Людмила Петровна решительным жестом выложила белый скомканный чек на обеденный стол. Ее морщинистый палец с аккуратно подстриженным ногтем уперся в одну из строчек.
— Ты что же это, Ирина, сметану за сто тридцать рублей покупаешь? Да еще и двадцатипроцентную? — Людмила Петровна поджала губы и взглянула на невестку поверх очков. — Совсем с ума сошла? На десятипроцентной можно было сэкономить рублей сорок!
Ирина, раскладывавшая продукты по полкам холодильника, повернулась к свекрови. На ее лице мелькнула тень раздражения.
— Людмила Петровна, из десятипроцентной сметаны соус не получится нормальный. Она жидкая слишком, — Ирина аккуратно закрыла дверцу холодильника. — А разница в сорок рублей погоды не сделает.
Свекровь театрально всплеснула руками.
— Не сделает, говоришь? А если каждый день так транжирить, сколько за месяц накапает? Тысячи полторы! За год восемнадцать тысяч! Это же путевка в санаторий на десять дней!
Ирина глубоко вдохнула, стараясь успокоиться. Два месяца таких разговоров истощили ее терпение до предела.
— Людмила Петровна, давайте начистоту, — Ирина оперлась руками о кухонную столешницу. — Вы живете в моей квартире уже два месяца. Бесплатно. Я готовлю, убираю, стираю. И ни разу не попросила вас скинуться на продукты.
Свекровь застыла с открытым ртом. Ее глаза расширились от возмущения.
— Что? Ты меня еще попрекать будешь? — Людмила Петровна прижала руку к груди. — Да как ты смеешь! Я мать твоего мужа! Родного сына вырастила, а теперь выходит, должна тебе за тарелку супа платить?
— Речь не о тарелке супа, — Ирина скрестила руки на груди. — Речь о том, что немного благодарности не помешало бы. Вместо постоянных придирок.
Свекровь вскочила со стула. Ее морщинистое лицо исказилось от гнева.
— Благодарности? Тебе? — Людмила Петровна ткнула пальцем в сторону Ирины. — Да ты этого недостойна! Мой Вадик золото, а не мужчина. А ты… — она презрительно окинула взглядом невестку с головы до ног. — Тридцатипятилетняя бездетная женщина! Только и можешь, что своей квартирой хвастаться!
В этот момент в прихожей хлопнула входная дверь. Звук ключей, брошенных на тумбочку, возвестил о возвращении Вадима с работы.
— Я дома! — крикнул он из коридора. — Что на ужин?
— Сынок! — Людмила Петровна бросилась в прихожую. — Слава богу, вернулся. Твоя жена меня совсем со света сживает!
Вадим устало вздохнул, стягивая галстук. День выдался тяжелым, и семейные разборки были последним, что ему хотелось видеть дома.
— Что случилось, мам?
— Она! — Людмила Петровна указала дрожащим пальцем в сторону кухни. — Попрекает меня куском хлеба! Говорит, что я должна ей за проживание платить!
Ирина вышла в коридор, сложив руки на груди.
— Я такого не говорила, Вадим. Просто попросила твою маму не критиковать каждую мою покупку в супермаркете.
— А ты знаешь, сколько твоя жена на сметану тратит? — возмутилась Людмила Петровна. — На двадцатипроцентную! Деньги на ветер выбрасывает!
Вадим окинул жену усталым взглядом.
— Ира, ну зачем начинать? — В его голосе звучала привычная нотка разочарования. — Мама права, надо экономить. Времена сейчас непростые.
Ирина недоверчиво покачала головой.
— И это все, что ты скажешь? — Ее голос дрогнул. — Твоя мать устраивает скандал из-за сорока рублей, а ты меня же и обвиняешь?
— Не преувеличивай, — поморщился Вадим. — Никто тебя не обвиняет. Но мама дело говорит. Нужно разумно тратить деньги.
— Ты серьезно? — Ирина развела руками. — Твоя мать живет в моей квартире два месяца. Бесплатно. И постоянно меня критикует. А ты каждый раз становишься на ее сторону!
— Начинается, — Вадим закатил глаза. — «Моя квартира». Ты уже достала этим попрекать. Мы семья, Ира. Семья! Не важно, кто и что имеет.
— Важно, когда меня в моем же доме считают никем! — Ирина повысила голос. — Ты обещал, что твоя мать погостит пару недель. Прошло два месяца, Вадим! А конца и края не видно!
— Видишь, сынок? — всхлипнула Людмила Петровна. — Она хочет выгнать родную мать твою на улицу!
— Я такого не говорила! — воскликнула Ирина.
— Хватит! — Вадим поднял руку. — Прекратите обе. Мама останется столько, сколько нужно. И точка. А ты, Ира, могла бы проявить больше уважения к старшим.
Ирина беспомощно покачала головой.
— Больше уважения? А как насчет взаимности, Вадим? Она ни во что меня не ставит в моем собственном доме, а ты этого даже не замечаешь!
— Все! — Вадим сжал кулаки. — Надоело. Я с работы пришел отдохнуть, а не ваши разборки слушать. Пойду к Мише, пусть он меня накормит.
Вадим схватил ключи и хлопнул дверью. В квартире повисла гнетущая тишина.
Людмила Петровна торжествующе посмотрела на захлопнувшуюся дверь, а затем перевела взгляд на Ирину.
— Вот видишь, до чего ты довела! — В голосе свекрови звенело злорадство. — Мужика из дома выгнала своими придирками.
Ирина молча развернулась и ушла в спальню. Громкий хлопок двери стал единственным ответом на обвинения свекрови.
Так началось настоящее холодное противостояние, растянувшееся еще на два месяца. С каждым днем Людмила Петровна становилась все наглее и увереннее в своем положении. Она беззастенчиво заходила в комнату Ирины без стука, перекладывала ее вещи, критиковала каждое действие невестки. Квартира, в которой раньше царили уют и спокойствие, превратилась для Ирины в место постоянного напряжения.
Однажды утром, когда Вадим собирался на работу, Ирина решилась задать мучивший ее вопрос.
— Вадим, мы можем поговорить? — Ирина присела на край кровати, наблюдая, как муж завязывает галстук.
— О чем?
— Твоя мама… — Ирина подбирала слова. — Когда она вернется в свой дом? Прошло уже четыре месяца.
Вадим обернулся, его взгляд стал колючим.
— Опять начинаешь? Я уже сказал – мама уйдет, когда сама этого захочет.
— Но мы договаривались на две недели, — Ирина стиснула руки. — Это уже восемь раз по две недели!
— Я свою мать на улицу не выгоню, — отрезал Вадим. — Не нравится – терпи. Она моя мать, и я ей обязан всем.
— А как же я? — тихо спросила Ирина. — Она сделала мою жизнь невыносимой.
— Преувеличиваешь, — Вадим отмахнулся. — Просто ты эгоистка, думаешь только о себе.
Эти слова больно ранили Ирину. Разговор в очередной раз закончился ничем.
В день зарплаты Ирина вышла из офиса с легким сердцем. Наконец-то можно было позволить себе маленькие радости. Уже четыре месяца она экономила на всем, оплачивая расходы на троих. Сегодня она решила побаловать себя.
В торговом центре Ирина выбрала изящные босоножки цвета слоновой кости и легкий сарафан с мелкими васильками. Примерив обновки, она впервые за долгое время улыбнулась своему отражению. Покупки подняли настроение, и домой Ирина возвращалась окрыленная.
Едва переступив порог квартиры, она столкнулась с Людмилой Петровной, которая буквально вырвала пакеты из рук невестки.
— Что там у тебя? — Свекровь бесцеремонно заглянула внутрь. — Обновки? В такое время?
— Да, — Ирина попыталась забрать пакеты. — Босоножки и сарафан.
Людмила Петровна достала чек, и ее глаза расширились от возмущения.
— Пять тысяч за тряпки? Совсем с ума сошла! — Свекровь потрясла чеком перед лицом Ирины. — А мы тут на гречке экономим!
— Это мои деньги, — твердо ответила Ирина. — Заработанные мной. И я сама решаю, на что их тратить.
— Нет уж! — Людмила Петровна скомкала чек. — С этого дня всю зарплату переводи мне. Я буду контролировать расходы в семье!
Ирина застыла от такой наглости.
— Что вы сказали?
— Ты меня поняла, — свекровь выпрямилась, расправив плечи. — Деньги мне отдашь, я буду распределять. А то транжиришь, как ненормальная.
— А вы не обнаглели случайно? — Ирина вырвала пакеты из рук свекрови. — Вы живете в моей квартире уже четыре месяца. Бесплатно! Ни рубля не дали ни на еду, ни на коммуналку!
— Да как ты смеешь! — взвизгнула Людмила Петровна. — Я мать твоего мужа!
— И что с того? — Ирина подошла вплотную к свекрови. — Это дает вам право распоряжаться моей зарплатой? Моими вещами? Моей квартирой?
— Наглая девка! — Лицо Людмилы Петровны исказилось от ярости. — Да ты должна благодарить судьбу, что мой Вадик на тебе женился! Кому ты нужна была бы со своей квартирой? Старая дева!
— Вот что, — Ирина глубоко вдохнула. — С меня хватит. Собирайте вещи и уезжайте. Сегодня же.
— Что-о-о? — протянула свекровь. — Ты меня выгоняешь?
— Именно, — кивнула Ирина. — У вас есть свой дом. Пора туда вернуться.
— Вадим этого не допустит!
— Посмотрим.
Через час Людмила Петровна уже стояла в коридоре с собранными чемоданами, демонстративно всхлипывая. Когда хлопнула входная дверь, и на пороге появился Вадим, свекровь бросилась к сыну.
— Вадичек! Она меня выгоняет! Твоя жена выгоняет твою мать на улицу!
— Что? — Вадим перевел взгляд с матери на Ирину. — Это правда?
— Да, — спокойно ответила Ирина. — Четыре месяца вместо двух недель – более чем достаточно для визита.
— Как ты могла? — В глазах Вадима читалось непонимание. — Это же моя мать!
— У твоей матери есть собственный дом, — Ирина скрестила руки на груди. — А в моем доме больше нет места для человека, который требует отдавать ему мою зарплату.
— Что за бред? — Вадим повернулся к матери. — Мам, о чем она?
— Не слушай эту лгунью! — Людмила Петровна схватила сына за руку. — Она все перекручивает!
— Ты! — Вадим ткнул пальцем в сторону Ирины. — Ты переходишь все границы! Моя мать никуда не уйдет!
— Значит, уйдешь ты, — тихо, но твердо произнесла Ирина. — Вместе с ней.
— Что?!
— Ты слышал. Я устала от этого. Ты выбрал сторону, теперь живи с последствиями.
— Ты не можешь меня выгнать! — возмутился Вадим. — Я твой муж!
— Могу, — Ирина указала на дверь. — Это моя квартира. И я решаю, кто в ней живет.
После долгих криков, обвинений и угроз Вадим все же ушел вместе с матерью. Его последние слова прозвучали как проклятие:
— Ты пожалеешь об этом, Ирина! Я обещаю!
Когда дверь захлопнулась, в квартире воцарилась благословенная тишина. Ирина медленно выдохнула. Во всем теле ощущалась небывалая легкость. Она прошла в спальню и достала из пакета новый сарафан. Примерив его перед зеркалом, Ирина покрутилась, любуясь, как ткань красиво обрисовывает фигуру.
Затем она надела босоножки и сделала пару шагов по комнате. Идеально. Ирина ярко улыбнулась своему отражению. Впервые за долгие месяцы она могла дышать полной грудью в собственном доме.
На журнальном столике завибрировал телефон. Гневное сообщение от Вадима. Ирина спокойно заблокировала номер и отложила телефон. Жизнь только начинала налаживаться.
