— Ну и что ты будешь делать, Юлька? Правда собралась? Или опять струсишь? — голос подруги звенел в трубке.
— Да поеду я, Оль. Билеты уже купила. Завтра утром поезд в Москву, а дальше посмотрим, — ответила Юля, бессознательно теребя серебряный крестик на шее.
— Слушай, не кипишуй там сразу. Москва — она ведь другая, все бегут куда-то… А ты одна, — в словах Ольги слышались одновременно и забота, и зависть.
— Не преувеличивай. Я ж не ребёнок. Сниму комнату, устроюсь на работу, как все, — Юля произнесла это почти уверенно, хотя в глубине души ощущала дрожь от предстоящих перемен.
— Да ладно, ты, главное, не пропадай. И родителям хоть иногда звони, а то они у тебя, сама знаешь, волнуются, — заключила Ольга.
— Они всё так же против моей затеи. Но что делать, если тут, в нашей дыре, никаких перспектив. Надо двигаться, а не сидеть на месте!
— Ну смотри, дело твоё, — Ольга тяжело вздохнула. — Созваниваемся хоть раз в неделю, ладно?
Стоило Юле положить телефон, раздалось торопливое шарканье шагов по старому линолеуму, и в кухню заглянула мама:
— Опять со своей Ольгой трепалась? Суп давно остыл. А у тебя завтра целый день в дороге, ешь давай!
Юля неохотно взяла ложку. Бросила быстрый взгляд в окно на такую знакомую серую пятиэтажку напротив и тихо сказала:
— Мам, я завтра рано уеду. Вы с папой не вставайте, ладно? Нам всем так легче будет.
Мать поджала губы, хотела что-то сказать, да промолчала. Слов уже всё равно не хватало, и никто не верил, что упрёки или слёзы могут остановить дочь.
Юля же подумала: а вдруг всё получится? Вдруг именно мне повезёт?
И так родилась лёгкая дрожащая надежда, перемешанная с тревогой. Завтра начиналось нечто новое.
Через неделю после приезда в столицу Юля поняла, что Москва с обложек журналов и Москва настоящая — две разные планеты. Её фантазии о быстром карьерном взлёте и шикарной жизни увязли в бесконечных толпах, давке в метро и равнодушии окружающих. Но шанс попробовать себя в большом городе нельзя было упускать.
Она поселилась в тесной комнатке в трёхкомнатной квартире на окраине. Комната ей не нравилась, но тут не нужно было платить сразу за месяц — часть платы брали каждую неделю. Хозяйка, женщина средних лет по имени Марина, жила тут же. Третью комнату снимал молодой парень Славик, вечно вертящийся в коридоре в одних шортах. Юля каждый день искала работу через сайты вакансий, но ответов было мало. Она не сдавалась.
Утром, едва Юля села за ноутбук, в дверь постучала Марина:
— Девочка, ты за жильё платить будешь?
— Марина, я ведь только вчера отдала вам плату за неделю.
— Ну, вчера ты платила за прошлую неделю, а сегодня надо за будущую. Я тебе что, благотворительный фонд?
Юля вытащила из кошелька последние две тысячи рублей.
— Возьмите, — с трудом выдавила она улыбку.
Когда Марина ушла, Славик, выглядывая из своей комнаты, хмыкнул:
— Да она тебе мозги-то пудрит, ты не ведись. Плати всё время в один и тот же день. И за свет и воду только в конце месяца, по квитанции. А то потом не докажешь ничего. А хочешь сэкономить, переезжай в мою комнату, дешевле будет.
— Спасибо, как-нибудь обойдусь, — Юля сделала вид, что ей всё равно.
— Ну смотри. Позовёшь — я всегда рад.
Слава щелкнул зажигалкой, в коридоре завоняло табачным дымом. Юля, сморщившись, закрыла дверь. Денег почти не осталось, а родители вряд ли дадут — они и так были против её отъезда. Надо срочно искать хоть какую-то работу.
Вечером позвонила мама:
— Ну что там, как ты? Тебя давно не слышно, отец волнуется, да и я тоже.
— Мам, всё нормально. Сняла комнату, вот ищу работу. Нашла пару объявлений. Завтра пойду на собеседование в магазин одежды. Не то чтобы мечта, но хоть какая-то подработка.
— Дочка, ну смотри, у нас ведь в городе тоже…
— Мам, у нас в городе что? Пятнашка в месяц без перспектив. Не ругай меня, я здесь за неделю заработаю столько, сколько дома за месяц, — Юля преувеличивала, но маме иначе не доказать.
— Ладно, папе привет передать?
В трубке повисла тяжёлая пауза.
— А он, похоже, не хочет со мной разговаривать, да? — тихо спросила Юля.
— Он обиделся, что ты уехала. Но я думаю, со временем остынет. Позвонит сам, — мать вздохнула. — Веди себя осторожно там, хорошо? Много обмана.
— Ладно, не переживай, — сказала Юля говорила с напускной брдростью.
После разговора с мамой в животе поднялось неприятное ощущение тревоги. В глубине души она понимала: Москва на самом куда жёстче, чем казалось.
На следующий день Юля пошла на собеседование. Магазин располагался в полуподвальном помещении: в воздухе пахло сыростью и дешевыми освежителями. Хозяин, невысокий мужчина с пышными усами, окинул Юлю цепким взглядом:
— Значит, работать хочешь?
— Конечно. У вас вакансия продавца. Я готова учиться всему, график устроит гибкий, — Юля старалась говорить уверенно.
— Опыта нет, да? Ну, ничего. Тут главное — чтобы язык без костей. Будешь товар людям впаривать. Открываемся в девять, закрываемся в девять. Перекуры — по минутам. Зарплата в конверте, четырнадцать тысяч в месяц плюс процент, если выполнишь план, — он взглянул на неё, словно провоцируя: бери или уходи.
Юля на мгновение оцепенела. Четырнадцать тысяч? Это ей только на жильё хватит. Но упускать возможности заработать тоже было страшно.
— Ладно, я согласна. Когда выходить?
— Да хоть завтра. Посмотрим, на что способна, — мужчина кивнул, достал какой-то договор, что-то настучал на старом ноутбуке. — А, и сразу скажу: задержки с выплатами у меня случаются. Не надо мне тут ныть, что денег нет, ага?
Юля сглотнула комок в горле.
— Поняла. Завтра буду, — пробормотала она и вышла.
На улице яркий солнечный свет вдруг показался неприятным — ни одной тени, негде спрятаться от мыслей. По пути домой она разглядывала витрины, прохожих, магазины. Вот оно, столичное счастье, подумала она. Столько людей, движуха, а меня тут никто не ждёт.
Сердце сжалось. Может, я зря… Но назад дороги не было.
Первый месяц пролетел в бешеном ритме: покупатели, товароучёт, крики начальника, уборка зала. Хозяин магазина, которого все звали Борисычем, почти каждый день находил повод придраться.
— Куда смотрела? Покупатель в итоге ушёл ни с чем!
— Почему рубашки не разложены по цветам? Ты думаешь, клиентам самим хочется в этом разбираться?
— Зарплату отдать завтра не смогу, у меня там дела, подожди до конца недели.
Юля уставала так, что по вечерам ей уже не хотелось ни с кем разговаривать. Сидела в своей комнате, смотрела в окно на ночные огни и думала, как же всё не похоже на её мечты. Между тем неприятности нарастали. Славик начал напролом предлагать Юле жить вместе, обещая, что так они сэкономят, да и вообще будет весело. Она каждый раз отказывалась, но её всё больше охватывало чувство тревоги.
Как-то вечером Славик постучал:
— Юль, идём со мной в клуб, повеселимся! Сегодня пятница, чего дома торчать?
— Не хочу, устала. Завтра утром опять в магазин, — Юля лежала, уставившись в потолок.
— Да ты чё, там прикольно будет. Танцы, музыка. На крайняк — выпьешь, отвлечёшься. Надо же стресс снимать.
— Спасибо, Слав, но нет. Реально не могу. Сил нет.
— Ну смотри. Приехала Москву покорять, а сама и жизни не видишь.
Когда он ушёл, Юля закрыла дверь на щеколду. Завтра снова на смену к девяти. Надо хоть немного поспать.
Однажды, примерно через полтора месяца, к ним в магазин зашла миловидная девушка, представилась Ириной и сказала, что она старый друг Борисыча. Она долго бродила между вешалками, присматривалась к работе Юли и иногда спрашивала:
— А сколько часов смена?
— Двенадцать, — Юля старалась отвечать бодро.
— А зарплата вовремя платится?
— Ну… когда как, — пожала плечами Юля.
Наконец Ирина подошла к Юле поближе:
— Слушай, а чего ты тут торчишь? Хочешь, могу тебя свести с нормальными людьми, им нужны администраторы. Платят явно больше, чем Борисыч, правда, там тоже работа не сахар — по ночам иногда.
— Честно? Я бы пошла. Уж точно лучше, чем сейчас, — Юля почувствовала проблеск надежды.
Ирина улыбнулась и протянула визитку:
— Позвони вот по этому номеру, скажи, что от Ирины. Думаю, возьмут. Только учти, там своя специфика. Заведение непростое, с высоким уровнем. Но вдруг это твой шанс.
В тот же вечер Юля позвонила по номеру. Мужчина, представившийся Виктором, предложил обсудить детали на месте. Пригласил прийти завтра. Внутри у Юли всё бурлило от сомнений, но мысль об увеличении заработка перевесила осторожность.
На следующий день она отработала смену и поехала по адресу, названному Виктором.
Так называемый бар располагался в переулке неподалёку от Тверской. Её встретил сам Виктор — высокий, ухоженный мужчина лет сорока. Улыбался, но взгляд был холодный и расчётливый.
— Присаживайся, Юля. Значит, от Ирины. Она сказала, ты шустрая. Мы тут ищем администраторов, барменов, официантов. Ну, если уж совсем припрёт — танцовщиц…
Юля заметила его оценивающий взгляд.
— Я администратором могу. У меня, правда, мало опыта, но я быстро учусь.
— Ну, раз быстро учишься… Знаешь, какой тут график? Ночью работаешь, днём спишь. Зарплата — двадцать, плюс чаевые. Но у нас не просто бар, а место для постоянных клиентов. Люди приходят отдохнуть, иногда они общаются с администратором за отдельную плату. Понимаешь?
— Общаться — это как?
— Ну как: сесть за столик, поддержать беседу, улыбнуться, налить выпить. Главное — создать уют. Ничего крамольного, если сама не захочешь. Но, скажем так, не все готовы к таким нюансам.
Юля ощутила неприятный холодок внутри. Но мысль о деньгах снова перевесила.
— Я… я попробую. Когда выходить?
— Завтра к девяти вечера. Посмотришь, что да как. Я буду рядом, если что, подстрахую.
Снаружи Москва сияла огнями. Юля почувствовала незнакомый страх. Что-то внутри кричало: осторожнее, не влезь в неприятности. Но желание заработать толкало вперёд. Она посмотрела на неоновую вывеску — Ultramarine Bar. Название будто легло на её настроение: яркость вперемешку с тревогой. Назад пути уже не было.
За две недели в Ultramarine Bar Юля успела увидеть многое. Всё начиналось с вежливых улыбок и доброжелательного приема клиентов, а к трём-четырём часам ночи бар заполнялся пьяными, раскрепощёнными посетителями, и начинался беспредел.
Виктор держал персонал в узде. Мог внезапно появиться за спиной и прошипеть:
— Чего такая хмурая? Улыбайся! Клиент пришёл — мир вращается вокруг него, поняла?
Или незаметно толкнуть локтем:
— Вон, тот мужик тебя ждёт. Иди к нему. Сделай так, чтоб он остался доволен. Заплатит хорошо.
Каждый раз Юля пыталась себе сказать: просто пообщаться, я не обязана на большее. Но однажды один из клиентов схватил её за руку и пытался утащить к выходу, предлагая «продолжить вечер». Она еле вырвалась. Виктор только приподнял брови:
— Ты не обязана, если не хочешь. Но можешь заработать. Выбор за тобой.
Той ночью Юля написала маме сообщение: «Привет! У меня всё в порядке, работаю, устаю. Денег хватает, скоро смогу и вам помочь. Как вы с папой?» Ответ пришёл сразу: «Возвращайся, Юля. Папа скучает, хоть и молчит. Мы любим тебя».
Слёзы выступили у неё на глазах. Возвращайся… но как? Признать поражение? Придётся же слушать упрёки отца. Но оставаться в этом баре уже было невыносимо.
Когда Виктор принёс зарплату в конверте и там оказалось меньше обещанного, Юля не выдержала:
— А это что ещё такое? Двадцати тут и близко нет!
— У нас вычеты — за форму, за штрафы по опозданиям, да и вообще в эти дни ты непонятно где болталась. Полагается столько.
Она сжала конверт, пытаясь сдержать ярость.
— Я ухожу.
— Да хоть сейчас, только учти, если захочешь потом в другом месте работать, рекомендацию я не дам, — усмехнулся он. — Да и кому ты тут нужна? Катись обратно в свою провинцию.
На улице Юлю захлестнули слёзы унижения и злости. Полночь, вокруг сияют столичные витрины. Город, который она мечтала покорить, стал для неё неприступной стеной.
В ту же ночь она собрала вещи. Хозяйка Марина постучала:
— Чего ты там гремишь?
— Уезжаю.
— Понятно. Заплатишь за последнюю неделю и уходи.
С деньгами у Юли было туго, но на билет хватило. Она позвонила маме:
— Мам, я завтра приеду. Не говори отцу — сюрприз будет.
— Хорошо, дочка. Мы ждём.
Юля ехала в поезде, слушала перестук колёс и скрип сидений. Всё смешалось: обида, разочарование, но и облегчение. Она видела, как её мечта о сверкающей столице лопнула, словно мыльный пузырь. Но понимала: поражение — не всегда конец.
На рассвете она сошла на перроне родного города. Денег на такси хватало, но Юля всё равно пошла пешком по знакомым улицам. Дома ждали родители. Увидев Юлю, мама кинулась обнимать:
— Юленька, слава богу, вернулась. Всё хорошо, доченька.
Отец держался чуть в стороне, прятал взгляд. Потом коротко кивнул:
— Заходи, отогревайся. Ну что, Москву покорила?
Юля опустила голову:
— Нет…
— Понятно… Ладно. Главное, что ты цела. Дома разберёмся.
Они прошли на кухню. Всё здесь казалось таким же тесным, но родным. Отец сел за стол, мама достала пироги. Юля ждала тяжёлого разговора.
— Мам, пап… простите, я не смогла. Там совсем не так, как я думала.
Отец поморщился:
— Ну хорошо, раз сама поняла, что всё не шуточки. Молодец, что не ввязалась во что похуже.
— Пап, ты предупреждал, что одной в Москве тяжело, но я не поверила, — в горле встал ком.
Мама вздохнула:
— Ладно, всё потом расскажешь. Главное — что мы вместе.
Юля подала руку отцу:
— Прости. Я…
Он чуть помедлил, потом пожал её руку:
— Ладно, живи пока дома. Потом что-нибудь найдёшь. Думать вместе будем.
В этот миг Юля ощутила, как в груди что-то разжимается. Слёзы хлынули вновь, но теперь они были иными — будто приносили облегчение. Она поняла, что прошла через унижение, отчаяние, но не осталась одна. Семья приняла её без условий.
Вечером, когда мама накрыла на стол, отец прищёлкнул языком и бросил через плечо:
— Ну что, москвичка, картошечки домашней поешь?
— С удовольствием, — ответила Юля, улыбаясь сквозь слёзы.
Они долго сидели на кухне, и разговор тек спокойно, негромко. Впервые за долгое время Юля чувствовала себя в безопасности. Перед глазами всё ещё всплывали огни московских улиц, но уже не гипнотизировали её своими иллюзиями.
За ужином отец задумчиво спросил:
— Ну а дальше что делать думаешь?
— Попробую пойти в центр занятости, курсы закончить. Может, бухгалтером стану или ещё кем… Главное — без обмана и суеты.
Отец только кивнул:
— Ну и правильно. Разберёмся.
