Обычный вечер пятницы превратился для Жени в точку невозврата. Она стояла посреди кухни, где еще витал запах недавнего ужина, лицо покраснело от возмущения, а руки тряслись. Ситуация дошла до предела.
— Я больше не дойная корова и не жертва! Моя квартира — не приют для наглых родственников! Пошли вон ты и твоя мама, пока я добрая!
Женя никогда раньше так не кричала. Всегда сдержанная, всегда терпеливая. Свекровь Алевтина Петровна даже рот открыла от удивления, а Тимофей, муж Жени, смотрел на нее, словно она на его глазах превратилась в инопланетянина.
— Ты чего разоралась? Это и моя квартира тоже, — Тимофей отложил телефон и впервые за вечер обратил внимание на жену.
— Твоя? — Женя даже задохнулась от возмущения. — Интересно, когда это она успела стать твоей? Может, когда ты хоть копейку на ипотеку внес? Или когда коммуналку оплатил?
Женя вспомнила, как гордилась собой три года назад. Тридцать лет, а уже своя квартира. Пусть небольшая двушка, пусть ипотека на пятнадцать лет, но своя! Собственная крепость, где никто не скажет, что и как делать. Где под окном растет черемуха, а на подоконнике — помидорная рассада.
Работала Женя на двух работах: днем в бухгалтерии строительной компании, вечерами подрабатывала репетитором математики. Уставала ужасно, но гордилась каждым сделанным платежом по кредиту. А потом появился Тимофей.
Познакомились они в парке — Женя выгуливала свою таксу Жужу, а Тимофей, как выяснилось позже, просто сидел на лавочке и ждал друга. Друг так и не пришел, зато Тимофей проводил Женю до дома, и как-то сразу стало понятно — это судьба.
Красивый ухаживал: цветы, рестораны, неожиданные сюрпризы. Женя таяла, смотрела на Тимофея влюбленными глазами и не замечала тревожных сигналов.
После свадьбы Тимофей переехал к ней. Дома у него не было — вроде как комната в коммуналке, от которой он с радостью избавился.
— Я тоже буду вкладываться, — обещал новоиспеченный муж, обнимая Женю за плечи. — Вот справлюсь с делами на работе, и начнем копить на ремонт. Сделаем тут конфетку!
Первые месяцы Тимофей был образцовым мужем — готовил ужин, делал уборку, даже пытался чинить подтекающий кран. Но счастье продлилось недолго.
— Меня уволили, — сказал он однажды вечером, глядя куда-то в стену. — Начальник — козел, подставил меня перед клиентами.
Женя тогда подумала, что это временные трудности. Бывает у всех, пройдет. Тимофей начал искать работу, но что-то всегда не складывалось: то график неудобный, то зарплата маленькая, то коллектив не тот.
— Ты не переживай, — говорил Тимофей, сидя дома уже третий месяц. — Я не буду хвататься за первую попавшуюся. Найду что-то стоящее.
И Женя не переживала. Она просто тянула все расходы на себе: ипотеку, коммуналку, еду, одежду, подарки родственникам.
— Жень, мне неловко просить, но одолжи пару тысяч до завтра? Другу надо, он отдаст, — такие просьбы стали регулярными. И Женя не отказывала — верила, что это действительно до завтра, до получки, до лучших времен. Но эти времена все не наступали.
Однажды, перебирая свою шкатулку с украшениями, Женя не нашла любимого кольца, подаренного отцом на восемнадцатилетие.
— Тим, ты не видел мое кольцо? С аметистом?
Тимофей помрачнел, потом вздохнул и признался:
— Я его в ломбард сдал. Но ты не переживай, я выкуплю! Просто нужно было срочно деньги взять.
За кольцом последовали серебряная цепочка и сережки — тоже подарки отца, который умер пять лет назад. Тимофей обещал выкупить все, даже клялся на семейной фотографии. Но украшения так и остались в ломбарде.
— Ты же понимаешь, сейчас сложные времена, — оправдывался муж. — Вот найду работу, все верну.
На исходе первого года брака в их жизни появилась еще одна проблема — мама Тимофея, Алевтина Петровна.
— Она с отчимом развелась, ей некуда идти, — Тимофей говорил тихо, не глядя Жене в глаза. — Это ненадолго, просто переждать…
«Переждать» растянулось на месяцы. Алевтина Петровна заняла их спальню, объяснив это тем, что у нее больная спина и ей нужна хорошая кровать. Женя с Тимофеем перебрались в зал, на раскладной диван, который скрипел при каждом движении.
Свекровь быстро обжилась. Перекладывала вещи на кухне «как удобнее», критиковала Женину готовку, сетовала на недостаточно чистый пол. А еще постоянно говорила о деньгах — то ей нужна новая кофточка, то лекарства, то косметика.
— Мне же не двадцать лет, нужно за собой следить, — вздыхала Алевтина Петровна, рассматривая свое отражение в зеркале.
Женя молча оплачивала счета. Зарплата таяла мгновенно: ипотека, коммуналка, еда на троих, капризы свекрови, невозвращенные «займы» мужа.
— А что ты все время такая кислая? — спрашивала свекровь за ужином. — Тебе тридцать два, а выглядишь на все сорок. За собой следить надо.
Женя дергалась от таких слов, но молчала. Только после работы иногда заходила в ближайший сквер, садилась на лавочку и плакала, чтобы дома никто не видел.
Тимофей все реже искал работу. Он нашел для себя новое занятие — компьютерные игры. Часами сидел, уткнувшись в монитор, и огрызался, когда его отвлекали.
— Не мешай, у меня рейд!
У Жени даже сформировался ритуал: пришла с работы — приготовила ужин — выслушала критику от свекрови — вымыла посуду — легла спать — проснулась — пошла на работу. И так по кругу, день за днем.
Но последней каплей стал тот самый ужин в пятницу. Алевтина Петровна ковырялась вилкой в тарелке и вдруг заявила:
— А ты что, не можешь мне на зубы подкинуть? Ты же хорошо зарабатываешь. А то эти два передних уже сколько лет меня мучают. Вставную челюсть в моем возрасте уже стыдно носить.
Женя замерла. Внутри у нее что-то щелкнуло, словно сломался последний барьер, который сдерживал гнев и обиду. Она посмотрела на свекровь, потом на мужа, который даже не оторвался от телефона, и ощутила такую ярость, что руки затряслись.
И вот теперь она стояла посреди кухни и кричала, а эти двое смотрели на нее с непониманием.
— Я все терпела: и твою лень, и твое вранье, и твою мать с ее бесконечными запросами. Но на этом все — конец! Хватит! Я не банкомат!
— Женя, ты что такое говоришь? — Тимофей наконец отложил телефон. — Мы же семья. В семье все общее.
— Общее? — Женя горько рассмеялась. — Что именно общее? Моя зарплата? Моя квартира? А твой вклад в эту семью какой?
— Ну, если тебе так важны деньги, то ты меркантильная мещанка, — вступила в разговор Алевтина Петровна. — Сын мой для тебя, между прочим, лучшие годы отдает.
— Лучшие годы? — Женя начала задыхаться от возмущения. — Сидя за компьютером целыми днями? Или пропивая мои деньги с друзьями? Или сдавая мои украшения в ломбард?
— Нашла о чем вспомнить, — отмахнулся Тимофей. — Делов-то, подумаешь — побрякушки.
— Подарки моего отца — это побрякушки? — голос Жени дрогнул. — Знаешь что, Тимофей, я даю вам ровно сутки, чтобы собрать вещи и убраться.
— Это и моя квартира, — снова повторил Тимофей. — Я твой муж, если ты забыла.
— Муж? — Женя уже почти кричала. — Муж помогает, поддерживает, заботится. А ты… ты просто потребитель! Альфонс!
Тимофей вскочил со стула. Лицо его исказилось от злости.
— Не смей меня так называть! Я мужчина! Я глава семьи!
— Глава? — Женя рассмеялась, но смех этот был горьким. — Глава чего? Твоя мать командует на моей кухне, а ты даже носки свои не можешь за собой убрать!
Тимофей замолчал, не находя слов, а Алевтина Петровна поджала губы и демонстративно отвернулась.
— Завтра поговорим, когда успокоишься, — сказал наконец Тимофей, возвращаясь к телефону. — У тебя явно истерика.
Женя хотела возразить, но поняла, что это бесполезно. Слова ударялись о стену непонимания и равнодушия. Утро вечера мудренее — решила она и отправилась спать на неудобный диван в зале, который скрипел при каждом движении.
Сон не шел. Женя думала о том, как изменилась ее жизнь за последний год. Из самостоятельной, уверенной в себе женщины превратилась в тень, которая боится сказать лишнее слово в собственной квартире. В прошлом месяце ей даже пришлось просить на работе аванс, чтобы заплатить ипотеку, потому что Тимофей занял почти всю зарплату на какие-то свои «дела».
Утро встретило Женю тишиной. Тимофей еще спал, а Алевтина Петровна, похоже, вышла в магазин. На столе лежала записка: «Купи молоко и сыр, закончились. А.П.»
Женя вздохнула. Даже не «пожалуйста, купи» или «не мог бы ты». Просто приказ. Как обычно.
Тимофей проснулся ближе к полудню. Потянулся, почесал живот и уселся за компьютер.
— Тим, нам надо поговорить, — Женя присела рядом. — Я вчера не шутила.
Тимофей оторвался от монитора и посмотрел на жену с легким раздражением.
— О чем? Опять о деньгах? Жень, ну сколько можно? Я же ищу работу.
— Когда? — Женя удивленно подняла брови. — Мне кажется, у тебя уже паутина на резюме.
— Сейчас сезон тухлый, — Тимофей отмахнулся, словно отгонял назойливую муху. — Осень, все компании сокращают штат. Весной буду искать.
Женя покачала головой. До весны еще полгода, а ей уже сейчас не хватает денег.
— Тим, если ты не будешь работать, нам придется что-то менять в нашей жизни. Я не могу больше тянуть троих.
— Ничего, Женечка пусть тянет, — в комнату вошла Алевтина Петровна с пакетами из магазина. — Она сильная. А нам надо восстановиться. У Тимочки стресс, а у меня зубы болят.
Женя закрыла глаза и медленно досчитала до десяти. Не помогло. Гнев поднимался волной, затопляя все внутри.
— Пойду, переоденусь, — сказала она, вставая.
В спальне, которую теперь занимала свекровь, Женя открыла свой ящик в комоде. Там, среди прочих вещей, хранился золотой браслет — семейная реликвия, подарок бабушки. Но ящик был пуст.
Женя застыла. Пустое место там, где раньше лежал браслет, казалось черной дырой, которая поглотила последнюю надежду на то, что в их отношениях еще можно что-то спасти.
Тимофей снова залез в ее вещи. Снова взял без спроса. Снова сдал в ломбард семейную ценность. И даже не поставил в известность!
Мысли в голове Жени вдруг стали кристально чистыми. Решение, которое она откладывала месяцами, наконец созрело. Ей словно стало легче дышать.
Женя вышла в коридор и громко позвала:
— Тимофей! Алевтина Петровна! Идите сюда, пожалуйста.
Свекровь вышла из кухни, вытирая руки о полотенце. Тимофей неохотно оторвался от компьютера и выглянул из комнаты.
— Что случилось? — спросил он с нескрываемым раздражением.
Женя стояла прямо, расправив плечи. Голос ее был спокойным, но твердым:
— Я больше не дойная корова и не жертва! Моя квартира — не приют для наглых родственников!
Алевтина Петровна захлопала глазами:
— Ты чего это, не с того ни с сего?
— Не с того ни с сего? — Женя усмехнулась. — Вы живете в моей квартире больше полугода. Едите мою еду. Тратите мои деньги. И при этом считаете меня прислугой. Но это закончилось.
Она показала на дверь:
— Пошли вон ты и твоя мама. Пока я добрая. Пока без скандалов.
Тимофей наконец оторвался от дверного косяка и шагнул вперед.
— Ты что, серьезно? — он нахмурился. — Ты нас выгоняешь?
— Не выгоняю, а предлагаю съехать, — ответила Женя. — Ты сдал в ломбард мой браслет, ни слова мне не сказав. Это последняя капля.
— Какой еще браслет? — Тимофей сделал непонимающее лицо, но глаза бегали.
Женя достала из сумки распечатку и протянула ему:
— Вот, это выписка по ломбарду. Ты сдал моё, за это — иди собирайся.
Тимофей побледнел.
— Как ты?..
— Интернет-банкинг, — пояснила Женя. — Ты же с моей карты оплачивал. Все транзакции видны. Я даже догадываюсь, на что ты потратил деньги. На новую игру и бутылку коньяка для твоего друга Костика?
Тимофей молчал, отводя глаза.
— Женечка, но ты же не всерьез? — вступила Алевтина Петровна. — Куда мы пойдем? У меня квартиру отчим забрал, ты же знаешь.
— Это ваши проблемы, — Женя была непреклонна. — У вас два часа, чтобы собрать вещи. Потом я вызову участкового.
— Ты не имеешь права! — Тимофей повысил голос. — Я твой муж! Мы расписаны!
— Очень хорошо, что напомнил, — Женя улыбнулась, но улыбка эта была холодной. — Завтра пойду подавать на развод. А сейчас — собирайтесь. Время пошло.
На удивление, дальнейших скандалов не последовало. Алевтина Петровна молча отправилась в спальню, собирать вещи, а Тимофей, пробормотав что-то про «истеричку», начал запихивать свои вещи в большую спортивную сумку.
Через час они уже стояли в прихожей. Тимофей держал две сумки, а Алевтина Петровна — пакет с косметикой.
— Ты еще пожалеешь об этом, — сказал Тимофей, глядя на Женю. — Одной тебе будет тяжело.
— Мне и так тяжело, — ответила Женя. — Только вот без вас станет легче. Финансово — уж точно.
— Ну и оставайся со своими деньгами! — фыркнула Алевтина Петровна. — Деньги счастья не приносят!
— А вот тут я с вами согласна, — кивнула Женя. — Деньги счастья не приносят. Но их отсутствие может принести много несчастья. Особенно когда рядом такие потребители, как вы.
Алевтина Петровна открыла рот, чтобы ответить, но Женя уже открывала входную дверь.
— Прощайте, — сказала она. — Ключи оставьте на тумбочке.
Еще через час в квартире стало тихо. Женя обошла все комнаты, возвращая вещи на свои места. Свекровь унесла с собой телевизионный пульт и почему-то все кухонные полотенца, но это были мелочи. Главное — теперь Женя снова была хозяйкой в своем доме.
Она села на диван, вытянула ноги и впервые за долгое время почувствовала, как напряжение уходит из тела. Заварила себе чай, включила любимую музыку.
Телефон молчал — ни звонков, ни сообщений от Тимофея. Видимо, он все еще был в шоке от ее решительности. Или, скорее всего, уже обрабатывал следующую жертву. Такие люди редко меняются.
Женя подошла к окну. На улице начинался дождь, но ей было тепло и спокойно. Впервые за долгое время она почувствовала себя свободной.
«Надо выбросить этот скрипучий диван, — подумала Женя. — И вернуть себе спальню. И поставить цветы на подоконник. И…»
Планы роились в голове, и каждый из них теперь был реальным, достижимым. Потому что теперь она контролировала свою жизнь. Теперь она была не жертвой, а хозяйкой своей судьбы.
Женя улыбнулась и подняла чашку к губам. Впереди было много работы, много платежей по ипотеке, много забот. Но теперь она знала — все будет хорошо. Потому что она снова стала собой.
На следующее утро Женя проснулась от непривычной тишины. Никто не храпел рядом, никто не требовал завтрак, никто не командовал. Эта тишина была прекрасна. Она потянулась и улыбнулась новому дню.
На столе лежало заявление на развод, которое она составила вчера вечером. Сегодня его нужно отнести в ЗАГС. А потом — новая жизнь. Без потребителей и альфонсов. Без тех, кто видит в ней только кошелек и прислугу.
«Мама всегда говорила: лучше одной, чем с кем попало,» — подумала Женя, наливая себе кофе. И впервые за долгое время почувствовала — все, теперь она снова хозяйка своей жизни.
