У кого-то после семейной драмы остаётся коллекция обид, у кого-то – спорная недвижимость в Подмосковье. А у Елены Ханги – чемодан книг. Не метафора. Самый буквальный чемодан. С самыми буквальными книгами. И это вместо отцовского дворца на Занзибаре.
Кто-то бы заплакал. Кто-то бы устроил баталии с родственниками. Ханга просто поставила чемодан на полку и пошла работать. И в этом, кажется, весь её стиль – без истерик, но с характером.
Папа был премьер-министром. А мама – научный работник.
Звучит как начало анекдота, но это биография. Отец – один из руководителей Занзибара, не просто уважаемый человек, а глава государства.
Пока шёл по карьерной лестнице, как по пустынной трассе, жизнь готовила поворот. В стране начались политические перестановки, и он оказался не у дел. После этого в судьбе Ханги появился один чемодан и исчезло многое другое.
Впрочем, сама телеведущая эту драму трагедией не считает. Хотя — да, брат унаследовал дворец, но дворцы, как известно, штука затратная. Брат с наследством не справился, здание продали, ЮНЕСКО в нём немного пожило, а потом — как ветром сдуло. А Елене осталась библиотека. Без арендных ставок, но с вечной подпиской на личный рост.
«Ты же журналист?»
Начиналось всё с редакции. В 1986 году. В комнату входит молодой социолог — Игорь Минтусов. За ним — Елена, тогда ещё просто Ханга без титулов и телевизионных званий. Их поставили работать вместе. Он пишет, она помогает, они спорят, обмениваются взглядами, а потом расходятся.
Жизнь – не сценарий сериала, никто никому не сказал «О, это судьба!» и не уронил ручку. Просто спустя годы они снова встретились — на юбилее телекомпании. И Ханга его не узнала. Всё вечер они говорили, смеялись, ехали вместе в машине, и только когда Игорь сам подвёз её к дому, она осознала: перед ней тот самый человек, который когда-то исчез за строками рукописи.
А потом случился поворот:
– Какие планы?
– Уезжаю в Штаты.
– Покажи билет.
Она показала. Он — порвал.
Вот так в её жизни появился не только мужчина, но и тот, кто был готов бороться не с дворцами, а за неё. В буквальном смысле — порвал путь в другую реальность и предложил остаться в этой.
Официальное «да» – по просьбе семьи. В Америке. Без напудренных ожиданий
Он не хотел в США, она не хотела обратно в одиночку. Сошлись на компромиссе: свадьба — в Лос-Анджелесе, гражданство – за океаном, семейная жизнь – в России. Родственники в Америке, будучи людьми религиозными, сказали: «Надо венчаться. Без этого — ну вы же понимаете».
Понимали. Поженились. Без фанфар и феерий. Ему было под сорок, ей чуть меньше. Обоим хватало здравого смысла, чтобы понимать, что семья — это не штамп, а работа. Но и про символы забывать не хотелось.
А потом родилась Елизавета-Анна.
Один ТЭФИ, один ребёнок, одна акушерка со свиданием
Ханга рожала одна. Потому что Минтусов в этот день получал премию — да-да, ту самую. Позвонить ему она не смогла. Попыталась — не дозвонилась. И тогда решила действовать логично: сообщить другу семьи.
Владимир Молчанов на радостях озвучил новость прямо со сцены. Минтусов сидел в зале, и вот так — через микрофон — узнал, что стал отцом.
Возможно, не самый лучший способ, но Ханга потом говорила об этом с усмешкой. Самое удивительное, что роды заняли всего 29 минут. Всё потому, что акушерка спешила на свидание. Вот и родился ребёнок на скорости олимпийского спринта.
Когда тебя зовут бабушкой собственной дочери
Если бы у родительства была медаль за терпение, Ханга её заслужила. То в метро место уступают, то на школьных соревнованиях игнорируют. В детском саду однажды врач сказала: «Спасибо за информацию, теперь я хотела бы поговорить с мамой». А «мама» стояла перед ней.
Да, Елена родила после сорока. Да, дочка — высокая, спортивная, с выразительными чертами лица. Но вместо обид — снова ирония. У Ханги достаточно харизмы, чтобы перевести всё в шутку. А когда не шутка — просто выдержать.
В воспитании она выбрала путь теннисной матери. Возила Лизу на тренировки, оплачивала лучших тренеров, вкладывалась как в Уолл-стрит.
Минтусов однажды посчитал: всё, что они вложили в теннис дочери, хватило бы на пять Гарвардов. В итоге — спортивная стипендия и обучение в американском университете. Так что счёт, можно сказать, сравняли. Сейчас Лизе 24 года.
Почему дворец так и остался на фото?
В какой-то момент Елене позвонили: «Вы можете участвовать в разделе наследства». Там был замок, история, документы. Но она не поехала. Мать — не мусульманка, юридически Елена не считалась полноценной наследницей. Да и зачем судиться с людьми, которых она не знала?
«Я всё отписала третьей жене отца», — говорила она без тени драмы.
Никаких слёз, никаких заголовков «была обделена». Просто трезвое понимание: всё, что ей нужно, у неё уже есть. Муж, который рвёт билеты, дочь, которая растёт с мозгами и характером, профессия, в которой её знают миллионы. А дворцы — пусть будут в книгах.
И всё же, кто она?
Женщина, которая могла бы жить во дворце, но выбрала чемодан книг и студию НТВ. Человек, чьё детство могло пройти на Занзибаре, но прошло в Москве. Телеведущая, которую называют «бабушкой своей дочери» — и которая улыбается в ответ.
Она не получила ни титула, ни земли, ни стен с лепниной. Но она построила свою историю. И если в ней не было замка, то были сцены. Если не было балконов с колоннами — были микрофоны. И в её королевстве главное — не престол, а голос. И он у неё есть.
Если досчитали до этой строки — спасибо. Поддержите статью лайком, подпиской и напишите в комментариях: а вы бы поехали за наследством, будь на месте Елены?
