался. Подойдя к окну, он наблюдал, как во дворе Игорь Петрович, сосед с первого этажа, возился со своей машиной. Рядом вертелся его сын-подросток, что-то увлечённо объясняя отцу.
Борис Степанович нахмурился и отошёл от окна. Когда-то давно он тоже хотел сына, но…
Телефонный звонок прервал его мысли.
— Алло.
— Борис, здравствуй. Это Степан.
Лицо старика мгновенно окаменело. Он не слышал этот голос тридцать лет.
— Откуда у тебя мой номер? — холодно спросил он.
— Всё ещё сердишься… Столько лет прошло… Борь, нам нужно поговорить.
— Нам не о чем говорить.
— Это касается Нины.
При упоминании имени бывшей жены рука Бориса Степановича невольно сжала трубку сильнее.
— Не произноси её имя, — процедил он.
— Она хочет тебя видеть. Это важно.
— Через тридцать лет? — горько усмехнулся Борис Степанович. — Что вдруг стало важным?
— Она… не здорова. Очень. Прошу тебя, Борис.
Повисла тяжёлая пауза. Наконец Борис Степанович ответил:
— Нет. Не звони мне больше.
Он положил трубку и долго сидел неподвижно, глядя в стену. Старые фотографии в строгих рамках смотрели на него со стеллажа. На одной из них — молодой офицер обнимал красивую темноволосую женщину. Они улыбались…
Следующим утром жители дома №16 по улице Северной собрались возле подъезда. Управляющая компания наконец соизволила прислать представителя для обсуждения ремонта протекающей крыши.
— Уже второй месяц ждём! — возмущалась Елена Павловна, бывшая учительница из квартиры №28. — У меня все обои в разводах!
Молодой человек в костюме невозмутимо перелистывал бумаги.
— Согласно графику, ваш дом в очереди на капитальный ремонт кровли через…
— Через восемнадцать месяцев, — раздался громкий голос. — Мы знаем. Это неприемлемо.
Все обернулись. К собранию присоединился Борис Степанович, одетый, несмотря на тёплую погоду, в строгий тёмный костюм.
Представитель УК оторвался от бумаг и взглянул на пожилого мужчину.
— А вы…?
— Громов, квартира тридцать четыре. И я прекрасно знаю постановление правительства номер четыреста девяносто один от шестнадцатого апреля прошлого года. Согласно пункту три протечки кровли относятся к аварийным ситуациям и должны устраняться в течение пяти дней.
Молодой человек заморгал.
— Я… мне нужно уточнить…
— Уточняйте, — кивнул Борис Степанович. — А мы пока составим коллективную жалобу в жилищную инспекцию и прокуратуру. С приложением всех фотографий последствий протечек.
Соседи переглянулись с удивлением. Никто не ожидал такой поддержки от вечно недовольного старика.
Через десять минут представитель УК, заметно нервничая, пообещал бригаду кровельщиков в течение трёх дней.
Когда собрание закончилось, Борис Степанович развернулся, чтобы уйти, но его остановил голос Игоря Петровича:
— Спасибо за помощь, Борис Степанович. Вы их здорово прижали.
Старик неловко кивнул, явно не привыкший к благодарностям.
— Закон надо знать, вот и все — проворчал он и зашагал к подъезду.
Вера, наблюдавшая эту сцену, тихо сказала Анне:
— Смотри-ка, а ведь помог нам.
— Себе он помог, — возразила Анна. — У него же тоже крыша течёт.
— Всё равно, мог бы и промолчать, как обычно.
В этот момент маленькая Лиза подбежала к бабушке Елене Павловне, споткнулась и упала прямо перед Борисом Степановичем. Девочка громко заплакала, и все замерли, ожидая неизбежного недовольства старика.
Но вместо этого Борис Степанович неожиданно наклонился и осторожно помог ребёнку подняться.
— Тише, тише, — сказал он неожиданно мягким голосом. — Ничего страшного. Где болит?
Лиза, хлюпая носом, показала на коленку. Борис Степанович внимательно осмотрел её.
— Просто испачкалась, даже царапины нет. Такая храбрая девочка не должна плакать по пустякам.
Он достал из кармана чистый платок и аккуратно отряхнул колено девочки, после чего выпрямился и, как ни в чём не бывало, пошёл дальше.
Вера подбежала к дочери.
— Ты в порядке, малышка?
Лиза кивнула, глядя вслед уходящему старику широко раскрытыми глазами.
— Мама, а дедушка совсем не страшный.
Соседи обменялись удивлёнными взглядами.
Вечером того же дня в квартире Бориса Степановича раздался звонок. На пороге стояла Лиза с мамой, держа в руках сложенный платок.
— Извините, что беспокоим, — начала Вера. — Мы хотели вернуть ваш платок. Я его постирала.
Борис Степанович, явно не ожидавший гостей, растерянно взял платок.
— Спасибо, не стоило беспокоиться.
— Мама сказала, что нужно говорить «спасибо», когда кто-то помогает, — серьёзно произнесла Лиза.
Уголки губ старика дрогнули.
— Верно. Это правило хорошего тона.
— А почему вы раньше на меня кричали, когда я играла на площадке?
— Лиза! — Вера смутилась. — Извините её…
— Ничего, — покачал головой Борис Степанович. — Честный вопрос. Справедливый.
Он посмотрел на девочку и вздохнул.
— Знаешь, иногда взрослые устают и становятся ворчливыми. Особенно пожилые люди вроде меня. Мы забываем, как это — быть ребёнком.
Неожиданно для самого себя он добавил:
— Хочешь зайти на минутку? У меня есть альбом с марками, который я собирал, когда был немного старше тебя.
Глаза Лизы загорелись, и она вопросительно посмотрела на маму.
— Если мы не помешаем… — неуверенно произнесла Вера.
— Проходите, — Борис Степанович отступил, пропуская нежданных гостей в квартиру.
Когда они уходили час спустя, Лиза крепко обняла удивлённого хозяина и пообещала нарисовать для него картинку с марками.
Проводив их, Борис Степанович прошёл в комнату и остановился перед фотографией молодой пары.
— Она мне напомнила тебя, Нина, — тихо произнёс он. — Такие же любопытные глаза.
Он сел в кресло и долго смотрел на телефон. Наконец, решившись, он набрал номер.
— Степан? Это Борис. Я передумал. Я готов…
Борис Степанович проснулся раньше обычного. Солнце едва пробивалось сквозь плотные шторы, но он уже сидел на краю кровати, обдумывая предстоящий день.
Сегодня, впервые за тридцать лет, он увидит Нину. И Степана.
Руки слегка подрагивали, когда он застёгивал пуговицы рубашки. В шкафу обнаружился старый костюм — тот самый, в котором он когда-то познакомился с Ниной на выпускном вечере их общей знакомой. Костюм всё ещё был ему впору, разве что немного теснил в плечах.
Позавтракав и выпив таблетки, Борис Степанович вышел из квартиры и столкнулся с Игорем Петровичем, поднимавшимся по лестнице.
— Доброе утро, — неожиданно для себя поздоровался старик.
Сосед от удивления чуть не выронил ключи.
— Доброе, Борис Степанович! Вы сегодня… — он замялся, подбирая слова, — выглядите торжественно.
— У меня важная встреча.
— Что-то случилось?
Борис Степанович помедлил, но вдруг обнаружил, что хочет поделиться:
— Встречаюсь с женой. Бывшей. Впервые за тридцать лет.
— Ого! — искренне удивился Игорь. — Я и не знал, что вы были женаты.
— Восемь лет, — кивнул Борис Степанович. — Давно это было.
Он посмотрел на часы и заторопился:
— Мне пора.
— Удачи вам, — Игорь протянул руку, и Борис Степанович, помедлив, пожал её.
Пригородная электричка покачивалась на рельсах, а за окном проплывали дачные посёлки и поля. Борис Степанович смотрел на мелькающие пейзажи, но видел совсем другое — молодую женщину с длинными тёмными волосами, её смех, её глаза…
Нина ждала его в маленьком кафе на окраине городка, куда они когда-то приезжали на выходные. Борис Степанович узнал её сразу, несмотря на прошедшие годы. Она сидела у окна, такая же прямая и изящная, хотя волосы давно стали седыми, а лицо избороздили морщины.
Она заметила его и замерла. На мгновение Борису показалось, что время остановилось, и они снова молоды.
— Боря, — тихо произнесла она, когда он подошёл к столику. — Ты не изменился.
— Ты лукавишь, Нина, — он сел напротив. — Мы оба изменились.
Она слабо улыбнулась.
— Спасибо, что пришёл. Я не была уверена…
— Где Степан? — перебил он.
— Он не придёт. Я попросила его не вмешиваться. Это между нами.
Борис Степанович нахмурился:
— Тридцать лет назад всё было иначе.
Нина опустила глаза.
— Да. И я каждый день об этом жалею.
Официантка принесла чай. Нина заговорила первой:
— Боренька, я знаю, что непростительно поступила с тобой. Ушла, когда ты был в командировке. Даже не нашла смелости сказать в лицо.
— Почему сейчас, Нина? — спросил он. — Почему спустя столько лет?
Она долго молчала, обхватив чашку ладонями.
— Я тяжело заболела, Борис. Врачи говорят… — она замолчала. — У меня не так много времени. И все эти годы меня тяготила мысль, что я так и не попросила у тебя прощения.
— Ты счастлива со Степаном?
Нина покачала головой:
— Мы расстались через пять лет. Это была ошибка, Борис. Самая большая ошибка в моей жизни.
Борис Степанович смотрел на женщину, которую когда-то любил больше жизни, и чувствовал, как что-то ломается внутри него — глухая стена, которую он возводил три десятилетия.
— Почему ты не вернулась?
— Гордость, — просто ответила она. — А потом узнала, что ты получил новое назначение и уехал. Я пыталась найти тебя, но…
— Я не хотел, чтобы меня нашли, — признался он.
Они проговорили несколько часов. О прошлом, о тех счастливых годах, что провели вместе. О разбитых надеждах и несбывшихся мечтах о детях. О том, как сложились их судьбы после расставания.
Когда они вышли из кафе, начинался закат. Нина остановилась и протянула ему конверт.
— Здесь моё письмо тебе. Я написала его много лет назад, но так и не отправила. Прочти, когда будешь готов.
Борис Степанович взял конверт.
— Я провожу тебя, — сказал он, предлагая руку.
Нина благодарно улыбнулась и взяла его под локоть. Они медленно шли по улице, два пожилых человека, связанных невидимыми нитями прошлого.
Борис Степанович вернулся домой поздно вечером. В подъезде было тихо, лишь из квартиры Кузнецовых доносились приглушённые голоса. Поднимаясь по лестнице, он услышал детский плач на четвёртом этаже.
Дверь квартиры Веры была приоткрыта, и оттуда доносился голос:
— Ну что же делать… Уже почти под сорок! А «скорая» говорит, будет только через два часа.
Не раздумывая, Борис Степанович постучал.
— Вера Николаевна, у вас всё в порядке?
Молодая женщина выглянула в коридор, на её лице отразилось удивление.
— Борис Степанович? Извините за шум…
— Что с Лизой? — перебил он.
— Температура высокая, — Вера беспомощно развела руками. — «Скорая» не едет, говорят вызовов тьма, а у меня ничего нет, чтобы сбить…
— У меня есть, — решительно сказал старик. — Сейчас принесу.
Через пять минут он вернулся с аптечкой и термометром.
— Так, дайте посмотреть малышку.
Лиза лежала в кроватке, раскрасневшаяся и горячая. Увидев Бориса Степановича, она слабо улыбнулась:
— Здравствуйте, дедушка Боря.
Он замер на мгновение, ошеломлённый обращением, но быстро справился с собой.
— Здравствуй, храбрая девочка. Сейчас мы тебе поможем.
Уверенными движениями он достал из аптечки лекарство.
— Моя жена… бывшая жена была медсестрой. Я многому у неё научился.
Через полчаса температура начала спадать, и Лиза задремала. Вера с благодарностью посмотрела на соседа:
— Не знаю, как вас благодарить, Борис Степанович.
— Ерунда, — отмахнулся он. — В моём возрасте бессонница — обычное дело. Так что я побуду с вами, пока приедет «скорая».
— Вы сегодня какой-то… другой, — осторожно заметила Вера.
Борис Степанович задумчиво посмотрел в окно.
— Знаете, Вера Николаевна, сегодня я встретился с прошлым. И понял, что тридцать лет злился совершенно напрасно.
«Скорая» приехала к полуночи. Врач осмотрел Лизу и одобрительно кивнул:
— Всё сделано правильно. Дедушка ваш какой молодец.
Борис Степанович не стал поправлять его.
— Вера Николаевна, — сказал он, собираясь уходить, — если что-то понадобится — стучите. В любое время.
По дороге домой он достал из кармана конверт от Нины. Но решил не открывать его сегодня. Впереди была целая жизнь — пусть и не такая длинная, как хотелось бы.
Утро выдалось солнечным. Борис Степанович проснулся с необычным чувством — будто что-то сдвинулось с места в его душе. Встреча с Ниной всколыхнула воспоминания, но странным образом принесла и облегчение.
Выйдя на балкон, он заметил во дворе Игоря Петровича, возившегося с машиной. Рядом стоял его сын Костя, держа какие-то инструменты. Борис Степанович вдруг вспомнил, как сам когда-то мечтал учить сына чинить технику.
Спустившись во двор, он подошёл к соседям.
— Доброе утро, — произнёс он. — Проблемы с машиной?
Игорь выглядел удивлённым.
— Да, карбюратор барахлит, никак не отрегулирую.
— Позвольте взглянуть? — неожиданно предложил Борис Степанович. — В армии я был механиком.
Костя с недоверием посмотрел на пожилого соседа, но Игорь кивнул:
— Конечно, будем благодарны за помощь.
Через полчаса двигатель работал как часы. Борис Степанович, с измазанными маслом руками, выглядел довольным.
— Вы настоящий мастер! — восхищённо сказал Костя. — А можете показать, как вы это сделали?
Что-то дрогнуло в груди старика.
— Могу. В следующий выходной, если хочешь, продолжим.
Возвращаясь домой, Борис Степанович столкнулся с Анной Михайловной Кузнецовой.
— Борис Степанович, а я как раз к вам собиралась, — сказала она. — Хотела спросить ваш совет. Вы ведь в юридических вопросах разбираетесь?
— Отчасти, — кивнул он. — Что случилось?
— Нашему дому отказывают в благоустройстве двора. Говорят, не подходим по каким-то параметрам.
Борис Степанович нахмурился:
— Приходите вечером с документами. Разберёмся.
Вечером квартира Бориса Степановича превратилась в импровизированный штаб. Анна Михайловна привела с собой ещё нескольких соседей, и теперь они сидели за столом, разбирая бумаги.
— По постановлению от прошлого года, — говорил Борис Степанович, — мы имеем полное право на включение в программу. Нужно составить грамотное заявление и собрать подписи жильцов.
— Борис Степанович, а почему вы раньше не участвовали в жизни дома? — спросила Елена Павловна. — С вашими знаниями и опытом…
Старик помолчал.
— Не видел смысла. Думал, что это всё… не моё дело.
— А сейчас? — тихо спросила Вера.
— Сейчас вижу, что ошибался, — просто ответил он.
Когда соседи разошлись, Борис Степанович достал из ящика стола конверт от Нины. Чувствовал, что пришло время прочитать.
«Дорогой мой Борис. Боренька. Знаю, что не имею права просить прощения. То, что я сделала — непростительно. Но хочу, чтобы ты знал правду.
Я не любила Степана. Никогда. Это было глупое, отчаянное решение. Мы так хотели детей, а врачи сказали, что у меня мало шансов. Я чувствовала себя неполноценной, думала, что подвожу тебя. А ты был так занят службой…
Степан оказался рядом в момент слабости. Обещал, что со мной всё будет иначе. Я поверила и совершила самую страшную ошибку в своей жизни.
Наш брак распался быстро. Детей так и не случилось. Я много раз хотела вернуться, но не смела. А потом узнала, что ты уехал.
Все эти годы я следила за твоей карьерой. Гордилась тобой издалека. Надеюсь, ты построил свою жизнь и был счастлив.
Прости меня, если сможешь. Не за себя прошу — для тебя. Чтобы ты отпустил эту боль и жил дальше.
Всегда твоя, Нина».
Борис Степанович сидел неподвижно, глядя в окно.
Следующие недели принесли удивительные перемены. Жители дома заметили, что суровый сосед с пятого этажа изменился. Он всё ещё бывал ворчливым, но теперь за этим ворчанием проглядывала забота.
Борис Степанович помогал составлять жалобы в различные инстанции, проверять квитанции на ошибки, учил соседских мальчишек играть в шахматы во дворе. По выходным он возился с Костей, обучая его азам механики.
Маленькая Лиза стала его особой любимицей. Она приходила к «дедушке Боре» с рисунками и рассказами о школе, а он угощал её карамельками и рассказывал истории из своей военной молодости.
Однажды во дворе появилась бродячая собака — худая, с повреждённой лапой. Дети хотели её покормить, но боялись подходить.
— Отойдите, — строго сказал Борис Степанович, выходя из подъезда. — Животное напугано, может укусить.
Все ожидали, что он прогонит собаку, но вместо этого старик осторожно приблизился к ней и присел на корточки.
— Ну что, служивый, досталось тебе? — тихо проговорил он, протягивая руку.
К удивлению детей, собака, поскулив, подползла к нему. Борис Степанович осмотрел лапу.
— Ничего страшного, вывих. Сейчас отведем к ветеринару, там тебя починят, друг.
Вечером того же дня собака уже лежала на старом одеяле в квартире Бориса Степановича. Он назвал её Верным.
Прошло три месяца с памятной встречи с Ниной. Борис Степанович собирался навестить её в больнице, но утром раздался звонок от Степана.
— Борис, Нины больше нет с нами. Вчера вечером…
Борис Степанович молча слушал, крепко сжимая трубку.
— Она часто говорила о тебе в последние дни, — продолжал Степан. — О том, как рада была увидеться. Это принесло ей покой.
— Спасибо, что сообщил, — тихо ответил Борис Степанович.
После разговора он долго сидел неподвижно. Потом медленно подошёл к балкону. Во дворе играли дети, Игорь чинил качели, Анна развешивала объявления о собрании жильцов.
Жизнь продолжалась. И теперь он был её частью.
В дверь постучали. На пороге стояла Лиза с рисунком в руках.
— Дедушка Боря, смотри, что я нарисовала!
На листе была изображена их пятиэтажка, а перед ней — много людей. В центре стоял седой мужчина с собакой. — Это наш дом, — гордо объяснила девочка. — А это ты. Мама говорит, что ты стал нашим ангелом-хранителем.
Борис Степанович ощутил, как что-то тёплое разливается в груди.
— Что ж, — сказал он, беря девочку за руку, — давай спустимся во двор. Кажется, соседям нужна наша помощь с качелями.
Они вышли на площадку, и Лиза доверчиво вложила свою ладошку в его руку. Верный радостно семенил рядом, виляя хвостом.
А Борис Степанович… Он просто больше не чувствовал себя одиноким.
