Елизавета складывала документы в папку, когда за окном бухгалтерии хлопнула дверца машины. Летний день подходил к концу. Тридцать лет, собственный трехкомнатный дом, стабильная работа в строительной компании. После развода с первым мужем жизнь стала предсказуемой и спокойной.
— Лиза, ты идешь на корпоратив? — спросила коллега Марина, заглядывая в кабинет.
— Не знаю еще, — ответила Елизавета, закрывая ящик стола. — Дома дел много.
Марина присела на край стула и улыбнулась.
— Брось, какие дела? Отдохни наконец. Там будут новые инженеры из филиала, говорят, интересные ребята.
Елизавета покачала головой, но что-то внутри откликнулось на эти слова. Дома действительно ждала только тишина и телевизор.
— Ладно, схожу на часок, — согласилась она.
Корпоратив проходил в кафе рядом с офисом. Елизавета надела простое синее платье и минимум косметики. В зале уже собрались сотрудники, играла негромкая музыка. Марина тут же подвела ее к группе мужчин.
— Знакомьтесь, это наш главный бухгалтер Лиза, — представила коллега. — А это Владимир, новый инженер-строитель.
Мужчина лет тридцати пяти протянул руку. Темные волосы, внимательные серые глаза, открытая улыбка. Рукопожатие оказалось крепким и теплым.
— Владимир, но все зовут просто Вова, — сказал он. — Очень приятно.
Елизавета кивнула, неожиданно растерявшись от его прямого взгляда.
— Лиза. Тоже приятно.
Владимир не отходил от нее весь вечер. Рассказывал о новых проектах, интересовался ее работой, был внимателен и обаятелен. Елизавета давно не получала мужского внимания.
Вскоре они остались наедине. И Владимир сказал:
— У вас красивые глаза. Зеленые, как летняя трава.
Елизавета опустила взгляд, смущенная комплиментом.
— Спасибо, — тихо ответила она.
— Можно проводить вас домой? — спросил Владимир. — Уже поздно.
По дороге они разговорились еще больше. Владимир жил с пожилой матерью в двухкомнатной квартире. Помогал ей по хозяйству. Елизавета рассказала о своем доме. О том, как привыкла к одиночеству после развода.
Владимир проводил ее до калитки. И заметил:
— Дом — это здорово. Наверное, уютно там.
Елизавета открыла замок и обернулась.
— Заходите на чай, если хотите.
С того вечера их отношения развивались стремительно. Владимир звонил каждый день, приглашал на прогулки, в кино. По выходным они гуляли по паркам, ездили за город. Елизавета словно ожила рядом с ним.
Вскоре Владимир стал оставаться на ночь. Помогал по дому, чинил кран на кухне, красил забор. Елизавета наблюдала, как он орудует инструментами, и радовалась мужским рукам в доме.
— Знаешь, — сказал Владимир однажды за завтраком, — а что, если я переберусь к тебе совсем?
Елизавета подняла глаза от кофе. Сердце забилось быстрее.
— Хочешь жить вместе? — уточнила она.
— Хочу быть рядом с тобой, — ответил Владимир, накрывая ее руку своей. — Мне хорошо здесь. С тобой.
Елизавета кивнула, не раздумывая. Одиночество надоело, а Владимир дарил тепло и заботу.
Через неделю он привез свои вещи. Обустроился в спальне, развесил одежду в шкафу, поставил книги на полки. Дом наполнился мужским присутствием.
Год спустя Владимир встал на одно колено прямо в их гостиной.
— Лиза, выходи за меня замуж, — сказал он, протягивая простое золотое кольцо.
Елизавета закрыла лицо руками от неожиданности и счастья.
— Да. Конечно, да.
Свадьба прошла скромно. Только близкие друзья и родственники. Медовый месяц в Сочи стал лучшим временем в жизни Елизаветы. Владимир оказался заботливым мужем, помогал матери деньгами, создавал дома атмосферу стабильности и уюта. Три года счастливой семейной жизни пролетели незаметно.
Но летним утром в дверь позвонили настойчиво и долго. Елизавета открыла и увидела расстроенную женщину с тремя детьми разного возраста.
— Ирина? — удивилась Елизавета, узнав сестру мужа.
— Лиза, можно войти? — голос Ирины дрожал. — Мне нужно выговориться.
За столом на кухне Ирина рассказывала свою историю между всхлипами. Муж ушел к молодой коллеге, оставив ее одну с тремя детьми. Старшему двенадцать, среднему восемь, младшей пять лет.
— Пришлось переехать к маме Володи, — объясняла Ирина, вытирая глаза. — Представляешь, в двушке теперь живем впятером.
Владимир сидел рядом с сестрой, гладил ее по плечу успокаивающе.
— Дети спят на диване в гостиной, — продолжала Ирина. — Старший стесняется друзей домой приводить. А мама совсем измучилась от такой тесноты.
Елизавета наливала чай, слушая печальный рассказ. Детей было жалко, но внутри поднималась тревога.
— Временно потерпите, — сказала она осторожно. — Найдете съемную квартиру, наладится все.
— На что снимать? — горько усмехнулась Ирина. — Алименты копеечные, работы нормальной нет.
С того дня Ирина стала приходить регулярно. То на чай, то просто поплакаться. Дети бегали по дому, шумели, ломали вещи. Елизавета терпела, понимая тяжелое положение золовки.
Владимир все чаще поднимал тему помощи семье. Вечером, когда они остались одни, муж обнял Елизавету за плечи.
— Лиза, может, поможем им деньгами на съем? — предложил он мягко.
— Сколько это будет продолжаться? — спросила Елизавета. — Мы не можем содержать чужую семью постоянно.
Владимир нахмурился, отстранился от жены.
— Чужую? Это моя сестра и племянники.
— Конечно, но у нас тоже есть планы, расходы, — возразила Елизавета.
Постепенно муж становился угрюмым и молчаливым. Упрекал жену в эгоизме, называл черствой. Елизавета не узнавала своего ласкового Владимира.
Однажды Ирина пришла особенно расстроенная. Села за стол и заплакала навзрыд.
— Мама совсем сдала, — сказала она Владимиру. — Говорит, что задыхается в квартире. А дети… младшая вчера спросила, почему у нас нет своего дома. Постоянное давление со стороны твоей родни, это что никогда не закончится?
Владимир встал, прошелся по кухне и остановился у окна. Лицо его стало задумчивым.
И только к ужину супруг рассказал, что у него на душе.
— У меня есть решение. Продадим твой дом и мамину квартиру. Купим двухэтажный дом в пригороде.
Елизавета замерла с чашкой в руках.
— Мой дом продать? — переспросила она тихо.
— Всем места хватит, — продолжал Владимир. — И для надежности оформим все на мое имя. Я же мужчина, глава семьи.
Кровь застыла в жилах Елизаветы. Дом был ее единственной опорой, защитой после развода.
— Нет, — четко сказала она. — Мой дом не продается.
Владимир резко повернулся к ней. Лицо исказилось от злости.
— Как это нет? — повысил он голос. — Я глава семьи! И мне решать, продавать дом или нет!
Елизавета вскочила со стула. Руки дрожали от возмущения.
— Это мой дом! — крикнула она. — Мой, понимаешь?
— А ты моя жена! — рявкнул Владимир. — И должна думать о семье, а не только о себе!
— О какой семье? — Елизавета отошла к плите. — О чужих детях?
— Ты эгоистка! — бросил муж. — Сидишь в большом доме одна, а дети мучаются в тесноте!
— И что? — голос Елизаветы сорвался. — Почему я должна всем жертвовать?
Владимир протянул руку.
— Давай свои ключи от дома, — потребовал он холодно.
Елизавета покачала головой.
— Не дам.
— Дашь! — Владимир шагнул к ней. — Я здесь хозяин!
Тишина повисла в кухне тяжелым занавесом. Елизавета неотрывно смотрела на мужа. Этот человек еще утром целовал ее в щеку. А теперь требовал отдать единственное, что у нее есть.
— Хозяин? — тихо переспросила она. — В моем доме?
— Теперь выбирай, — произнес Владимир холодно. — Либо мы живем как одна семья и помогаем родным, либо я ухожу.
Елизавета отошла к окну. Сердце колотилось громко. Едва слышно Елизавета прошептала:
— Тогда уходи.
Владимир фыркнул и покачал головой.
— Думаешь, я поверю твоему блефу? — усмехнулся он. — Через неделю сама приползешь умолять меня вернуться.
Елизавета развернулась к нему лицом. Руки больше не дрожали.
— Это не блеф. Уходи прямо сейчас.
— Хорошо, — пожал плечами Владимир. — Посмотрим, как ты без меня проживешь. Поймешь, что без мужика пропадешь.
Владимир демонстративно направился в спальню. Елизавета слышала, как гремят ящики комода, как хлопают дверцы шкафа. Через полчаса муж вышел с большой сумкой.
— Передумаешь — звони, — бросил он на прощание и хлопнул дверью.
Дом погрузился в оглушительную тишину. Елизавета опустилась на кухонный стул и впервые за долгое время заплакала по-настоящему. Слезы лились ручьем, размывая остатки макияжа.
Первые дни прошли в тумане. Елизавета механически ходила на работу, возвращалась в пустой дом и винила себя в жестокости. Может быть, стоило пойти на компромисс? Может, она действительно эгоистка?
Но к концу недели туман начал рассеиваться. Елизавета вспоминала последние месяцы и понимала: Владимир никогда не спрашивал ее мнения о серьезных решениях. Просто ставил перед фактом. Дом воспринимал как свою собственность, а ее саму — как удобное приложение к жилплощади.
— Три года прожил рядом, но так и остался маминым сынком, — говорила она своему отражению в зеркале.
На следующий понедельник Елизавета подала документы на развод. Адвокат внимательно выслушала ее историю и кивнула.
— Дом записан на вас до брака? — уточнила женщина. — Тогда муж не имеет на него никаких прав.
Владимир позвонил через два дня после получения судебной повестки. Голос звучал растерянно и испуганно.
— Лиза, что ты делаешь? — спросил он тихо. — Давай встретимся, поговорим нормально.
— Говорить не о чем, — ответила Елизавета спокойно.
— Я же извиняюсь! — воскликнул Владимир. — Забудем про переезд семьи, будем жить как раньше!
— Поздно, Вова. Я уже увидела твое настоящее лицо.
— Какое лицо? Я просто хотел помочь родным!
Елизавета покачала головой, хотя муж не мог этого видеть.
— Хотел лишить меня единственной защиты ради интересов своих родственников, — поправила она.
— Лиза, я люблю тебя! — отчаянно воскликнул Владимир. — Клянусь, больше никогда не буду поднимать эту тему!
— До свидания, Вова.
Развод оформлялся со скандалами. Мать Владимира названивала каждый день, обвиняя Елизавету в разрушении семьи. Ирина приходила с детьми и устраивала сцены у калитки. На судебном заседании вся родня мужа требовала половину дома.
Но суд встал на сторону Елизаветы. Дом остался ее собственностью. Владимир получил только те вещи, которые покупал сам.
Вечером после окончательного развода Елизавета сидела в своей гостиной с чашкой чая. Дом снова стал по-настоящему ее домом. Тишина больше не пугала — она успокаивала.
Одиночество оказалось намного лучше токсичных отношений. И даже одна Елизавета могла быть счастлива.
