— Ой, Лена, ну что ты делаешь? Ты же не так картошку режешь! — голос Тамары Сергеевны, матери Артёма, прозвучал укоризненно.
Лена сжала зубы и на мгновение замерла, держа нож в руке. Её ладони были слегка влажными — не от волнения, а от раздражения. Она глубоко вдохнула и медленно выдохнула, решив не поддаваться на провокацию.
— Тамара Сергеевна, я всегда так режу. Нам нравится, — спокойно ответила она, продолжая свою работу.
— Нам? — переспросила свекровь, поджав губы. — Ты хоть спросила у Артёма, как ему нравится? В моей молодости жена всегда старалась угодить мужу…
Лена почувствовала, как внутри что-то сжалось. Эта фраза — «в моей молодости» — звучала уже в который раз с самого утра. Тамара Сергеевна приехала вчера вечером, села за стол, гордо осмотрелась и сразу дала понять, что будет «проверять» молодую семью.
— Мам, не начинай, — пробасил Артём из-за стола, не отрываясь от телефона.
— Я не начинаю, я просто говорю, — ответила Тамара Сергеевна, сдвигая брови. — Молодёжь сейчас совсем не такая. Всё бы вам спорить, доказывать что-то. Раньше женщины знали своё место.
Лена поставила нож и повернулась к свекрови, но та уже отвернулась, проверяя, достаточно ли соли в супе.
— Ну вот, даже суп пересолила, — пробормотала она.
Лена прикусила язык. Спорить бесполезно.
В квартире пахло свежесваренным борщом, только что вынутым из духовки пирогом и лёгким ароматом яблок. Лена старалась не обращать внимания на присутствие свекрови, но ощущала её взгляд почти физически. В каждой детали, в каждом движении сквозило напряжение.
Тамара Сергеевна сидела на кухне, аккуратно сложив руки на коленях, и внимательно наблюдала за невесткой.
— А ты часто борщ готовишь? — спросила она вдруг.
— Раз в неделю точно, — ответила Лена.
— А пельмени лепишь?
Лена скосила взгляд на свекровь.
— Нет, я покупаю готовые.
— Готовые? — Тамара Сергеевна всплеснула руками. — Ох, Леночка, да в нашей семье всегда женщины сами лепили!
Лена устало опустила плечи.
— Тамара Сергеевна, у меня работа, ребёнок, дом… Я не успеваю лепить пельмени. Да и честно? Нам нравится покупные.
Свекровь поджала губы.
— Я не понимаю. Вы молодые, у вас столько возможностей, а хозяйки из вас никакие. Вон Артём, небось, мечтает о домашней стряпне.
Артём снова оторвался от телефона, бросил на мать быстрый взгляд и пробормотал:
— Мам, я вообще не помню, когда ты сама последний раз пельмени лепила.
Лена чуть не рассмеялась.
— Это другое, — отрезала Тамара Сергеевна.
За ужином Лена старалась сохранять вежливость, но с каждой минутой становилось всё сложнее. Тамара Сергеевна критиковала всё: слишком мягкие картофельные дольки, слишком светлые занавески, слишком громкая игрушка сына. Даже мебель — и та не соответствовала её вкусу.
— Леночка, а зачем ты выбрала такой цвет кухни? Белый же маркий, — с лёгким укором проговорила она.
— Мне нравится, — коротко ответила Лена.
— А Артём что сказал?
Лена посмотрела на мужа, но он не стал вмешиваться.
— Артём сказал: «Делай, как хочешь», — с улыбкой ответила Лена.
— Ой… — протянула свекровь и качнула головой.
Лена почувствовала, как у неё покраснели уши. Она не хотела злиться. Не хотела раздражаться. Но каждый её шаг ставился под сомнение.
После ужина Лена вышла на балкон. Небо было затянуто серыми тучами, и в воздухе чувствовалась влажность – скоро пойдёт дождь. Она глубоко вдохнула, стараясь выровнять дыхание.
— Держишься? — Артём вышел следом и встал рядом.
Лена пожала плечами.
— Не знаю. Она смотрит на меня, как на какую-то неправильную женщину.
Артём вздохнул.
— Она просто привыкла к другому.
— Артём, она не просто привыкла, она считает, что я всё делаю неправильно.
— Ну… — он почесал затылок, — попробуй не обращать внимания.
Лена покачала головой.
— Да ты сам не можешь не обращать. Ты видел, как она тебя поучает, даже в мелочах?
Артём усмехнулся.
— Я уже привык.
Лена посмотрела на него и поняла — он правда привык. С детства. Сколько раз ему говорили, как «правильно» жить, как «правильно» есть, говорить, даже сидеть? Она вспомнила, как Артём рассказывал, что в детстве он никогда не мог выбрать себе одежду — всё решала мама. В институте она звонила ему каждый вечер, чтобы узнать, что он ел. И даже когда он женился, Тамара Сергеевна не перестала диктовать, что правильно, а что нет.
Лена вдруг почувствовала не только раздражение, но и сочувствие. Ночью она долго не могла уснуть.
Рядом тихо посапывал сын. За дверью негромко переговаривались Артём и свекровь.
— Мам, правда, ты слишком давишь на неё, — устало говорил Артём.
— Я не давлю, я просто говорю. Она слишком резкая. Женщина должна быть мягче.
— Ты хочешь, чтобы она была, как ты?
Наступила тишина.
— А что, плохая была бы жена?
— Мам… — Артём выдохнул. — Просто дай нам жить так, как нам удобно.
Лена закрыла глаза. Она знала, что это только начало. Она понимала, что ещё впереди будет много слов, недовольства, недопонимания.
Но что-то внутри неё подсказывало — это не просто борьба поколений. Это гораздо глубже.
Она повернулась на бок, прислушиваясь к тихому дождю за окном.
— Леночка, а ты почему ему так отвечаешь? — Тамара Сергеевна сдвинула брови, скрестив руки на груди.
Лена тяжело выдохнула, поставив кружку с чаем на стол. Артём только что попросил её передать ему телефон, и Лена, ни о чём не задумываясь, ответила: «А руки у тебя где?» Это был обычный шуточный ответ, так они говорили друг другу постоянно, но свекровь восприняла это как личное оскорбление.
— В смысле, почему? — Лена оперлась локтями о столешницу, постаралась говорить спокойно.
— Ты с ним говоришь… ну, как будто ты главная, а он так, случайный человек, — свекровь поджала губы. — Разве так можно?
— Мам, — Артём устало потёр лицо, — ну серьёзно, мы так всегда общаемся. Это нормально.
— Это у вас нормально? — Тамара Сергеевна покачала головой. — Нет, Артём. Нормально — это когда жена с уважением говорит с мужем, когда слушает его, а не вот это вот… Она махнула рукой в сторону Лены.
Лена медленно встала, взяла свою кружку и села на диван в гостиной, давая понять, что разговор для неё окончен. Но свекровь не собиралась так просто останавливаться.
— Вот в наше время мужчины были главой семьи. Женщины их уважали, спрашивали совета. А сейчас? Сейчас жена может орать на мужа при посторонних, спорить, грубить… Это что, нормально?
Лена тяжело выдохнула и вернулась на кухню.
— Тамара Сергеевна, а если мужчина не прав?
— В смысле? — свекровь подняла брови.
— Ну, вот, допустим, муж решает что-то, но это не совсем правильно. Жена не должна ему сказать об этом?
— Конечно, должна, но по-женски!
— А как это — по-женски? — Лена скрестила руки на груди.
— Мягко. Ласково. Чтобы не унизить его.
Лена посмотрела на Артёма. Тот молча наблюдал за разговором, явно не желая в него вмешиваться.
— Знаете, а мне кажется, что уважение — это когда тебя слышат, — сказала Лена.
— И когда ты можешь сказать, что думаешь, без страха, что тебя пристыдят.
Свекровь посмотрела на неё внимательно.
— Ты всё время споришь. Всё время доказываешь. Разве так семья строится?
— А как она строится? — тихо спросила Лена.
— Мужчина решает, женщина поддерживает, — ответила свекровь, словно это было очевидно.
— А если женщине это не нравится?
— Значит, она просто не понимает, что так правильно, — строго ответила Тамара Сергеевна.
Лена почувствовала, как у неё внутри закипает злость.
— То есть женщина не может хотеть другого?
— Женщина должна быть мудрой. А мудрость — это умение уступать, — свекровь откинулась на спинку стула.
Лена медленно кивнула.
— А почему только женщина должна уступать?
— Потому что так было всегда.
— Значит, если раньше было плохо, но все так жили, то это всё равно правильно?
Тамара Сергеевна замерла.
— Ой, Лена, ну что ты заводишься? Я просто говорю…
— Мам, — вмешался Артём, — хватит уже.
Свекровь нахмурилась.
— Ты что, против своей матери?
— Я просто хочу поесть без споров.
Она сжала губы и отвернулась.
Лена почувствовала, что выиграла этот раунд. Но почему-то от этого не стало легче. За день атмосфера в квартире становилась всё напряжённее. Тамара Сергеевна критиковала всё, что попадалось ей на глаза.
— Ты разве не убираешься каждый день? — брезгливо спросила она, разглядывая пыль на полке.
— Нет, я убираюсь раз в три дня, — спокойно ответила Лена.
— Как так? У нас всегда был порядок.
— У нас тоже порядок, просто мы не рабы чистоты.
Свекровь вздохнула и промолчала.
Когда Лена вернулась с работы, она увидела, что в детской переставлена мебель.
— Это что? — спросила она, чувствуя, как у неё внутри поднимается волна злости.
— Я убрала игрушки и передвинула кроватку, так удобнее, — ответила Тамара Сергеевна.
— Нам так неудобно, — твёрдо сказала Лена.
— Ну вам просто надо привыкнуть, — пожала плечами свекровь.
Лена сжала кулаки.
— Нет. Верните всё, как было.
— Лена, ну что ты заводишься? Я же из лучших побуждений.
— Мне неважно, из каких побуждений. Это наш дом, и мы сами решаем, как нам удобно.
Свекровь сжала губы, но ничего не сказала.
Вечером, когда Артём укладывал сына спать, Лена села на балконе и попыталась успокоиться.
Свекровь вышла следом.
— Леночка… — начала она.
Лена повернула голову.
— Что?
— Я не хочу с тобой ругаться.
— Тогда перестаньте меня воспитывать, — Лена посмотрела ей прямо в глаза.
Тамара Сергеевна отвернулась.
— Я просто хочу, чтобы вам было хорошо…
— Нам хорошо. Просто мы другие. Мы не такие, как вы.
Свекровь вздохнула.
— Наверное, мне просто трудно это принять.
Лена кивнула.
— Мне трудно это объяснять каждый день.
Они помолчали.
— Я постараюсь, — тихо сказала свекровь.
Лена кивнула. Она не знала, будет ли это правдой. Но хотя бы впервые за эти дни в её голосе не было осуждения.
— Ну и где твоя благодарность? — голос Тамары Сергеевны звучал раздражённо, почти обиженно.
Лена тяжело вздохнула, поднимая глаза от разделочной доски. Она только что нарезала овощи для салата, пытаясь мысленно абстрагироваться от происходящего, но терпение было уже на пределе.
— Благодарность за что? — спросила она, стараясь сохранить спокойствие.
— За то, что я целый день убиралась у вас, варила обед, стирала детские вещи, — Неужели сложно сказать «спасибо»?
Лена почувствовала, как внутри всё сжалось.
— Тамара Сергеевна, я вас не просила этого делать.
— Вот именно! — всплеснула руками свекровь. — Я просто хотела помочь, а ты даже слова доброго не скажешь!
Артём сидел за столом и привычно листал телефон, стараясь не встревать.
Лена посмотрела на него, потом снова перевела взгляд на свекровь.
— Вы не помогли, а переделали всё по-своему. Я не могу ничего найти на кухне. Вещи сына лежат не там, где должны. Мне теперь снова всё возвращать обратно.
— Вот спасибо, так спасибо! — язвительно бросила свекровь.
— Тамара Сергеевна… — Лена выдохнула, складывая руки на груди. — Вы приехали к нам в гости, но ведёте себя так, будто это ваш дом и ваши правила тут главные.
— А как мне себя вести, если ты… если вы… — она махнула рукой в сторону Артёма, — не знаете, как должна выглядеть нормальная семья?
Артём поморщился, но промолчал.
— Нормальная семья? — Лена прищурилась.
— Да. В нормальной семье жена заботится о муже, делает всё, чтобы ему было хорошо. А не спорит с ним на каждом шагу.
Лена покачала головой.
— Вы считаете, что если я говорю своё мнение, значит, я плохая жена?
— Я считаю, что мужчина — глава семьи.
Лена сжала губы.
— И что же делать, если жена с чем-то не согласна?
— Мудрая женщина всегда найдёт способ сказать так, чтобы не задеть мужчину.
— То есть… промолчать?
— Нет, сказать ласково, нежно, с уважением, — свекровь скрестила руки.
— А если он всё равно не послушает?
— Значит, так надо.
Лена посмотрела на Артёма. Тот, наконец, оторвался от телефона и внимательно наблюдал за ними.
— Мам, — устало сказал он, — может, хватит?
— Ой, конечно, конечно, я замолкаю. Только потом не жалуйся, что жена тебя не уважает.
Лена почувствовала, как в груди закипает гнев.
— А вы уважали своего мужа?
В комнате воцарилась тишина.
Тамара Сергеевна нахмурилась.
— Что?
— Вы уважали его?
— Конечно. Я была хорошей женой.
— А он уважал вас?
Свекровь отвела взгляд.
— Это не твоё дело, — тихо сказала она.
Лена почувствовала, как внутри что-то сжалось.
— Вам было тяжело, да? — спросила она.
Свекровь подняла глаза.
— О чём ты?
— О вашем браке.
— Это не имеет значения.
— Имеет, — твёрдо сказала Лена.
Она вдруг поняла, что за этой жёсткостью, за вечными нравоучениями, за попытками контролировать — стоит не просто устаревшее воспитание. Стоит боль.
Тамара Сергеевна нахмурилась.
— В моей молодости… — она сделала паузу, стиснула губы. — В моей молодости женщины так не разговаривали с мужьями.
Лена посмотрела на неё внимательно.
— Может, поэтому они плакали по ночам?
Свекровь вздрогнула. Артём резко поднял голову. В комнате снова воцарилась тишина. Лена почувствовала, что её слова попали в точку. Тамара Сергеевна сжала губы и отвернулась.
— Вы ведь тоже плакали, да? — тихо спросила Лена.
— Хватит.
— Он не слышал вас? Не считал с вашим мнением?
Свекровь сжала руки.
— Это было давно.
— Но вам до сих пор больно, — прошептала Лена.
— Достаточно! — резко сказала Тамара Сергеевна.
Она встала и вышла из кухни. Артём посмотрел на Лену.
— Ты не перегнула?
Лена покачала головой.
— Нет. Она просто впервые за долгое время задумалась.
Артём провёл рукой по лицу.
— Я никогда не слышал, чтобы она говорила о папе. Никогда.
Лена посмотрела в сторону комнаты свекрови. Она понимала, что после этого разговора что-то изменилось.
На следующее утро Тамара Сергеевна вышла из своей комнаты позже обычного. Лена заметила, что её лицо было чуть более бледным, чем обычно, а взгляд — сосредоточенным, отстранённым. Она села за кухонный стол, молча налила себе чаю и долго сидела, разглядывая кружку.
Лена тоже молчала. После вчерашнего разговора в доме повисло странное напряжение, и она не знала, чего ожидать.
Артём, как обычно, быстро поел и ушёл на работу, оставив их вдвоём.
— Я… подумала о том, что ты сказала вчера, — вдруг тихо произнесла Тамара Сергеевна.
Лена удивлённо подняла глаза.
— О чём именно?
Свекровь не сразу ответила. Она сделала маленький глоток чая, поставила кружку на стол и посмотрела в окно.
— О том, плакала ли я по ночам.
Лена сжала пальцы.
— И?..
— Ты права, — медленно проговорила Тамара Сергеевна. — Я действительно плакала.
Лена вдруг почувствовала, как в груди сжалось что-то тёплое и щемящее.
— Простите, если я вчера задела вас…
— Нет, — свекровь покачала головой. — Ты не задела. Ты просто сказала вслух то, о чём я сама боялась думать.
Лена молчала, давая ей возможность говорить дальше.
— Когда я вышла замуж за Артёмова отца, мне казалось, что так и должно быть. Что жена должна терпеть, сглаживать, молчать, если что-то не так. Что это нормально, когда мужчина всегда главный. Так меня учили, так жила моя мать, так жили все вокруг.
Она устало провела рукой по столу.
— Но это оказалось не так просто.
Лена кивнула.
— Ваш муж был строгим человеком?
Тамара Сергеевна горько усмехнулась.
— Он был человеком, который считал, что всё всегда должно быть по его правилам. Если я с чем-то не соглашалась, он говорил, что я не права. Не кричал, нет… Просто смотрел так, что мне становилось стыдно. Я привыкла к этому. Жила так. А потом, когда он умер… я вдруг почувствовала облегчение.
Лена посмотрела на неё с удивлением.
— Вам стало легче?
— Да, — призналась свекровь. — И я ненавидела себя за это.
Она стиснула пальцы, потом устало вздохнула.
— Когда я смотрю на тебя, я вижу, что ты другая. Ты не боишься говорить, что думаешь. Ты не терпишь, если тебе что-то не нравится. И знаешь, Лена, это злит меня.
Лена сжала губы.
— Потому что вам хотелось бы быть такой же?
Свекровь кивнула.
— Наверное.
Лена потянулась к чайнику, налила себе горячей воды и поставила чашку перед свекровью.
— Мне кажется, вы сильнее, чем вам кажется.
Тамара Сергеевна слабо улыбнулась.
— Сила — это когда не боишься жить так, как хочешь. А я всю жизнь боялась.
Они замолчали.
На кухне было тихо, слышно только, как капли дождя мягко стучат по подоконнику.
— Вы ведь любите Артёма? — спросила Лена.
— Конечно, — свекровь посмотрела на неё, как на сумасшедшую. — Он мой сын.
— Тогда позвольте ему жить так, как он хочет. Позвольте и нам жить так, как нам удобно.
Тамара Сергеевна долго молчала, глядя в свою чашку. Потом медленно кивнула.
— Я попробую.
В тот же день свекровь впервые не вмешалась в уборку, не комментировала Ленины кулинарные привычки и даже не сказала ни слова, когда Лена говорила с Артёмом так, как привыкла.
Вечером, когда Лена укладывала сына спать, Тамара Сергеевна вошла в детскую.
— Можно? — спросила она тихо.
— Конечно, — Лена отступила, давая ей место.
Свекровь подошла к кроватке, посмотрела на внука и аккуратно поправила ему одеяло.
— Ты хорошая мать, — вдруг сказала она.
Лена замерла.
— Правда?
— Правда, — свекровь взглянула на неё. — Я это вижу.
Лена почувствовала, как у неё внутри разлилось странное тепло.
— Спасибо, — тихо сказала она.
Тамара Сергеевна кивнула, а потом добавила:
— И, наверное… ты хорошая жена. Просто не такая, к какой я привыкла.
Лена слабо улыбнулась.
— Это уже прогресс.
Свекровь усмехнулась.
— Да, пожалуй.
Они переглянулись и вдруг поняли: между ними больше нет вражды. Были разница поколений, привычек, взглядов на жизнь. Но не было больше войны.
