Елена отложила в сторону недочитанную книгу и вздохнула. Из детской снова доносились крики. Кричал Игорь — ее муж, кричала четырехлетняя Софья — их дочь. По-детски тонкий голосок девочки звенел слезами и обидой, но Игорь, похоже, не собирался сдаваться.
— Сказал — никаких мультиков! Сначала убери игрушки, как я велел!
— Но па-а-ап! Я только посмотрю про Лунтика!
— Нет! Я сказал — нет, значит — нет!
Когда топот маленьких ножек прозвучал по коридору и дверь в детскую захлопнулась с громким стуком, Елена поднялась с дивана. Ее терпение лопнуло. Подобные сцены повторялись с завидным постоянством, и каждый раз, вмешиваясь, она получала от мужа холодное: «Не подрывай мой авторитет. Я знаю, как воспитывать ребенка».
Игорь стоял посреди гостиной, широко расставив ноги, скрестив руки на груди и с видом победителя смотрел в сторону детской.
— Что опять? — Елена постаралась, чтобы голос звучал спокойно.
— Она должна научиться дисциплине, — отрезал Игорь, не удостоив жену взглядом. — Сказано убрать игрушки — значит, должна убрать. Никаких поблажек.
— Ей четыре года, — напомнила Елена. — Можно просто попросить убрать игрушки, без крика. Или помочь ей.
— Ага, а потом она на шею сядет, — Игорь фыркнул. — Спасибо, насмотрелся я на этих маменькиных сынков и дочек, которые до тридцати лет в песочнице ковыряются. Вырастет размазней — спасибо не скажешь.
В голосе мужа звучала такая уверенность, что Елена на мгновение засомневалась в своей правоте. Может, она действительно чересчур мягкая? Но, услышав приглушенные всхлипывания из детской, она встряхнула головой.
— Ты с ней слишком строг. И это происходит постоянно. Ты не разговариваешь с ней, ты командуешь.
— А как еще с детьми общаться? — искренне удивился Игорь. — Меня вот мать в ежовых рукавицах держала, и ничего, вырос нормальным мужиком. Не хнычу по пустякам и ответственность на других не перекладываю.
— Но Соня — девочка, — попыталась урезонить его Елена. — С ней нужно иначе.
— Вот еще! — Игорь махнул рукой. — Эти новомодные теории о том, что к мальчикам и девочкам нужен разный подход — чушь собачья. Дисциплина есть дисциплина. Я не хочу, чтобы она выросла тютей.
Елена сжала кулаки. Подобные разговоры они вели уже не первый раз, и всегда они заканчивались одинаково: Игорь стоял на своем, она отступала, а Соня… Соня затихала в своей комнате, становясь с каждым днем все более замкнутой.
— Слушай, мы можем хотя бы попробовать другой подход, — Елена старалась говорить мягко, но настойчиво. — Ты видишь, что она боится тебя? Она перестала рассказывать, что у нее происходит в садике. Перестала делиться своими маленькими секретами. Ты этого хотел?
Игорь, наконец, посмотрел на жену. В его взгляде читалось легкое раздражение.
— Не драматизируй. Нормально все с ней. Просто учится держать удар.
— Держать удар? — Елена ошеломленно покачала головой. — Ей четыре! Она должна играть в куклы, а не держать удар!
— Ну вот, началось, — Игорь закатил глаза. — Давай только без этих твоих женских истерик. Я знаю, что делаю. Моя мать…
— Да плевать мне на твою мать! — неожиданно для самой себя выкрикнула Елена. — Ты видишь, что происходит? Соня уже не подходит к тебе сама, не просит почитать ей сказку, не забирается на колени. Ты хоть замечаешь, что она старается просто не попадаться тебе на глаза?
Игорь опешил от такого напора, но быстро пришел в себя.
— Во-первых, не смей так говорить о моей матери, — процедил он. — А во-вторых, ты меня учить вздумала? Я отец, я кормилец в этой семье, и я решаю, как воспитывать своего ребенка!
— Нашего ребенка, — поправила его Елена.
— Который скоро станет таким же истеричным и неуправляемым, как ты, если я не вмешаюсь! — рявкнул Игорь.
Они стояли друг напротив друга, и Елена вдруг отчетливо поняла, что больше не может так жить. Не может смотреть, как ее муж превращает их маленькую, любознательную и жизнерадостную девочку в запуганного, зажатого ребенка, боящегося лишний раз поднять глаза. Она вспомнила, как еще полгода назад Соня встречала отца с работы с радостным визгом, как запрыгивала к нему на руки, обнимала за шею. Сейчас же девочка при звуке поворачивающегося в замке ключа застывала, как маленький зверек, почуявший опасность.
— Все, я устала! Чемодан в руки и на выход, катись к своей мамочке! — слова вырвались сами собой, но Елена не пожалела о них. — Я больше не позволю тебе так обращаться с Соней. Либо ты меняешь свое отношение, либо уходишь.
Игорь замер, словно налетел на стену. За десять лет брака Елена ни разу не разговаривала с ним подобным тоном, ни разу не ставила ультиматумов. Он привык, что после недолгих споров она всегда отступала, признавая его главенство.
— Ты не можешь меня выгнать, — произнес он, но в голосе уже не было той железобетонной уверенности. — Это моя квартира.
— Наша, — снова поправила его Елена. — И сейчас мне плевать, чья она. Я забираю Соню и ухожу сама, если ты не уйдешь. Выбирай.
На работе Елена не могла сосредоточиться. Перед глазами стояло лицо Игоря, когда она швырнула на кровать чемодан и начала скидывать в него его вещи. Он не верил до последнего, что она решится на такой шаг. А когда понял, что все серьезно, попытался применить привычную тактику: перешел на крик, начал угрожать, что лишит ее всего, что отберет Соню.
Елена не отступила. Это придало ей сил. Она поняла, что больше не боится его окриков, не боится его недовольства. Она смотрела, как он запихивает в багажник машины чемодан, как садится за руль, бросив напоследок: «Ты еще пожалеешь об этом», и чувствовала только огромное облегчение.
Но сейчас, на работе, когда первая волна адреналина схлынула, на смену решимости пришли сомнения. Правильно ли она поступила? Не сломала ли жизнь дочери своим импульсивным решением? Как они будут жить дальше? И сможет ли Игорь измениться?
— Эй, ты сегодня какая-то не такая, — коллега Марина поставила перед ней чашку кофе. — Случилось что?
Елена подняла глаза. Марина, разведенная мать двоих детей, смотрела на нее с искренним участием. Они никогда не были близкими подругами, но сейчас Елене отчаянно хотелось с кем-то поговорить.
— Я выгнала мужа, — произнесла она и сама поразилась тому, как буднично это прозвучало.
Марина присвистнула:
— Ого! А что случилось?
Елена не знала, с чего начать. Как объяснить, что проблема не в какой-то конкретной ссоре, а в годах постепенно нарастающего напряжения, в десятках ситуаций, когда она чувствовала, что что-то не так, но не могла точно сформулировать, что именно?
— Он… слишком строго обращается с нашей дочерью, — наконец сказала она. — Постоянно кричит на нее, наказывает за малейшую провинность. Говорит, что его мать так воспитывала, и он вырос «нормальным мужиком». А Соня уже начала бояться его. Замыкается в себе.
Марина кивнула:
— Я понимаю. Мой бывший был таким же. «Я мужик, я лучше знаю». А потом удивлялся, почему дети не хотят с ним общаться после развода.
— И что мне теперь делать? — Елена потерла виски. — Он уехал к своей матери. Звонил утром, требовал, чтобы я «перестала дурить» и позволила ему вернуться. Сказал, что иначе добьется опеки над Соней.
— Напугать решил, — фыркнула Марина. — Классика жанра. Но если он действительно груб с ребенком, ни один суд не отдаст ему дочь.
— Он не бьет ее, — уточнила Елена. — Просто… давит. Постоянно. За любую мелочь. «Сядь ровно, не реви, убери игрушки, ешь быстрее». И все это таким тоном, словно она провинившийся солдат, а не маленький ребенок.
— Ну, от постоянного психологического давления ребенок может пострадать не меньше, чем от физического насилия, — заметила Марина. — Поверь, я через это прошла. Если хочешь, могу дать контакты хорошего юриста. Так, на всякий случай.
Елена благодарно кивнула. Она никогда не думала, что ей может понадобиться юрист по семейным делам, но сейчас эта мысль не казалась такой уж дикой.
Вечером, забрав Соню из детского сада, Елена с удивлением заметила, что девочка выглядит… спокойнее? Обычно Соня после садика была дерганой, словно постоянно ожидала подвоха.
— Как дела в садике, солнышко? — спросила Елена, помогая дочери застегнуть курточку.
— Хорошо, — Соня пожала плечиками. — Мам, а папа сегодня придет?
Елена замерла. Она не знала, как объяснить четырехлетнему ребенку, что произошло.
— Папа… папа поживет некоторое время у бабушки Тамары.
— А когда он вернется? — в голосе Сони не было ни радости, ни огорчения, только любопытство.
— Я не знаю, милая, — честно ответила Елена. — Нам с папой нужно кое-что обсудить. Взрослые дела.
— А можно сегодня посмотреть мультик про Лунтика? — неожиданно спросила девочка.
Елена улыбнулась:
— Конечно, можно. И знаешь что? Давай купим по дороге домой мороженое.
Соня просияла и вдруг крепко обняла маму. Этот простой жест почему-то отозвался в сердце Елены острой болью. Когда ее дочь в последний раз так открыто проявляла свои чувства?
Тамара Сергеевна восседала в кресле, как королева на троне. Прямая спина, сложенные на коленях руки, взгляд, которым можно было заморозить экватор. Елена почувствовала, как во рту пересыхает, хотя с момента их знакомства прошло уже больше десяти лет.
— Значит, ты решила разрушить семью, — произнесла свекровь. Не вопрос — утверждение.
Елена глубоко вдохнула. Она знала, что этот разговор будет нелегким, но должна была попытаться. Ради Сони.
— Я не хочу разрушать семью, Тамара Сергеевна. Я хочу, чтобы Игорь пересмотрел свое отношение к воспитанию дочери.
— А что не так с его отношением? — свекровь приподняла тонко выщипанную бровь. — Игорь — прекрасный отец. Заботится, обеспечивает, воспитывает.
— Он слишком строг с ней, — Елена старалась говорить спокойно. — Соня боится его. Это ненормально.
— Ребенок и должен бояться родителей, — отрезала Тамара Сергеевна. — Страх — основа дисциплины. Я своего сына в строгости воспитывала, и посмотри, каким человеком он вырос.
Елена посмотрела. Она видела Игоря, который не умел выражать эмоции, кроме гнева. Который не мог признать свои ошибки. Который считал проявление нежности слабостью.
— Соня — не Игорь, — тихо сказала она. — Она другой человек, со своим характером, со своими особенностями. И ей нужен другой подход.
— Вот оно что, — Тамара Сергеевна поджала губы. — Ты, значит, лучше меня знаешь, как воспитывать детей? Начиталась своих модных журнальчиков и решила, что умнее всех?
Игорь сидел рядом с матерью, и Елена видела, как он буквально на глазах превращается из взрослого мужчины в угрюмого подростка. Опущенные плечи, исподлобья взгляд, напряженная поза. Неужели он до сих пор так боится свою мать?
— Я не говорю, что я умнее, — Елена покачала головой. — Я просто вижу, что происходит с моим ребенком. Соня становится запуганной, неуверенной в себе. Она перестает доверять нам. Это неправильно.
— А по-моему, неправильно то, что ты позволяешь ребенку садиться тебе на шею, — парировала свекровь. — Распустила девчонку, а теперь мужа обвиняешь в том, что он пытается навести порядок.
Елена почувствовала, как внутри поднимается волна гнева. Десять лет она терпела эти нотации, эти попытки научить ее «правильно» вести хозяйство, «правильно» воспитывать ребенка, «правильно» относиться к мужу. Десять лет она вежливо кивала и делала по-своему, но сейчас, когда речь шла о благополучии дочери, она больше не могла молчать.
— Тамара Сергеевна, при всем уважении, я не распускаю Соню. Я просто не считаю, что для воспитания сильного характера нужно постоянно унижать и подавлять ребенка.
— Унижать? — свекровь издала короткий смешок. — Ну надо же! Требовать порядка и дисциплины — это, оказывается, унижение!
— Мама, давай не будем, — неожиданно подал голос Игорь.
Обе женщины повернулись к нему с одинаковым выражением удивления на лицах.
— Что значит «не будем»? — Тамара Сергеевна прищурилась. — Твоя жена разрушает твою семью, а ты предлагаешь «не будем»?
— Да, — твердо сказал Игорь. — Не будем. Это наше с Леной дело.
Елена не могла поверить своим ушам. За все годы их брака Игорь ни разу не возразил матери, ни разу не встал на сторону жены в их редких, но неизменно напряженных перепалках.
— Вот как, — Тамара Сергеевна поджала губы. — Уже и мать не указ. Ну что ж, раз так — разбирайтесь сами.
Она поднялась с кресла и, чеканя шаг, вышла из комнаты. Входная дверь хлопнула с такой силой, что зазвенели стекла в серванте.
— Ушла к соседке чай пить, — пояснил Игорь в ответ на вопросительный взгляд Елены. — Всегда так делает, когда злится.
Они остались одни в гостиной. Елена не знала, что сказать. Она готовилась к скандалу, к взаимным обвинениям, но не к этому странному затишью.
— Я не хочу разводиться, — наконец произнес Игорь. — Я люблю тебя и Соню.
— Я тоже не хочу разводиться, — тихо ответила Елена. — Но я не могу смотреть, как ты обращаешься с дочерью.
— Как я обращаюсь? — в голосе Игоря проскользнуло раздражение. — Я что, бью ее? Морю голодом? Запираю в чулане?
— Нет, — покачала головой Елена. — Ты просто не даешь ей быть ребенком. Ты требуешь от нее того, чего она пока не может дать в силу возраста. И наказываешь за это.
Игорь отвел взгляд.
— Я просто хочу, чтобы она выросла сильным человеком. Чтобы могла за себя постоять.
— А ты не думал, что для того, чтобы научиться за себя постоять, сначала нужно научиться себя ценить? — спросила Елена. — Как она может стать сильной, если с самого детства ей внушают, что она ничего не стоит, что ее мнение не важно, что она всегда неправа?
— Я не внушаю ей такого! — возмутился Игорь.
— Нет? А как она должна себя чувствовать, когда ты кричишь на нее за каждую мелочь? Когда ты обесцениваешь ее желания и интересы?
Игорь открыл рот, чтобы возразить, но вдруг закрыл его. Он выглядел растерянным.
— Я не хотел… — начал он и замолчал.
— Я знаю, — мягко сказала Елена. — Но факт остается фактом: Соня боится тебя. И это нужно менять.
Неделя, проведенная у матери, далась Игорю нелегко. Он любил Тамару Сергеевну, но жить с ней под одной крышей во взрослом возрасте оказалось испытанием не для слабонервных. Мать контролировала каждый его шаг, каждое решение, каждую мысль. И постепенно Игорь начал замечать, что ведет себя с ней точно так же, как Соня с ним: старается не попадаться на глаза, говорит тихо, избегает лишний раз высказывать свое мнение.
Это открытие ударило, как обухом по голове. Неужели он действительно повторяет с дочерью то, что когда-то делала с ним мать? И неужели Соня чувствует то же, что чувствовал когда-то он сам: постоянный страх ошибиться, разочаровать, не соответствовать?
— Леночка сегодня звонила, — сообщила Тамара Сергеевна за ужином. — Говорит, Сонечка по тебе скучает. Врет, конечно. Она ее настраивает против тебя, это ясно как день.
Игорь почувствовал, как внутри поднимается глухое раздражение. Мать всегда плохо относилась к Елене, считая ее недостаточно хорошей хозяйкой и слишком мягкой матерью. Раньше он пропускал эти замечания мимо ушей, а иногда даже соглашался с ними. Но сейчас…
— Мам, прекрати, — сказал он. — Лена не настраивает Соню против меня. Она любит свою дочь и хочет для нее только лучшего.
— Как и я для тебя хотела только лучшего, — фыркнула Тамара Сергеевна. — А ты вырос и даже спасибо не говоришь. Вместо этого позволяешь жене командовать собой.
— Она не командует, — Игорь отложил вилку. — Она просит меня пересмотреть свое отношение к дочери. И знаешь что? Она права.
Тамара Сергеевна замерла с поднесенной ко рту ложкой супа.
— Что ты сказал?
— Я сказал, что Лена права, — твердо повторил Игорь. — Я слишком строг с Соней. Я требую от нее того, чего она пока не может дать. И это неправильно.
— Вздор! — отрезала мать. — Дети должны знать свое место. Должны слушаться старших. Должны уважать родителей.
— Уважение нельзя требовать, мам. Его можно только заслужить.
Тамара Сергеевна отодвинула тарелку и поднялась из-за стола.
— Я вижу, эта твоя Елена совсем тебе мозги запудрила. Что ж, поступай как знаешь. Только потом не жалуйся, что вырастил никчемного человека.
Она вышла из кухни, оставив Игоря одного. Он смотрел в тарелку с остывающим супом и думал о том, что всю жизнь боялся разочаровать мать. Боялся не соответствовать ее ожиданиям. И что эта постоянная боязнь никогда не делала его счастливым.
Он не хотел, чтобы его дочь жила с таким же страхом.
Соня сидела на полу в окружении игрушек и что-то увлеченно рассказывала плюшевому медведю. Елена наблюдала за ней из дверного проема и улыбалась. За эту неделю без Игоря девочка заметно оживилась. Стала больше смеяться, больше разговаривать, даже капризничать начала — обычное дело для четырехлетнего ребенка, но раньше Соня сдерживала любые проявления недовольства, опасаясь реакции отца.
Зазвонил телефон. Елена взглянула на экран и увидела имя Игоря. Сердце тревожно сжалось.
— Да?
— Привет, — голос мужа звучал непривычно мягко. — Как вы там?
— Нормально, — осторожно ответила Елена. — А ты?
— Терпимо, — Игорь помолчал. — Слушай, я тут подумал… Может, мне заехать? Соню повидать. Соскучился.
Елена закусила губу. Часть ее хотела сказать «нет», хотела защитить дочь от новых стрессов. Но другая часть понимала, что Игорь — отец Сони, и разрывать эту связь нельзя.
— Хорошо, — наконец сказала она. — Приезжай. Только, пожалуйста…
— Я знаю, — перебил ее Игорь. — Я буду… мягче. Обещаю.
Елена удивленно моргнула. Она ожидала чего угодно: обвинений, угроз, требований, но не этого тихого «обещаю».
Когда Игорь приехал, Соня как раз собиралась смотреть мультфильм. Увидев отца, она застыла, словно не зная, как реагировать.
— Привет, принцесса, — Игорь присел перед ней на корточки. — Я тут подарок тебе привез.
Он протянул девочке небольшой сверток. Соня неуверенно взглянула на мать, словно спрашивая разрешения.
— Бери, солнышко, — улыбнулась Елена. — Это от папы.
Соня осторожно взяла сверток и развернула его. Внутри оказалась маленькая плюшевая сова с огромными глазами.
— Это Умняша, — сказал Игорь. — Она очень мудрая. Как ты.
Соня недоверчиво посмотрела на отца, потом на сову, но игрушку взяла и отложила в сторону.
— Можно, я пойду мультик посмотрю? — спросила она, обращаясь только к маме.
— Конечно, солнышко, — кивнула Елена.
Игорь проводил дочь взглядом. В её маленьких плечах, в том, как она быстро ушла, не глядя на него, читалось больше, чем могли выразить любые слова. Доверие, разрушенное его собственными руками, так просто не восстановишь.
— Она даже не обняла меня, — голос Игоря звучал растерянно.
— А чего ты ожидал? — Елена скрестила руки на груди. — Что одна игрушка всё исправит? После месяцев крика и давления?
Они прошли на кухню, подальше от детской.
— Я хочу вернуться домой, — сказал Игорь, тяжело опускаясь на стул. — Я понял, что был неправ. Я буду другим отцом.
— Красивые слова, — Елена покачала головой. — Но дело не в словах, Игорь. Неделя у мамочки — и ты вдруг осознал свои ошибки? Не верю.
— Ты даже не представляешь, через что я прошёл у матери, — лицо Игоря исказилось. — Каждый день — нотации, контроль, её чёртовы «я лучше знаю». И внезапно я увидел себя со стороны. Я делал с Соней то же самое.
— И теперь ты исцелился? — в голосе Елены звучала горечь. — Что будет через месяц, когда Соня случайно разольёт сок или забудет убрать игрушки?
Игорь молчал, глядя в столешницу.
— Я не прошу тебя верить моим словам, — наконец произнёс он. — Я прошу дать мне шанс доказать делами.
— Мы уже пробовали, Игорь. Много раз. После каждой ссоры ты обещал измениться. А потом всё возвращалось на круги своя.
— Тогда что ты предлагаешь? — в его голосе промелькнула прежняя агрессия, но он тут же осёкся. — Прости. Я… я готов на любые условия. Я не хочу потерять вас.
Елена смотрела на мужа и видела, что он действительно напуган. Но был ли это страх потерять семью или страх перемен, страх выйти из-под материнского влияния и стать наконец взрослым?
— Я записалась на консультацию к семейному психологу, — сказала она. — Если ты серьёзно настроен меняться, пойдёшь со мной. И это не обсуждается.
Лицо Игоря окаменело. Тамара Сергеевна считала психологов шарлатанами, и он впитал это убеждение с молоком матери.
— Психолог? — он поморщился. — Лена, ну зачем эти…
— Вот видишь? — она горько усмехнулась. — Даже сейчас ты не можешь переступить через себя. Через то, что вложила в тебя мать.
— Хорошо, — неожиданно резко сказал Игорь. — Я пойду. Куда угодно пойду, хоть к шаману. Только позволь вернуться.
Елена покачала головой:
— Нет. Сначала терапия. Потом посмотрим.
Она видела, как в глазах мужа борются противоречивые эмоции: злость, обида, страх. Но в конце концов он кивнул.
— Хорошо. Давай попробуем.
Это была долгая дорога. С возвращениями и отступлениями. С криками и слезами. С новыми ссорами и примирениями. Не раз Елена была на грани того, чтобы сдаться и вернуться к прежней жизни — было бы проще. Не раз Игорь срывался в старые привычки — было бы привычнее.
Но каждый раз, когда Елена видела, как дочь напрягается при звуке повышенного голоса отца, она находила силы стоять на своём. И каждый раз, когда Игорь замечал, как в глазах Сони мелькает страх, он находил в себе мужество признать, что был неправ.
Год спустя они всё ещё жили порознь. Игорь снимал квартиру недалеко от них, часто приходил, проводил с дочерью выходные. Они учились заново быть семьёй — без крика, без давления, без тяжёлого груза материнского «воспитания».
Соня уже не пряталась, когда приходил отец. Уже могла попросить его поиграть с ней или почитать сказку. Иногда даже забиралась к нему на колени. Но полностью доверие не вернулось — да и могло ли? У детской памяти свои законы.
Тамара Сергеевна так и не приняла перемен. Она считала, что сын предал её, поддавшись влиянию «слабохарактерной» жены. Она пыталась настраивать Игоря против Елены, пыталась внушать Соне свои правила во время редких встреч. В конце концов Игорь был вынужден ограничить её общение с внучкой.
— Ты выбрал их вместо родной матери, — бросила она ему во время последней ссоры. — Ты пожалеешь об этом.
— Нет, мама, — спокойно ответил Игорь. — Я не выбирал между вами. Я выбрал себя. Настоящего себя, а не того, кого ты пыталась из меня вылепить.
Был ли это счастливый конец? Елена не знала. Но это был честный конец. И, пожалуй, единственно возможный для них всех.
