— Куда же вы в такую непогодь? — проводница окинула взглядом Лену, стоявшую на перроне с отяжелевшими от покупок сумками.
— До Ольховки, последний вагон, — Лена протянула билет и, собрав остатки сил, втащила сумки в тамбур.
Электричка дёрнулась, заскрипев колёсами.
За окном проплывали унылые пейзажи: размокшие поля, полуразрушенные фермы, редкие деревеньки, утопающие в зелени. Дождь барабанил по крыше вагона, размывая краски мира за стеклом.
Лена нашла место в пустом вагоне и вытянула гудящие ноги.
День выдался изнурительный — закупка продуктов для деревенской столовой, бесконечные очереди, тяжёлые сумки. А до этого — бессонная ночь. Три года брака, а детей нет. Илья никогда не упрекал, но её саму это грызло изнутри.
Вспомнился утренний разговор с мужем.
— Всему своё время, — шептал он, целуя её в висок. — Не спеши, наше счастье ещё впереди.
Она улыбнулась, вспоминая его надёжные руки. Илья — её тихая гавань. Когда-то приехал в их деревню агрономом, да так и остался — влюбился в землю, в работу, в неё.
Теперь у него своя ферма, у неё — поварская должность в местной столовой.
Скрежет отъезжающей двери вырвал её из размышлений. На пороге вагона появилась женщина в тёмном плаще с накинутым капюшоном. Лицо наполовину скрыто, но видно, что молода.
В руках — два свёртка, из каждого выглядывало по детскому личику.
Близнецы. Совсем крохи.
Женщина окинула вагон беспокойным взглядом, заметила Лену и решительно направилась к ней.
— Позволите? — голос дрогнул, выдавая напряжение.
— Конечно, — Лена подвинулась, освобождая место.
Женщина опустилась рядом. Руки её заметно дрожали, один из малышей начал хныкать.
— Тише, родной, — прошептала она, бережно укачивая ребёнка.
— Какие чудесные, — улыбнулась Лена. — Мальчики?
— Мальчик и девочка. Ивану и Марии почти год.
Лена почувствовала укол щемящей зависти. Как она мечтала о таких же карапузах у себя на руках.
— Вы тоже до Ольховки? — спросила Лена.
Женщина не ответила. Только крепче прижала детей и отвернулась к окну, за которым проносились размытые дождём силуэты деревьев.
Минут пять они ехали молча. Дождь усилился, превращая пейзаж за окном в акварельное размытое пятно. Внезапно женщина повернулась к Лене:
— У вас семья есть?
— Муж, — Лена машинально коснулась кольца.
— Счастливая, — женщина горько усмехнулась. — Любит вас?
— Очень.
— О детях мечтаете?
Лена замялась:
— Каждый день.
— А пока не получается?
— Пока Бог не дал.
Женщина резко втянула воздух, бросила быстрый взгляд на дверь вагона и подалась к Лене:
— У меня нет времени объяснять, но я вижу — вы не такая, как все. Идёт охота. А мои дети… детей я просто обязана уберечь.
— О чём вы? — Лена отпрянула. — Какая охота? Может, в милицию?
— Нет! — женщина судорожно схватила Лену за руку. — Никакой милицию! Вы не представляете, кто их ищет…
Электричка начала замедлять ход. Следующая станция.
— Умоляю, — женщина впилась взглядом в глаза Лены. — Им грозит опасность. Помогите…
И прежде чем Лена успела хоть что-то ответить, женщина буквально вложила ей в руки обоих детей и небольшой рюкзак.
— Что вы делаете? — опешила Лена.
— Вы спасаете две жизни, — прошептала женщина и, пока Лена пыталась осмыслить происходящее, метнулась к выходу из вагона.
Электричка остановилась. С двумя крошечными свёртками в руках Лена рванулась к запотевшему окну. На платформе мелькнул тёмный плащ — женщина почти бежала, петляя между пассажирами.
— Стойте! Вернитесь! — крик Лены утонул в лязге трогающегося состава и равнодушном гуле голосов.
Один из малышей заплакал — звонко, требовательно. Второй тут же подхватил.
— Боже, что теперь? — прошептала Лена, в смятении глядя на детей.
Она расстегнула рюкзак. Внутри — пакет с подгузниками, бутылочки с молочной смесью, несколько комплектов детской одежды и… записка. Дрожащими пальцами Лена развернула листок.
«Мне некуда их отдать… им грозит опасность… Сохраните им жизнь, прошу… Простите меня».
Девочка на её руках перестала плакать и уставилась на Лену пронзительно-голубыми глазами. В этом взгляде было столько беззащитной надежды, что у Лены перехватило дыхание.
— Не бойся, малышка, — прошептала она, прижимая детей к груди. — Всё будет хорошо. Обещаю.
Илья ждал на маленькой станции с телегой.
— Как съездила? — улыбнулся он, целуя жену. И тут заметил свёртки в её руках. — Что это?
— Илья, — голос Лены дрожал. — Нам нужно поговорить. Только не здесь.
Всю дорогу до дома она рассказывала. Про странную женщину в электричке, про записку, про необъяснимую просьбу. Илья молчал.
Дома он бережно взял на руки мальчика, долго всматривался в его лицо. Малыш уцепился за его палец и улыбнулся беззубой улыбкой.
— Что думаешь делать? — тихо спросил Илья.
— Не знаю, — Лена смотрела на девочку, заснувшую у неё на руках. — Может, в органы опеки сообщить?
Илья надолго замолчал, потом произнёс:
— Женщина говорила, им грозит опасность. Что если опека их не защитит?
— Но мы же не можем просто…
— Можем, — перебил он. — Петрович нотариус, он сделает документы. Будто они наши с рождения.
— Илья, это же…
— Это судьба, Лена. — Он прижал мальчика к себе. — Я всегда знал, что у нас будут дети. Просто не думал, что так внезапно. И сразу двое.
Лена смотрела на мужа, на притихших детей, и чувствовала, как по щекам текут слёзы облегчения.
— Иван и Мария, — прошептала она. — Так их зовут.
— Иван и Мария, — эхом отозвался Илья. — Наши дети.
***
— Папа, ещё выше! — Иван, семилетний сорванец с выгоревшими на солнце волосами, балансировал на отцовских плечах, пытаясь дотянуться до спелых яблок на верхних ветках.
— Куда уж выше, егоза, — усмехнулся Илья, крепко держа сына за худые ноги. — Ты и так уже в облаках.
Шесть лет промелькнули как один день. Дети выросли, окрепли, наполнили старый дом звонкими голосами и смехом. Лена наблюдала за ними с крыльца, вытирая руки о передник — только что закончила готовить ужин.
— Маша! — окликнула она. — Иди сюда, хочу тебе кое-что показать.
Девочка оторвалась от своих самодельных кукол в тени раскидистой яблони и подбежала к матери. У неё были невероятные глаза — синие, как васильки в поле, и светлые волосы, заплетённые в две косички.
— Смотри, — Лена вынула из кармана маленький деревянный кулон на тонком кожаном шнурке. — Это тебе. Сама вырезала.
— Как здорово! — восхитилась Маша, разглядывая подарок. — Это птица?
— Ласточка. Говорят, она приносит в дом счастье.
Из-за покосившегося забора донёсся скрип колёс — соседка Клавдия Петровна везла с колонки воду.
— Леночка! — окликнула она. — Слыхала новость? К Степановым внук из столицы пожаловал. На такой машине приехал — в деревне отродясь подобной не видывали!
— Вот как, — улыбнулась Лена, помогая Маше надеть кулон.
Вечером, когда дети уже спали, Лена и Илья сидели на крыльце. Дом у них был небольшой — всего две комнаты, кухня да веранда. Электричество часто экономили, и часто приходилось зажигать керосиновую лампу.
— Тяжело тебе с нами? — неожиданно спросил Илья, глядя на звёздное небо.
— С чего ты взял? — удивилась Лена.
— Денег в обрез. Дом тесноват. Работаешь без продыху — и в столовой, и здесь.
Лена прижалась к мужу:
— Какие глупости. У нас есть главное — дети, дом, мы друг у друга.
— Дети растут. Скоро потребуется многое — учебники, одежда, может, компьютер для учёбы…
— Справимся, — Лена поцеловала его в небритую щёку. — Мы всегда выкручивались.
***
Она не рассказала мужу, что порой просыпается по ночам от кошмаров. Ей снится та женщина из электрички — стоит у кровати и тянет руки к детям.
А иногда снятся люди в чёрном, забирающие Ваню и Машу. Лена вскрикивает во сне, и Илья прижимает её к себе, шепча: «Всё хорошо, всё хорошо».
***
Шли годы, но с каждым рассветом тревоги отступали. Утром Лена шла в столовую — готовить обеды для школьников и редких командировочных, Илья трудился в поле и с животными.
Маша и Ваня ходили в сельскую школу — до четвёртого класса. Потом предстояло ездить в соседнее село, где была школа постарше.
В субботу выбрались всей семьёй на речку. День выдался знойный, воздух дрожал от жары. Илья учил Ваню рыбачить, а Лена с Машей устроились в тени плакучей ивы.
— Мам, — вдруг произнесла Маша, разглядывая своё отражение в воде. — Почему я на тебя совсем не похожа?
У Лены ёкнуло сердце.
— В каком смысле?
— У тебя волосы тёмные, а у меня светлые. И глаза у тебя карие, а у меня синие.
— Ты на мою бабушку похожа, — поспешно ответила Лена. — Она тоже была светловолосой с синими глазами.
— А на папу почему не похожа?
— Маша, ты слишком любопытна сегодня, — Лена обняла дочь. — Пойдём лучше, я научу тебя плести венок из ромашек.
Вечером, когда дети уснули, Лена рассказала о разговоре мужу.
— Они взрослеют, — вздохнул Илья. — Начинают задавать вопросы. Это естественно.
— А если узнают правду? — Лена тревожно посмотрела на окна детской, где спали близнецы.
— Мы и есть их правда, — твёрдо сказал Илья. — Разве мы не любим их как родных? Разве не живём ради них?
На следующее утро к дому подъехала чёрная машина с тонированными стёклами. Лена как раз развешивала выстиранное бельё.
Из машины выбрался высокий мужчина — дорогой костюм, тёмные очки, движения слишком уверенные для случайного путника.
— Солнечного дня вам, — он остановился у ветхого забора, улыбка не затрагивала глаз. — Извините, что без предупреждения… Ищу дорогу на Петровское. Не подскажете направление?
— Прямо по главной улице, потом правый поворот у колодца, — ответила Лена, невольно заслоняя собой калитку, за которой играли дети.
Мужчина кивнул, но уходить не торопился. Его взгляд скользнул по двору, задержался на детях.
— Славные у вас ребятишки, — заметил он. — Сколько им?
— Десять, — Лена почувствовала, как участился пульс.
— И мальчик, и девочка. Какая удача.
Он ещё раз внимательно посмотрел на играющих детей, вежливо кивнул Лене и вернулся к машине. Чёрная иномарка медленно тронулась с места.
Лена стояла, вцепившись посеревшими пальцами в хлипкую калитку, провожая взглядом уезжающую машину. В голове стучала одна мысль: «Нас нашли. Они нас выследили».
***
— С совершеннолетием вас! — Лена внесла в комнату домашний торт, украшенный восемнадцатью свечами.
Иван и Мария — теперь уже взрослые, статные, красивые — сидели за праздничным столом.
Лена не могла налюбоваться своими детьми: Ваня — высокий, широкоплечий, с отцовским твёрдым взглядом; Маша — стройная, с длинными светлыми волосами, собранными в высокий хвост.
Восемь лет минуло после того случая с чёрной машиной. Лена тогда чуть не лишилась рассудка от страха, но ничего не произошло.
Незнакомец больше не возвращался, и постепенно тревога утихла, растворилась в повседневных хлопотах.
— Загадывайте желание, — улыбнулся Илья, поседевший, но всё такой же крепкий и основательный.
Близнецы переглянулись, закрыли глаза и задули свечи. Оба окончили школу с золотыми медалями.
Ваня собирался поступать в сельскохозяйственный — хотел продолжить дело отца, но уже на научной основе. Маша грезила о кулинарном — унаследовала от матери талант к готовке.
— У меня для вас сюрприз, — сказал Илья, когда торт был разрезан. — Я договорился с Михалычем, Ваня. Он берёт тебя на стажировку перед поступлением.
А ты, Маша, поедешь с мамой в райцентр — она договорилась с шеф-поваром ресторана «Медведь».
— Серьёзно? — глаза Маши засияли. — Это же мечта!
— Спасибо, пап, — Ваня крепко обнял отца.
После праздничного ужина Иван вышел на крыльцо. К нему присоединилась Маша.
— О чём задумался? — спросила она.
— О будущем. Хочу создать своё хозяйство. Современное, прибыльное. Чтобы родители могли наконец отдохнуть.
— У тебя всё получится, — Маша положила голову ему на плечо. — Ты всегда добиваешься своего.
На следующее утро почтальон доставил необычную посылку. Бандероль была адресована Ивану и Марии Соколовым.
— Странно, — Лена с тревогой посмотрела на пакет. — Мы ничего не заказывали.
— Давайте посмотрим, — пожал плечами Илья, хотя в глазах промелькнуло беспокойство.
Внутри оказался элегантный кожаный чемодан. Иван щёлкнул замки.
— Мама! — выдохнула Маша. — Это… это же деньги!
В чемодане лежали аккуратные пачки купюр и запечатанный конверт. Дрожащими руками Иван достал письмо и начал читать вслух:
«От матери, что любила вас издалека…
Мои дорогие дети, Иван и Мария! Если вы читаете это письмо, значит, меня больше нет. Поймите, у меня не было выбора.
Останься я с вами — вы бы не выжили. У меня были могущественные враги. Несмотря на богатство и влияние, я оказалась бессильна перед их угрозами.
Я исчезла, чтобы сохранить вам жизнь. Теперь меня нет — болезнь забрала то, что не смогли отнять люди. Но я всегда следила за вами издалека, зная, что вы в надёжных руках. Это — мой последний родительский долг.
В чемодане не только деньги. Там ключи от особняка под Санкт-Петербургом и все необходимые документы. Дом принадлежит вам, как и компания, которую я сохранила для вас.
Простите меня, если сможете. Я любила вас сильнее собственной жизни.
Елизавета Воронцова»
В чемодане действительно лежали ключи и папка с юридическими документами. Маша закрыла лицо ладонями, по щекам текли слёзы.
— Значит, она нас не бросила, — Машины пальцы сжали фотографию. — Она спасала нас все эти годы.
Дети уже знали, что они были не родные нам, мы признались им в 14.
Иван разглядывал снимок женщины с точёными чертами лица. Её глаза — такие же пронзительно-синие, как у Маши — излучали странную смесь боли и силы.
Лена прислонилась к стене, ощущая, как земля уходит из-под ног. Илья подошёл, крепко сжал её плечо.
— И что дальше? — выдохнула она.
Иван отложил письмо, окинул взглядом родителей. В их глазах читался немой вопрос. Он встал и обнял их обоих.
— Родные мои, — голос его звучал твёрдо. — Никакие бумаги не изменят того, что вы — наша настоящая семья.
Маша обхватила их руками:
— Вы дали нам всё. Чужая кровь ничего не значит.
Неделю спустя они приехали под Петербург осмотреть наследство.
Особняк поразил их: три этажа в стиле модерн, мраморные колонны, ухоженный сад. Внутри — антикварная мебель, картины в тяжёлых рамах и огромный портрет их биологической матери в холле.
Лена замерла перед холстом. Илья тихо подошёл сзади.
— Думаешь о чём-то? — спросил он.
— О том, как сильно она должна была их любить, — Лена смахнула слезу. — Чтобы отдать нам самое дорогое.
В кабинете Ваня и Маша разбирали документы. Их мать возглавляла строительный холдинг. Конкуренты грозили расправой, и она исчезла, чтобы защитить детей, наблюдая за ними из Европы под чужим именем. Но и тут было опасно, я не могла рисковать.
К вечеру Иван пригласил всех в гостиную.
— Мы стоим на перепутье, — он обвёл взглядом семью. — Можем начать здесь новую жизнь или всё продать.
— А как же ваши планы на учёбу? — спросил Илья.
— Я всё равно буду поступать в аграрный университет, — улыбнулся Иван. — Только теперь у меня появилась возможность создать настоящее современное хозяйство.
А Маша сможет открыть свой ресторан, если захочет.
— А как же мы? — тихо спросила Лена.
— Мама, — Мария взяла её ладони в свои. — Вы с папой едете с нами. Мы всегда будем вместе.
Через месяц они вернулись в деревню — собирать вещи. Лена бродила по маленькому дому, касаясь шероховатых стен. Столько лет здесь прожито, столько памятных моментов.
— Грустишь? — Илья обнял её сзади.
— Немного, — призналась она. — Но я счастлива за детей. У них теперь будет всё необходимое.
— По-моему, у них и раньше было самое главное, — улыбнулся Илья. — Семья.
Лена кивнула. Она подошла к окну. Во дворе Иван и Маша сидели на старой скамейке, о чём-то негромко беседуя. Выросли. Красивые, умные, добрые. Теперь ещё и обеспеченные.
— Знаешь, — сказала Лена, глядя на детей. — Та женщина, их родная мать… она спасла их жизни, а мы вырастили их людьми. Каждая сделала всё, что могла.
Илья поцеловал её в висок:
— И результат превзошёл все ожидания.
***
Спустя год в пригороде Санкт-Петербурга открылась инновационная ферма — с теплицами, животноводческим комплексом и перерабатывающим цехом. Иван руководил проектом лично. Однако, ему помогало множество лучших специалистов. Сам он не мог взять на себя столько работы в столь юном возрасте.
Рядом Маша открыла ресторан фермерской кухни — все продукты поставлял её брат.
А в просторном доме на тихой улице Лена организовала собственную пекарню. Её хлеб и выпечка быстро стали городской легендой — за ними приезжали со всех концов Петербурга.
Илья занимался фермой вместе с сыном, но часто возвращался в деревню — навестить старый дом, который они сохранили. «Корни нельзя забывать», — говорил он.
Однажды вечером, когда семья собралась за ужином в светлой столовой их нового дома, Маша неожиданно подняла бокал:
— За родителей. За то, что вы подарили нам самое ценное — умение любить и верить в себя.
— И за ту, которая доверила вас нам, — добавила Лена, глядя на портрет Елизаветы Воронцовой, занявший почётное место в их доме. — Спасибо ей за этот дар.
Иван обнял сестру и родителей:
— Мы — самая необычная и самая счастливая семья. И это только начало нашей истории.
