Пылесос сломался в октябре. Старый, с проводом, который давно перестал убираться сам, с мешком для мусора, который надо было вытряхивать над помойным ведром, задыхаясь от пыли. Марина включила его утром перед работой, он прожужжал минут пять, потом издал странный треск и замолчал. Запахло гарью. Она выдернула вилку из розетки, открыла балконную дверь, чтобы выветрить запах, и поставила пылесос в угол прихожей. Там он и стоял уже третий месяц.
Теперь она подметала. Обычным веником, потом шваброй протирала полы. Как в детстве у бабушки в деревне. Только квартира была не деревенская — трёшка в панельном доме, семьдесят два квадрата, два ковра, линолеум на кухне и в коридоре, ламинат в комнатах. Веником, конечно, не идеально, но что делать.
— Витя, может, всё-таки пылесос купим? — спросила она как-то вечером, когда муж сидел с телефоном на диване.
Он даже не поднял глаз.
— Сейчас не до того.
— Ну как не до того? Я уже два месяца шваброй убираю.
— Марин, ну потерпи. Мама опять плохо себя чувствует. Врач новые лекарства назначил, дорогие. Плюс массаж, плюс процедуры какие-то. Ей сейчас деньги нужнее.
Марина вытерла руки о кухонное полотенце и присела на край дивана.
— А сколько ещё терпеть?
— Не знаю. Пока состояние не стабилизируется.
Она помолчала, потом сказала осторожно:
— Слушай, а может, я сама куплю? На свою зарплату. Буду откладывать помесячно.
Виктор наконец оторвался от экрана и посмотрел на неё.
— Да делай что хочешь со своими деньгами. Я не против.
— Точно?
— Ну я же сказал.
Марина кивнула и пошла на кухню заваривать чай. В груди что-то сжалось — то ли облегчение, то ли обида. Непонятно. Она стала мысленно прикидывать, сколько сможет откладывать. Существенная часть зарплаты уходила на продукты, которые она покупала сама, ещё на проездной и мелкие расходы. Если экономить, можно откладывать. За полгода наберётся на приличный робот-пылесос с влажной уборкой. С очистительной станцией, чтобы сам мусор высыпал и тряпку полоскал. Она видела такие в интернете, смотрела отзывы по вечерам, когда Виктор уже спал, а она лежала с телефоном, не в силах заснуть.
Мысль о роботе-пылесосе согревала. Он будет ездить по квартире, пока она на работе, и к её приходу всё будет чистое. Не придётся тратить выходные на уборку. Можно будет отдохнуть, почитать, или просто полежать. Когда она в последний раз просто лежала, ничего не делая?
Ноябрь выдался тяжёлым. Свекровь Валентина Петровна действительно плохо себя чувствовала — звонила Виктору каждый вечер, жаловалась на сердце, на давление, на одышку. Он ездил к ней дважды в неделю, покупал лекарства, возил к врачам. Марина молча наблюдала, как их общий бюджет истончается.
— Ещё десять тысяч нужно, — сказал он как-то утром за завтраком. — На кардиограмму и УЗИ. В поликлинике очередь на месяц, а в платной сразу примут.
Марина кивнула, намазывая масло на хлеб.
— Возьми с карты.
— Там уже почти ничего не осталось.
— Сколько осталось до зарплаты?
— Недели полторы.
Она достала из сумки кошелёк, отсчитала пять тысячных купюр.
— Вот. Остальное как-нибудь.
Виктор взял деньги, сунул в карман куртки.
— Спасибо. Я верну.
Но не вернул. Марина и не ждала.
В декабре случилось то, чего она не ожидала. На работе объявили, что по итогам года будут премии. Марина работала экономистом в небольшой строительной компании, и премии там не были чем-то гарантированным. Но в этом году проекты пошли хорошо, и директор решил отметить сотрудников.
Двадцать третьего декабря, в пятницу, её вызвали к директору. Тот протянул белый конверт.
— Поздравляю с Новым годом. За хорошую работу.
Марина вышла из кабинета, прижимая конверт к груди. В туалете заперла кабинку и дрожащими руками вскрыла его. Пересчитала купюры. Семьдесят тысяч. Она закрыла глаза и прислонилась лбом к холодной стене. Семьдесят тысяч. Хватит на тот самый пылесос, который она выбрала ещё в ноябре. С базовой станцией, с функцией влажной уборки, с приложением в телефоне. Сорок девять тысяч девятьсот. И ещё останется.
Весь вечер она ходила как на крыльях. Убиралась, напевая, готовила ужин, улыбалась Виктору, который что-то рассказывал про работу. Конверт лежал в её сумке, в потайном кармане на молнии.
— Что с тобой? — спросил он, когда они легли спать.
— Просто настроение хорошее. Скоро Новый год.
— Ну да.
Он повернулся на бок, и через минуту уже посапывал. А Марина лежала, глядя в темноту, и мысленно прокручивала завтрашний день. Суббота. Утром они обычно спали до десяти, потом завтрак, и можно ехать в торговый центр. Там большой магазин электроники, она уже знала, на каком этаже, в каком отделе стоит её пылесос. Привезут в тот же день, если заказать до обеда. К вечеру она уже запустит его, посмотрит, как он объезжает мебель, как протирает пол, оставляя чистые дорожки.
Утром она проснулась раньше Виктора. Тихо оделась, прошла на кухню, заварила кофе. Села к столу, достала сумку, расстегнула потайной карман.
Конверт был пуст.
Она вытряхнула его, потрясла. Ничего. Пересмотрела все отделения сумки, вывернула подкладку. Ничего. Сердце колотилось так, что в ушах зашумело. Она вернулась в спальню, включила свет.
— Витя. Витя, проснись.
Он замычал что-то, прикрыл глаза ладонью.
— Что?
— Деньги. Из моей сумки. Где они?
Он помолчал, потом сел на кровати, потёр лицо руками.
— А, ты про премию?
— Да. Где она?
— Я взял.
Марина стояла посреди комнаты с пустым конвертом в руке.
— Как — взял?
— Ну, маме нужно было. Она попросила путёвку в санаторий оплатить. Врач рекомендовал, говорит, полезно будет. Для сердца, для нервов. Я посмотрел варианты, нашёл хороший, под Москвой. Шестьдесят тысяч на двадцать дней. Как раз твоя премия подошла.
Марина молчала. Не могла выдавить ни слова.
— Я думал, ты не против, — продолжал Виктор, глядя на неё снизу вверх. — Ты же сама всегда говоришь, что надо матери помогать. И вообще, это же не такие большие деньги, ты ещё заработаешь.
Голос её звучал странно, будто не её собственный:
— Ты взял мои деньги. Без спроса.
— Ну извини. Думал, ты поймёшь. Мама же болеет.
— И отдал ей на санаторий.
— Не ей, а заплатил за путёвку. Она в январе поедет.
Марина повернулась и вышла из комнаты. Натянула куртку, сунула ноги в сапоги.
— Ты куда? — крикнул Виктор из спальни.
Она не ответила. Вышла из квартиры, спустилась на лифте, вышла на улицу. Был морозный солнечный день, снег скрипел под ногами. Она шла быстро, не разбирая дороги, пока не оказалась у остановки. Села в первую маршрутку, доехала до торгового центра.
В магазине электроники было почти пустынно — суббота, многие ещё спали после новогодних корпоративов. Марина прошла к отделу с пылесосами, нашла нужную модель, позвала консультанта.
— Хочу взять этот.
— Отличный выбор. Оплата наличными или картой?
— В кредит.
— Без проблем. Есть паспорт?
Через полчаса она вышла из магазина с договором в руке. Пылесос обещали привезти к вечеру. Кредит на двенадцать месяцев, ежемесячный платёж четыре с половиной тысячи. Она справится. Урежет расходы на себя, и справится.
Дома Виктор сидел на кухне с мрачным лицом.
— Где ты была?
— В магазине.
— За чем?
— Купила пылесос.
Он вскинулся.
— Что? Какой ещё пылесос? На какие деньги?
— В кредит.
— Ты что, совсем? — Виктор встал так резко, что стул опрокинулся. — Ты взяла кредит? На пылесос?! У тебя вообще мозги есть?
Марина спокойно сняла куртку, повесила на вешалку.
— Есть.
— Да как ты могла?! Я эти деньги маме обещал! Верни всё в магазин! — возмутился муж, ударив кулаком по столу.
Она обернулась к нему. Впервые за много лет посмотрела на него долгим внимательным взглядом. Увидела красные пятна на шее, вздувшуюся вену на лбу, сжатые кулаки. Увидела мужчину, которому важнее деньги матери, чем её, жены, три месяца уборки шваброй. Мужчина, который считал нормальным залезть в её сумку и забрать заработанное ею.
— Какие ещё деньги ты маме обещал? — спросила она тихо.
— Я обещал, что буду помогать ей! Ты думаешь, что если она в санаторий съездит, то сразу поправится?
— Мои деньги, мою премию, — повторила Марина. — Которую я заработала. Которую мне дали за работу. Эти деньги ты обещал матери?
— Да какая разница, чья! Семья же, мы всё делим!
— Делим, — кивнула она. — А когда мне нужен был пылесос, ты сказал: «Делай что хочешь со своими деньгами». Помнишь?
Виктор растерянно моргнул.
— Ну, это другое.
— Почему другое?
— Потому что мама больна! Ей действительно нужно лечение!
— Санаторий — это не лечение. Это рекомендация врача, если есть возможность. А обследования и лекарства — да, это необходимо, и на это я никогда не жалела денег. Но твоя мама ездит по санаториям и здравницам каждый год. В прошлом году она была в Кисловодске, позапрошлом — в Железноводске. И каждый раз это наши общие деньги. А мой пылесос — это роскошь, да?
— Да что ты к этому пылесосу привязалась?!
— Я не привязалась! — впервые за весь разговор Марина повысила голос. — Я просто хочу нормально убирать квартиру! Я устала от этой швабры! Устала после работы приходить и тратить три часа на уборку! Это же элементарное бытовое удобство!
— Должна была спросить меня!
— Спросить тебя? — она усмехнулась. — А ты меня спрашивал, когда забирал деньги из моей сумки?
Виктор открыл рот, закрыл, снова открыл.
— Я думал, ты поймёшь.
— Нет, — сказала Марина. — Не пойму. И знаешь что? Давай договоримся сразу. Отныне на свою зарплату я, как ты и говорил, покупаю всё что угодно. Мне самой. Для себя. Для дома, если я считаю это нужным. А ты содержишь свою мать со своей зарплаты. Все её санатории, процедуры, массажи — из твоего кармана. Договорились?
— Это несправедливо! У меня зарплата меньше!
— Но маме-то что до этого? Она же твоя мать, не моя.
— Она твоя свекровь!
Марина покачала головой.
— Нет. Она твоя. Я помогаю ей, потому что это правильно и по-человечески. Но я больше не буду отказывать себе во всём, чтобы она могла кайфовать в санаториях. Лекарства — да. Врачи — да. Но санаторий — это её личная прихоть. И твоя. Так что или ты платишь за это из своих денег, или отказываешь ей. Но больше не за мой счёт.
Они стояли друг напротив друга по разные стороны кухни. Пахло остывшим кофе. За окном кто-то смеялся — дети лепили снеговика во дворе.
— Так не бывает, — сказал наконец Виктор. — Мы же семья.
— Вот именно. Семья. Мы с тобой. А твоя мать — это расширенная семья. И я готова помогать ей, но в разумных пределах.
Виктор прошёл мимо неё, схватил куртку.
— Мне нужно выйти. Подумать.
Дверь хлопнула. Марина осталась одна. Села на пол прямо посреди кухни, прислонилась спиной к холодильнику. Руки тряслись. Она не узнавала себя. Никогда прежде не говорила с ним так резко, так жёстко. Всегда уступала, соглашалась, кивала.
Может, она зря? Может, он прав, и она эгоистка?
Нет. Она провела ладонью по полу, по линолеуму, который мыла шваброй последние три месяца. По полу, по которому через несколько часов будет ездить её пылесос. Её. Заработанный ею. Взятый в кредит, который она будет выплачивать сама.
Вечером, когда привезли пылесос и Марина распаковывала его, Виктор вернулся. Молча прошёл в комнату, лёг на диван, уткнулся в телефон. Она закончила с установкой, настроила приложение, запустила первую уборку. Робот деловито загудел, покатил по комнатам, объезжая препятствия.
Марина стояла посреди гостиной и смотрела, как он работает. Сердце было тяжёлым, но и спокойным одновременно.
На следующий день они не разговаривали. Виктор ушёл утром к матери, вернулся поздно вечером. Марина готовила ужин, он сел, молча поел, ушёл в комнату. Так прошло три дня.
На четвёртый он сказал:
— Нужно поговорить.
Они сели за кухонный стол. У Марины похолодели руки.
— Я думал, — начал Виктор, не глядя на неё. — Может, ты права. Насчёт денег. Давай правда разделим расходы. Я — своё, ты — своё. Квартплату пополам, продукты пополам. Остальное каждый сам решает, куда тратить.
Марина кивнула.
— Хорошо.
— Значит, договорились?
— Да.
Они помолчали.
— И что теперь? — спросила она.
— Не знаю, — ответил он честно. — Посмотрим.
Прошёл месяц. Они вели таблицу расходов, скидывались на общие траты, каждый тратил свои деньги. Марина выплачивала кредит за пылесос. Дома стало чище — робот ежедневно убирал, она запрограммировала его через приложение на ежедневную уборку в то время, когда она была на работе. Но разговоры стали скуднее. Они обсуждали счета, покупки, бытовые вопросы, но больше ничего. Не спрашивали друг друга, как прошёл день. Не строили планы.
Однажды вечером Валентина Петровна позвонила и пригласила их на свой день рождения. Марина ответила, что придёт, конечно. Виктор тоже кивнул.
В машине они ехали молча. Марина смотрела в окно на заснеженные улицы, на жёлтые огни фонарей. Думала о том, что они сейчас — как два соседа по квартире. Вежливые, сдержанные, чужие.
У свекрови было тепло, пахло пирогами. Валентина Петровна встретила их улыбкой, поцеловала обоих в щёку. За столом сидели её сестра с мужем, подруга, соседка. Марина помогала накрывать, резала салаты, разливала по бокалам.
— Как вы там? — спросила Валентина Петровна, когда они остались на кухне вдвоём.
— Нормально, — ответила Марина.
— Что-то Витя хмурый в последнее время.
— Работа, наверное.
Свекровь посмотрела на неё долгим взглядом.
— Вы там не ссоритесь?
— Нет. Всё в порядке.
Но обманывать опытную женщину было бесполезно. Валентина Петровна вздохнула.
— Я ведь знаю, что он на меня много тратит. Вы там из-за этого не конфликтуете?
Марина замерла с ножом над морковкой.
— Мы договорились. Теперь каждый сам распоряжается своими деньгами.
— Вот как, — свекровь кивнула. — Может, это и к лучшему. Я-то вообще не просила меня в санаторий отправлять. Витька сам решил, что мне обязательно нужно. Я говорю, мол, проживу как-нибудь без курортов, у меня есть лекарства. А он настаивает.
Марина медленно положила нож.
— Вы не просили?
— Да какой санаторий? Я бы лучше просто дома спокойно посидела. Но он же упёртый, мой сын. Решил, что так будет лучше, и всё.
Вечером, когда они ехали домой, Марина смотрела на Виктора. Он вёл машину, не говоря ни слова, нахмуренный, усталый. И вдруг ей стало его жалко. Этого упрямого человека, который решал за всех, что им нужно. За мать, за жену. Не спрашивая, не советуясь, просто решая и действуя.
— Твоя мама сказала, что не просила отправлять её в санаторий, — произнесла она.
Виктор сжал руль сильнее.
— Ну и что? Я считаю, ей полезно.
— Витя, — она вздохнула. — Ты вообще понимаешь, что проблема не в деньгах была?
— А в чём?
— В том, что ты решаешь за меня. За свою маму. Берёшь мои деньги, не спрашивая. Отправляешь её куда-то, не уточняя, хочет ли она. Ты просто делаешь то, что считаешь правильным, и всё.
Он молчал. Потом сказал:
— Я просто хотел помочь.
— Я знаю. Но так нельзя.
Они приехали домой, поднялись на свой этаж. В квартире робот-пылесос спокойно стоял на базе, заряжаясь. Марина включила чайник, достала чашки.
— Может, начнём сначала? — спросила она.
— Как?
— Не знаю. Но так больше не можем. Мы превратились в чужих людей.
Виктор сел на стул, потёр лицо руками.
— Извини. За то, что взял деньги без спроса.
— Ты тоже извини. За резкость.
Они пили чай, сидя друг напротив друга. Молча, но не так холодно, как раньше. Что-то чуть-чуть оттаяло.
— Всё-таки удобная штука, — сказал Виктор, кивнув на пылесос.
Марина улыбнулась.
— Да. Удобная.
Впереди было непонятно что. Может быть, научатся разговаривать по-новому, договариваться, уважать границы друг друга. А может, поймут, что наломали уже слишком много дров. Но сейчас они сидели вместе, пили чай, и это было началом чего-то. Чего именно — покажет время.
