Марина услышала скрип входной двери раньше обычного. Пятница, половина шестого — Игорь никогда не возвращался так рано. Она быстро сунула коробку от новых сапог под диван, но поняла, что не успела: муж уже стоял в дверях гостиной, и его взгляд был прикован к её ногам.
На ней были те самые сапоги. Замшевые, цвета горького шоколада, на устойчивом каблуке. Она так долго присматривалась к ним в витрине, проходя мимо бутика каждый день по дороге на работу.
— Новые? — голос Игоря прозвучал ровно, но Марина уже распознала в нём напряжение.
— Да, — она решила не юлить. — Купила сегодня.
Игорь медленно снял пиджак, повесил его на спинку стула. Расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Всё это он проделал молча, и молчание это было красноречивее любых слов.
— Мы говорили о сапогах? — наконец спросил он, усаживаясь на диван.
— Нет, не говорили.
— Именно. Не говорили. — Он потёр переносицу. — Марина, ну сколько можно повторять одно и то же? У нас есть правила. Любые траты, которые не касаются продуктов или бытовых мелочей, мы обсуждаем. Вместе. Помнишь такое слово — «вместе»?
Марина почувствовала, как начинает закипать знакомое раздражение. Этот тон. Этот покровительственный, учительский тон, от которого хотелось швырнуть в него чем-нибудь тяжёлым.
— Игорь, это мои деньги, — сказала она как можно спокойнее.
Он хмыкнул:
— Твои деньги? У нас общий бюджет, если ты забыла. Общие деньги, общие траты, общая ответственность.
— Эти сапоги я купила на свои деньги. На те, что не из общего бюджета.
Игорь нахмурился:
— Что за бред? Какие ещё деньги не из бюджета? Ты что, заначку завела?
— Я продала свои вещи, — Марина встала, скрестив руки на груди. — Старые украшения, которые мне достались от бабушки. То, что я никогда не носила. Выставила на сайте объявлений, нашла покупательницу. Эти деньги — мои. Я не брала их из семейного бюджета.
Лицо Игоря приобрело нездоровый красноватый оттенок.
— Погоди-погоди, — он поднял руку. — Ты продала семейные ценности и даже не посоветовалась со мной?
— Это были МОИ семейные ценности. Из моей семьи.
— Мы — одна семья! — голос Игоря стал громче. — Всё, что есть у нас, принадлежит нам обоим. Квартира, машина, мебель, даже эти твои бабушкины серьги!
— Ах, вот как? — Марина почувствовала, что больше не может сдерживаться. — То есть, когда ты купил себе новые наушники за двадцать тысяч, ты советовался со мной? Когда заказал этот дорогущий набор ножей, ты спросил моего мнения?
— Это совсем другое, — Игорь вскочил с дивана. — Наушники мне нужны для работы. Ножи — это инвестиция в дом, в нашу кухню.
— А мне сапоги нужны для работы! Я каждый день хожу в офис, встречаюсь с клиентами. Или ты считаешь, что я должна выглядеть как бомж?
— Не передёргивай! У тебя полный шкаф обуви!
— Старой обуви! Той, что я носила ещё до свадьбы! — Марина прошлась по комнате, её голос дрожал от сдерживаемой ярости. — Знаешь, Игорь, я устала. Устала считать каждую копейку, которую трачу на себя. Устала отчитываться за каждую помаду, за каждый крем. При этом ты преспокойно покупаешь себе всё, что захочешь, даже не упоминая об этом!
— Потому что я зарабатываю больше! — рявкнул Игорь. — Я приношу в дом основные деньги. Я плачу за эту квартиру, за машину, за всё!
Повисла тяжёлая пауза. Марина смотрела на мужа, и впервые за долгое время действительно видела его. Красное лицо, скрещённые руки, высокомерный прищур глаз. Когда он превратился в этого человека? Или он всегда был таким, а она просто не замечала?
— Понятно, — тихо сказала она. — То есть, раз ты зарабатываешь больше, то имеешь право диктовать мне, как тратить деньги?
— Я не диктую, я просто прошу соблюдать договорённости!
— Договорённости, которые ты сам нарушаешь, когда тебе удобно!
— Марина, это абсурд! — Игорь схватился за голову. — Я веду наш бюджет, слежу за тем, чтобы мы не тратили больше, чем зарабатываем. Ты вообще знаешь, сколько у нас уходит в месяц на коммуналку? На продукты? На твою маму, которой мы помогаем?
— Моей маме? — голос Марины стал ледяным. — Мы помогаем моей маме пять тысяч в месяц. А твоим родителям перевели в прошлом месяце пятьдесят на ремонт дачи. И я ни слова не сказала.
— Это другое! Это была экстренная ситуация!
— Конечно, экстренная. Как и новая удочка за пятнадцать тысяч, которую ты купил весной. Очень экстренно.
Игорь дёрнул головой, словно отгоняя назойливую муху:
— При чём тут удочка? Мы сейчас говорим о твоих сапогах!
— Нет, Игорь. Мы говорим о том, что у тебя двойные стандарты. — Марина подошла ближе, глядя ему прямо в глаза. — Ты можешь тратить деньги на свои хобби, на свои нужды, не спрашивая меня. А я должна отчитываться за каждую трату. Я должна просить разрешения купить себе сапоги. На свои, между прочим, деньги!
— Успокойся уже! Ты к этим деньгам никакого отношения не имеешь и иметь не будешь! Поняла? — выпалил Игорь, и сам замер, осознав, что сказал.
Марина отступила на шаг. В груди стало холодно и пусто.
— Повтори, — прошептала она. — Я никакого отношения к деньгам не имею?
Игорь провёл рукой по лицу:
— Я не то имел в виду…
— Нет-нет, ты совершенно чётко выразился. Я не имею отношения к деньгам. Я, которая работаю по восемь часов в день. Я, которая экономлю на себе, чтобы в бюджете оставался запас. Я, которая не покупала себе ничего нового почти год.
— Марина…
— Знаешь, что забавно? — она села на край кресла, вдруг почувствовав усталость. — Я продала бабушкины украшения не только ради сапог. Я хотела купить себе абонемент в спортзал. Хотела записаться на курсы английского, чтобы рассчитывать на повышение. Но потом подумала: а зачем? Ты всё равно найдёшь причину, почему это неправильно. Почему это лишние траты. Почему я должна была с тобой посоветоваться.
— Это совсем не так…
— Это именно так! — она вскочила, и слова полились потоком, который невозможно было остановить. — Ты контролируешь каждую мою покупку, но при этом считаешь, что имеешь право покупать всё, что хочешь. Помнишь, как ты заказал игровую приставку на тридцать тысяч? Я узнала об этом только когда курьер принёс! А ты сказал, что это «для релакса после работы». А когда я захотела купить новый телефон, потому что старый умирает, ты устроил разбор полётов: «А точно ли нужен? А может, ещё послужит? А давай отложим на пару месяцев?»
Игорь открыл рот, но она не дала ему вставить слово:
— И знаешь, что самое обидное? Не деньги даже. А то, что ты не видишь в этом проблемы! Ты искренне считаешь, что раз зарабатываешь больше, то имеешь право решать, как нам жить!
— Я просто хочу, чтобы мы были финансово стабильными!
— Ложь! — Марина почти кричала теперь. — Ты хочешь контролировать! Ты хочешь, чтобы я зависела от тебя, чтобы просила, чтобы объясняла и оправдывалась!
— Это параноя какая-то…
— Параноя? — она засмеялась, и смех этот прозвучал горько. — Хорошо. Давай проверим. Сколько раз за последний год ты спрашивал моего мнения, прежде чем потратить больше пяти тысяч?
Игорь молчал.
— Вот именно, — кивнула Марина. — А сколько раз ты устраивал мне допрос, когда я покупала что-то дороже тысячи? Каждый раз. Каждый чёртов раз.
— Потому что нужно быть рациональными! — взорвался Игорь. — Нельзя тратить деньги направо и налево! Мы копим на отпуск, на новую машину, на будущее!
— На твоё будущее! На твой отпуск! На твою машину! — Марина подошла к нему вплотную. — Когда ты в последний раз спросил, куда Я хочу поехать в отпуск? Какую машину Я хотела бы? Что Я хочу от жизни?
— Мы обсуждали это…
— Три года назад! Перед свадьбой! С тех пор ты принимаешь все решения сам. «Марина, мы едем к моим родителям на лето». «Марина, я решил, что возьмём вот эту модель машины». «Марина, я заказал столик для нас в этом ресторане». Я превратилась в приложение к твоей жизни!
Игорь отвернулся к окну. Молчание затянулось. Где-то за стеной кто-то включил телевизор. Слышался приглушённый смех из какого-то шоу.
— Что ты хочешь? — тихо спросил он наконец.
— Я хочу, чтобы ты уважал меня, — так же тихо ответила Марина. — Я хочу иметь право тратить деньги, которые заработала сама, не отчитываясь за каждую копейку. Я хочу, чтобы ты признал: если ты можешь покупать себе вещи без согласования, то и я могу.
— Но я же зарабатываю больше…
— И что? — она села на диван, вдруг почувствовав опустошение. — Это делает меня человеком второго сорта? Это значит, что у меня нет права голоса?
Игорь повернулся к ней. Впервые за весь этот разговор в его глазах мелькнула неуверенность.
— Нет, конечно нет…
— Тогда почему ты так поступаешь? Почему я должна выпрашивать у тебя разрешение купить себе сапоги, а ты преспокойно заказываешь себе очередной гаджет?
Он молчал, глядя в пол.
— Знаешь, Игорь, — Марина откинулась на спинку дивана, — я устала не только от финансового контроля. Я устала вообще. От того, что всю домашнюю работу делаю я. Помнишь, как ты обещал, что будешь помогать по дому? Когда мы только съехались, ты говорил: «Конечно, милая, мы всё поделим поровну».
— Я помогаю…
— Ты выносишь мусор. Иногда. Когда я попрошу. Три раза. — Она посмотрела на него. — Кто готовит ужин каждый день? Кто стирает? Кто гладит твои рубашки? Кто убирает квартиру? Кто ходит в магазин за продуктами?
— Ты возвращаешься с работы раньше…
— На час! Я возвращаюсь на час раньше! И это значит, что я должна тянуть весь быт? А ещё я готовлю тебе обеды на работу. Слежу, чтобы у тебя была чистая одежда. Записываю тебя к врачу, покупаю подарки твоим родственникам, помню о всех семейных датах. — Голос её сорвался. — Я как твоя мама, чёрт возьми! А не жена!
Игорь сжал челюсти:
— Это нечестно…
— Нечестно? — Марина вскочила. — Знаешь, что нечестно? Нечестно, что я прихожу домой после работы и начинаю вторую смену. Нечестно, что мои выходные проходят за уборкой и готовкой, пока ты играешь в свои игры или смотришь футбол. Нечестно, что ты считаешь «помощью» то, что должен делать просто как взрослый человек, живущий в этой квартире!
— Хорошо! — рявкнул он. — Что ты предлагаешь? Составить график дежурств, как в пионерском лагере?
— Почему бы и нет? — Марина подошла к комоду, достала блокнот и ручку. — Давай прямо сейчас распределим обязанности. Поровну. По-честному.
Она открыла блокнот, начертила две колонки.
— Готовка. Понедельник, среда, пятница — я. Вторник, четверг, суббота — ты. Воскресенье готовим вместе или заказываем.
— Марина, это абсурд…
— Уборка. Я делаю ванную и спальню, ты — кухню и гостиную. Раз в неделю. Стирка — я стираю своё, ты своё. Магазины — ходим по очереди или вместе. — Она строчила, не поднимая головы. — Глажка — каждый гладит себе сам. Мусор — ты выносишь его каждый вечер без напоминания. Посуда — кто готовил, тот не моет.
— Ты сейчас серьёзно? — Игорь смотрел на неё с недоверием.
— Абсолютно. — Марина подняла голову. — Либо мы делим обязанности честно, либо я перестаю делать всё сама. Выбирай.
— Но я не умею готовить!
— Научишься. У тебя два высших образования, думаю, справишься с макаронами.
— Марина, ну это же глупо! Мы взрослые люди, зачем нам эти игры?
— Это не игры, Игорь. — Она положила блокнот на стол. — Это попытка сохранить то, что от нас осталось. Потому что, честно говоря, я больше не могу. Я не могу быть твоей прислугой, которая ещё и отчитывается за каждую трату. Я не хочу так жить.
В её голосе прозвучало что-то, что заставило Игоря замереть. Он вдруг понял, что это не просто очередная ссора. Это граница, переступать которую нельзя.
— Что ты хочешь сказать? — спросил он тихо.
Марина посмотрела на него долгим взглядом:
— Я хочу сказать, что мне нужны перемены. Реальные перемены, а не обещания, которые забудутся через неделю. Ты когда-то обещал мне быть партнёром, а не начальником. Обещал, что мы всё будем решать вместе. Что будем командой. — Она замолчала, подбирая слова. — Но командой мы не стали. Ты стал боссом, а я — подчинённой. И финансово, и в быту.
— Я не хотел…
— Знаю. — Её голос смягчился. — Ты не хотел. Но так получилось. И теперь нам нужно исправлять.
Игорь опустился на диван, обхватил голову руками. Сидел так, молча. Марина ждала.
— Ладно, — наконец произнёс он. — Ладно. Ты права. Я… я действительно не замечал. Не думал об этом.
— Потому что тебе было удобно не думать.
— Наверное. — Он поднял голову. — Прости. Я правда не хотел, чтобы ты чувствовала себя… так.
Марина села рядом, но не прикоснулась к нему.
— Я не хочу извинений, Игорь. Я хочу действий. Хочу, чтобы ты правда начал помогать по дому. Хочу, чтобы ты перестал контролировать каждую мою трату. Хочу чувствовать себя равной в этих отношениях.
Он кивнул, не глядя на неё:
— И что со списком?
— Возьми его. — Марина протянула ему блокнот. — Посмотри. Подумай. Если что-то не устраивает — предложи свой вариант. Но чтобы было честно. По-настоящему честно.
Игорь взял блокнот, пробежал глазами по строчкам. Лицо его было непроницаемым.
— А с деньгами как? — спросил он.
— С деньгами просто. Моя зарплата — мои деньги. Твоя зарплата — твои деньги. Мы скидываемся поровну на общие расходы: квартплату, продукты, машину. Всё, что остаётся после вклада в общий бюджет, каждый тратит как хочет. Без отчётов и разрешений. — Марина сделала паузу. — Либо мы делим всё строго пополам: ты получаешь половину, я получаю половину, независимо от того, кто сколько заработал. Выбирай.
— Но я зарабатываю намного больше…
— Именно. Поэтому первый вариант тебе выгоднее. — Она усмехнулась. — Но если ты настаиваешь, что у нас «общие деньги», тогда давай делить честно. Пополам. Тогда я буду тратить свою половину, как захочу, и ты ничего не скажешь.
Игорь молчал, явно просчитывая в уме суммы.
— Первый вариант, — буркнул он наконец. — Скидываемся поровну на общее.
— Договорились. — Марина встала. — Тогда завтра открываем общий счёт. Каждый переводит туда свою долю в начале месяца. Всё остальное — личное.
— И ты перестанешь злиться из-за моих покупок?
— Если ты перестанешь злиться из-за моих. — Она посмотрела на него. — Честная сделка?
Он помедлил, потом кивнул:
— Честная сделка.
Марина вздохнула. Напряжение в плечах немного отпустило. Это было начало. Всего лишь начало, и впереди ещё много разговоров, споров, притирок. Но это было начало чего-то нового. Чего-то более честного.
— Я пойду приготовлю ужин, — сказала она, направляясь к кухне.
— Подожди. — Игорь поднялся. — Давай… давай закажем что-нибудь сегодня. Пиццу или суши. Мой счёт.
Марина обернулась, удивлённо приподняв бровь.
— Чтобы отметить новые правила, — неловко улыбнулся он. — И чтобы ты могла отдохнуть. Ты права, я… я много обещал и мало делал. Хочу попробовать исправиться.
— Попробовать или исправиться? — В её голосе прозвучала усмешка, но уже без прежней злости.
— Исправиться, — твёрдо сказал Игорь. — Правда. Дай шанс?
Марина посмотрела на мужа. На его виноватое лицо, на напряжённую позу, на руки, нервно теребящие край блокнота. И подумала, что, может быть, у них ещё есть шанс. Если он правда готов меняться. Если они оба готовы.
— Хорошо, — кивнула она. — Заказывай. Но со следующей недели начинаем жить по-новому. По списку и по честным правилам.
— По списку и по честным правилам, — повторил Игорь. И впервые за этот вечер улыбнулся по-настоящему.
Марина прошла в спальню, сняла новые сапоги, поставила их в шкаф. Посмотрела на них — красивые, удобные, купленные на её собственные деньги. На деньги, которые она заработала. Или, в данном случае, выручила от продажи того, что принадлежало только ей.
Эти сапоги были не просто обувью. Они были символом. Напоминанием, что она — личность, а не приложение к чьей-то жизни. Что у неё есть право на собственные решения, на собственные деньги, на собственное мнение.
И если Игорь правда готов это понять и принять, может, у них всё получится.
А если нет… что ж, тогда эти сапоги пригодятся для другого — чтобы уверенно идти своим путём. Куда бы он ни вёл.
