— Третий этаж, налево, — раздраженно бросила Рита консьержу, который в третий раз спрашивал, к кому идут гости.
Ираида Владимировна поджала губы и посмотрела на сына с выражением «я же говорила». Иван неловко улыбнулся матери и слегка пожал локоть жены, призывая к спокойствию.
— Мамочка, ты же понимаешь, консьерж просто выполняет свою работу, — сказал Иван, когда они вошли в лифт.
— Конечно, выполняет, — фыркнула Ираида Владимировна. — Только почему-то некоторые считают, что могут разговаривать с людьми, как с подчиненными.
Рита сжала зубы и промолчала. День, которого она ждала десять лет, постепенно превращался в испытание нервов. Ключи от новой квартиры, еще холодные и непривычные, она крепко сжимала в кармане пальто.
Трехкомнатная квартира в новостройке стоила им с Иваном десяти лет экономии. Десяти лет без отпусков за границей, без модной одежды, без ресторанов. Десяти лет сверхурочных и подработок. И вот теперь эта женщина, которая не внесла ни копейки, собиралась оценивать их выбор.
— Ну, показывайте, что вы там купили, — Ираида Владимировна стояла посреди пустой гостиной, оценивающе оглядывая стены. — Ремонт, я так понимаю, еще не делали?
— Мы только ключи получили, мама, — ответил Иван, снимая куртку. — Сначала нужно составить план, посмотреть каталоги…
— Что тут планировать? — перебила его мать. — Здесь гостиная, там спальня, а в маленькой комнате можно сделать… — она задумалась на мгновение, — кабинет. Или мою комнату, когда я буду приезжать.
Рита вскинула голову:
— Кабинет. Там будет кабинет.
Ираида Владимировна словно не услышала:
— И эти стены нужно будет снести. Зачем вам эта кладовка? Сделаем просторную кухню-гостиную, как у Людмилы Сергеевны с третьего подъезда.
— Никаких перепланировок, — твердо сказала Рита. — Квартира в ипотеке, банк не позволит.
— Банк, банк… — поморщилась свекровь. — В наше время все решали люди, а не банки.
Она прошла в самую маленькую комнату и остановилась у окна.
— Хорошая комната, светлая. Вот здесь поставим кровать, — она жестом обозначила место у стены, — а тут шкаф. Мне много не нужно.
Рита и Иван переглянулись.
— Мама, о чем ты? — осторожно спросил Иван.
— Ну как о чем? О моей комнате, конечно, — Ираида Владимировна повернулась к ним с видом человека, объясняющего очевидное. — Не могу же я жить в этой сырости у себя в Луговом вечно. Врач сказал — мне нужен сухой климат.
Рита почувствовала, как внутри все холодеет.
— Ираида Владимировна, мы покупали квартиру для себя. У нас даже в мыслях не было…
— Да что ты говоришь? — усмехнулась свекровь. — А кто, по-твоему, сына вырастил? Кто ему образование дал? Кто всю жизнь на него работал? Я имею право на свой угол в этой квартире!
Иван растерянно переводил взгляд с матери на жену.
— Мамочка, мы… мы этого не планировали, — пробормотал он.
— А что планировали? Мать в доме престарелых оставить? — Ираида Владимировна достала из сумки носовой платок и промокнула сухие глаза. — Моя подруга Зинаида, она нотариус, говорит, можно оформить часть квартиры на меня. Так будет правильно.
Рита глубоко вдохнула.
— Я на эту квартиру копила 10 лет, и вы от нее ни метра не получите, даже не надейтесь, — резко осадила она хищную свекровь. — Мы с Иваном взяли огромную ипотеку, которую будем выплачивать еще пятнадцать лет. И я не собираюсь делить эту квартиру ни с кем, кроме мужа.
Ираида Владимировна отшатнулась, словно ее ударили.
— Ваня, ты слышишь? Ты позволишь ей так разговаривать с твоей матерью?
Иван открыл рот, но не произнес ни слова. Его кадык дернулся, а на лбу выступили капельки пота.
— Мы можем приезжать к тебе в гости, мама, — наконец выдавил он. — Или ты к нам…
— В гости? — Ираида Владимировна покачала головой. — Я родила тебя не для того, чтобы в старости ездить к тебе в гости.
Первая ночь в новой квартире вместо радости принесла тяжелое молчание. Рита и Иван лежали на надувном матрасе в пустой спальне и смотрели в потолок.
— Ты должен был меня поддержать, — тихо сказала Рита.
— А что я должен был сказать? — так же тихо ответил Иван. — Она моя мать.
— А я твоя жена! И я имею право на свой дом без посторонних.
— Она не посторонняя.
— Для меня — посторонняя. И я не собираюсь жить с ней под одной крышей.
Иван сел на матрасе, обхватив колени руками.
— Может, нам стоит подумать? Мама становится старше, ей тяжело одной…
— Нет, — отрезала Рита. — Мы не будем это обсуждать. Если твоя мать хочет переехать в город, пусть продает свой дом и покупает квартиру. Или снимает.
— У нее нет таких денег.
— У нас тоже не было! Мы работали, экономили, откладывали каждую копейку! — Рита повысила голос. — Я отказывала себе во всем, чтобы купить ЭТУ квартиру. А теперь должна отдать комнату женщине, которая всю жизнь меня терпеть не может?
Иван молчал.
— Ладно, — вздохнула Рита, — давай спать. Завтра трудный день.
Но сон не шел. В голове крутились обрывки сегодняшнего разговора, а в груди нарастала тревога. Она чувствовала, что это только начало.
Вечером следующего дня, когда Рита вернулась с работы, у двери квартиры ее ждал сюрприз — Ираида Владимировна с большим чемоданом.
— Ираида Владимировна? Что вы здесь делаете?
— Жду сына, — невозмутимо ответила свекровь. — У меня нет ключей, а Ваня задерживается.
— Зачем вам ключи? И что это за чемодан?
— Я же сказала вчера, что переезжаю. Привезла самое необходимое.
Рита прикрыла глаза, сосчитала до пяти.
— Мы вчера, кажется, все обсудили. Вы не можете здесь жить.
— Я могу жить там, где живет мой сын, — парировала Ираида Владимировна. — Я его мать.
— А я его жена. И это наша квартира. Ни я, ни Иван не давали согласия на ваше проживание здесь.
— Ваня согласен, — свекровь достала телефон и показала сообщение от сына: «Хорошо, мам, приезжай, поговорим».
Рита почувствовала, как внутри все закипает.
— Поговорим — не значит «переезжай». Извините, но вам придется вернуться домой.
— Я никуда не поеду, — свекровь демонстративно села на чемодан. — Буду ждать сына здесь.
В этот момент в конце коридора показался Иван. Увидев мать у двери квартиры, он замедлил шаг.
— Мама? Что ты тут делаешь?
— Ты же сказал, что мы поговорим! Я приехала поговорить, — Ираида Владимировна поднялась с чемодана и направилась к сыну. — И заодно привезла кое-какие вещи.
Иван растерянно посмотрел на жену:
— Рита, я только сказал, что мы можем обсудить…
— А что тут обсуждать? — перебила его мать. — Я старая женщина, мне нужна помощь. У вас три комнаты, одну вполне можете выделить матери.
— Давайте зайдем в квартиру, — Рита открыла дверь. — Не будем устраивать представление для соседей.
В квартире Ираида Владимировна сразу прошла на кухню и начала распаковывать сумку с продуктами, которую принесла с собой.
— Я приготовлю ужин, — заявила она. — У вас тут, я смотрю, даже посуды нормальной нет.
— Мама, — Иван собрался с духом, — мы с Ритой еще не решили…
— А что тут решать? — снова перебила его мать. — Я предлагаю вариант, который устроит всех. Вы оформляете на меня маленькую комнату, я перееду, буду помогать по хозяйству, готовить…
— Нет, — твердо сказала Рита. — Мы не будем оформлять на вас комнату.
— Почему это? — свекровь выпрямилась во весь рост. — Боишься, что я потом отсужу всю квартиру? Не волнуйся, мне чужого не надо. Только то, что по праву принадлежит моему сыну.
— Эта квартира принадлежит нам обоим, — ответила Рита. — И мы не будем ее делить.
— Тогда я предлагаю другой вариант, — Ираида Владимировна улыбнулась так, словно придумала гениальное решение. — Я буду жить здесь без оформления. Просто как мать Вани.
— Нет, — покачала головой Рита. — Это наше жилье, и мы сами решаем, кто в нем будет жить.
— Ваня! — свекровь повернулась к сыну. — Скажи ей! Скажи, что мать имеет право жить с сыном!
Иван сглотнул:
— Мама, мы с Ритой пока не готовы к совместному проживанию.
— Не готовы? — Ираида Владимировна сверкнула глазами. — А к чему вы готовы? Я вырастила тебя, дала образование, а теперь оказывается, что какая-то… — она осеклась, взглянув на Риту, — твоя жена решает, где я буду жить?
— Ираида Владимировна, — Рита подошла ближе, — мы не говорим, что никогда вам не поможем. Но сейчас мы только купили квартиру, у нас впереди ремонт, обустройство…
— Вот именно! — оживилась свекровь. — Я могу помочь с ремонтом! У меня связи, знакомые строители…
— Нет, спасибо, — отрезала Рита. — Мы справимся сами.
Ираида Владимировна резко поставила банку с вареньем, которую держала в руках, на столешницу.
— Хорошо. Я вижу, что здесь мне не рады. Но имей в виду, Ваня, — она повернулась к сыну, — твоя мать остается одна, больная, никому не нужная.
— Мама, не надо… — начал Иван.
— Я уйду, — Ираида Владимировна направилась к выходу, но остановилась в дверях кухни. — Но запомни: когда ты был маленьким и болел, я не спала ночами у твоей кровати. Когда тебе нужны были деньги на институт, я работала на двух работах. А теперь, когда мне нужна помощь, ты выбираешь эту… женщину.
Она вышла, громко хлопнув дверью.
— Ты не должен был отправлять ей сообщение, — сказала Рита, когда они остались одни.
— Я не думал, что она так все поймет, — Иван устало сел на единственный стул в кухне. — Но может, мы действительно могли бы помочь ей? Не обязательно оформлять комнату, но…
— Нет, Ваня, — перебила его Рита. — Я знаю твою маму. Дашь палец — откусит руку. Сегодня она просто живет в гостях, завтра — требует прописку, а послезавтра мы с тобой спим на раскладушке в коридоре.
Иван не ответил. Он смотрел в окно на темнеющее небо, и его плечи поникли.
— Послушай, — Рита подошла и положила руку ему на плечо, — я не против помогать твоей маме. Мы можем посылать ей деньги, навещать, привозить продукты. Но жить с ней под одной крышей я не буду. Никогда.
Через неделю раздался звонок. Ираида Владимировна объявила, что приглашает их на семейный ужин «для примирения». Иван обрадовался, а Рита насторожилась.
Когда они приехали в дом свекрови в пригороде, оказалось, что на ужине присутствуют еще несколько человек: сестра Ивана Нина с мужем, брат Ираиды Владимировны Виктор Владимирович и пожилая женщина, которую представили как Зинаиду Петровну, старую подругу семьи.
— Какая у вас чудесная квартира, — с наигранным восторгом сказала Нина, хотя ни разу в ней не была. — Три комнаты, представляешь, Костя? — она повернулась к мужу. — А мы вот в однушке ютимся.
— Да, повезло вам, — кивнул Виктор Владимирович. — В хорошем районе, с хорошей планировкой.
— Откуда вы знаете? — спросила Рита. — Вы же ее не видели.
— А Ира показывала планировку, — невозмутимо ответил он. — Она же вам помогала выбирать?
— Нет, мы сами выбирали, — отрезала Рита.
— Ну что вы так напряженно беседуете, — вмешалась Ираида Владимировна. — Давайте лучше выпьем чаю.
Весь вечер разговор крутился вокруг недвижимости, дороговизны жилья и важности помогать родственникам. Зинаида Петровна, которая оказалась нотариусом, несколько раз заводила речь о том, как важно «правильно оформить бумаги, чтобы никто не остался обиженным».
После десерта Ираида Владимировна кивнула Зинаиде Петровне, и та достала из сумки папку с документами.
— Я тут подготовила кое-какие бумаги, — она положила их на стол перед Иваном. — Это договор дарения одной комнаты в вашей квартире Ираиде Владимировне. Все по закону, никаких подводных камней.
Рита замерла. Она медленно повернулась к свекрови:
— Так вот зачем вы нас пригласили? Очередная попытка отобрать часть нашей квартиры?
— Никто ничего не отбирает, — нахмурилась Ираида Владимировна. — Я прошу сына позаботиться о матери. Что в этом плохого?
— Забота не означает отдать часть квартиры, за которую мы еще пятнадцать лет будем платить ипотеку, — ответила Рита.
— Но у вас же три комнаты! — вступила в разговор Нина. — Неужели жалко одну маленькую комнатку для мамы?
— А почему ты сама не отдашь ей комнату в своей квартире? — парировала Рита.
— У нас однушка! — возмутилась Нина. — Куда нам мать селить?
— А к нам, значит, можно?
— У вас три комнаты!
— Которые мы заработали сами, — Рита начинала терять терпение. — Десять лет копили, отказывали себе во всем.
— И что, теперь матери откажете? — покачал головой Виктор Владимирович. — Эх, молодежь, никакого уважения к старшим.
Рита глубоко вздохнула.
— Хорошо, раз уж мы заговорили о семейной взаимовыручке… — она повернулась к Ивану. — Дорогой, я предлагаю разделить нашу квартиру поровну между родителями. Одну комнату твоей маме, другую — моей. Справедливо?
Ираида Владимировна поперхнулась чаем:
— При чем тут твоя мать? Она что, помогала вам с деньгами?
— Нет, как и вы, — спокойно ответила Рита. — Но согласиться с вашими условиями я почему-то должна безропотно.
— Это совсем другое дело! — всплеснула руками Нина. — Ты сравниваешь несравнимое!
— Почему же? — Рита посмотрела ей прямо в глаза. — Моя мама тоже одна, тоже немолода, тоже имеет только одного ребенка. Почему ваша мать имеет право на нашу квартиру, а моя — нет?
— Потому что Ваня — ее сын! — повысила голос Ираида Владимировна.
— А я — дочь своей матери, — ответила Рита. — И у меня такие же обязательства перед ней, как у Вани перед вами.
В комнате повисла тишина.
— Ваня, скажи что-нибудь, — требовательно произнесла Ираида Владимировна. — Ты же не позволишь ей сравнивать меня с ее матерью?
Иван молчал, глядя в свою чашку.
— Знаете, — наконец сказал он, — я думаю, нам с Ритой пора домой. Спасибо за ужин, мама.
— Ты не подпишешь документы? — ахнула Зинаида Петровна.
— Нет, — твердо ответил Иван. — Не подпишу.
Дома Иван долго молчал, а потом сказал:
— Я не знал про документы. Она не предупреждала.
— Конечно, не предупреждала, — горько усмехнулась Рита. — Она рассчитывала застать нас врасплох, надавить, пристыдить при всех.
— Но ты тоже хороша, — вдруг разозлился Иван. — Зачем ты предложила поселить свою мать? Ты же на самом деле этого не хочешь.
— Конечно, не хочу! Я просто хотела показать абсурдность ситуации.
— Ты унизила мою мать.
— А она унижает меня с первого дня нашего знакомства! — воскликнула Рита. — Все эти намеки, что я недостаточно хороша для тебя, что я вышла за тебя из-за денег…
— Каких денег? — удивился Иван. — У меня никогда не было денег.
— Вот именно! Но твоя мать считает, что я охотилась за твоим «состоянием».
Иван покачал головой:
— Я не знал.
— Потому что ты никогда не слушаешь, что она говорит. Ты считаешь, что она просто так, по-матерински ворчит. А она планомерно пытается разрушить нашу семью с первого дня.
— Не говори ерунды. Она просто старомодная и привыкла все контролировать.
— И теперь она хочет контролировать нашу квартиру! — Рита повысила голос. — Ваня, очнись! Она не остановится. Сегодня она хочет комнату, завтра — половину квартиры, а послезавтра вообще выживет меня отсюда.
— Это моя мать, Рита, — устало сказал Иван. — Я не могу просто отвернуться от нее.
— Я и не прошу. Помогай ей, навещай, делай что хочешь. Но в нашу квартиру она не переедет. Никогда.
Через три дня Ираида Владимировна позвонила Ивану и сообщила, что плохо себя чувствует. Он тут же сорвался к ней. Вернулся поздно, мрачный.
— Она действительно больна? — спросила Рита.
— Давление, — коротко ответил Иван. — Говорит, что ей нужен постоянный присмотр.
— И что ты предлагаешь?
— Не знаю. Может, нанять сиделку?
— На какие деньги, Вань? У нас ипотека.
Иван вздохнул:
— Я поговорю с Ниной. Пусть тоже участвует в заботе о матери.
Но разговор с сестрой закончился ничем. Нина заявила, что у нее нет денег на сиделку, а взять мать к себе она не может из-за маленькой квартиры.
— Почему я должна решать эту проблему одна? — возмутилась она. — У вас большая квартира, вполне можете взять маму к себе!
Иван вернулся к этому разговору вечером:
— Может, все-таки попробуем? Временно, пока ей не станет лучше?
— Ваня, — твердо сказала Рита, — твоя мать не больна. Это манипуляция. Она хочет добиться своего.
— Ты обвиняешь мою мать в симуляции? — возмутился Иван.
— Именно. И если ты не видишь этого, значит, ты слепой.
Иван хлопнул дверью и ушел. Вернулся за полночь, от него пахло сигаретами.
— Я останусь с мамой на выходные, — сказал он, не глядя на Риту. — Ей нужна помощь.
Рита не ответила. Она понимала, что сейчас любые слова только ухудшат ситуацию.
Выходные Рита провела одна в новой квартире. В субботу она купила краску и начала красить стены в гостиной. В воскресенье продолжила работу. Физический труд помогал не думать о ситуации со свекровью.
В понедельник утром Иван вернулся, небритый и осунувшийся.
— Как мама? — спросила Рита.
— Лучше, — коротко ответил он и ушел в ванную.
На работе Рита не могла сосредоточиться. Она думала о том, что происходит с их семьей, с их отношениями. Неужели эта квартира, о которой они так мечтали, станет причиной их развода?
Вечером она вернулась домой и обнаружила, что Иван сидит на кухне с какими-то бумагами.
— Что это? — спросила она.
— Я нашел компромисс, — ответил он, не поднимая глаз. — Мы можем помочь маме снять квартиру недалеко от нас. Небольшую, однокомнатную. Будем платить половину аренды.
Рита медленно опустилась на стул напротив.
— Ты серьезно?
— Абсолютно. Я посчитал наш бюджет, мы можем себе это позволить, если я возьму дополнительные смены.
— А твоя сестра?
— Нина согласилась платить четверть. Остальное — мы.
Рита смотрела на мужа, не веря своим ушам.
— И твоя мать согласна на такой вариант?
— Нет, — Иван поднял на нее глаза. — Она говорит, что это унижение — жить на подачки детей.
— Но переехать к нам бесплатно — не унижение?
— Она говорит, что это разные вещи. В нашем случае она бы помогала нам по хозяйству, с будущими детьми…
Рита закрыла глаза.
— Ваня, ты понимаешь, что это манипуляция? Она не хочет компромиссов. Она хочет только того, что сама задумала.
Иван молчал.
— Скажи мне честно, — продолжила Рита, — ты действительно хочешь, чтобы твоя мать жила с нами?
— Нет, — тихо ответил он. — Но я не могу оставить ее одну.
— Она не одна. У нее есть дом, соседи, подруги. У нее есть твоя сестра. Она не беспомощная старушка, Ваня. Она манипулирует тобой, а ты ведешься.
Иван резко встал:
— Хватит обвинять мою мать! — Иван ударил ладонью по столу. — Ты не понимаешь, каково ей одной!
— А ты не понимаешь, каково будет мне с ней под одной крышей! — Рита тоже поднялась. — Она превратит нашу жизнь в ад. Она будет контролировать каждый наш шаг, критиковать каждое решение.
Иван отвернулся и подошел к окну.
— Я не знаю, что делать, — признался он. — Я между двух огней.
— Нет, Ваня, — Рита подошла к нему и коснулась его плеча. — Ты должен выбрать. Или наша семья, наше будущее, или бесконечные уступки матери, которая никогда не будет довольна.
Он долго молчал, глядя в окно. Потом медленно повернулся к Рите:
— Ты права. Я попробую еще раз поговорить с мамой. Объяснить ей, что мы не можем жить вместе, но готовы помогать.
Разговор с Ираидой Владимировной прошел тяжело. Она обвиняла сына в неблагодарности, плакала, угрожала, что больше никогда не будет с ним разговаривать. Но Иван был тверд — они с Ритой не возьмут ее жить к себе и не оформят на нее часть квартиры.
— Значит, ты выбрал эту женщину, а не родную мать, — горько произнесла Ираида Владимировна, когда поняла, что ее тактика не работает.
— Я выбрал свою семью, мама, — ответил Иван. — Рита — моя жена, моя семья. И наш дом — это наше с ней пространство.
— Ну что ж, — Ираида Владимировна выпрямилась. — Раз так, то не жди от меня больше ничего. Ты для меня больше не сын.
Иван вернулся домой подавленный, но уверенный в своем решении.
— Она сказала, что я больше не ее сын, — сообщил он Рите.
— Это пройдет, — ответила она, обнимая мужа. — Дай ей время.
Прошло два месяца. Ираида Владимировна не звонила сыну, не отвечала на его сообщения. Зато активно жаловалась всем родственникам и знакомым на «неблагодарного сына и его жадную жену».
Нина полностью приняла сторону матери и перестала общаться с братом. А вот Виктор Владимирович неожиданно позвонил Ивану и предложил встретиться.
За чашкой кофе в городском кафе он признался:
— Я понимаю, почему ты не хочешь брать мать к себе. Она… непростой человек. Всегда такой была. Моя сестра привыкла командовать, контролировать. Когда твой отец ушел, она всю энергию направила на тебя.
— Почему вы мне раньше этого не говорили? — спросил Иван.
— А ты бы послушал? — усмехнулся дядя. — Нет, Ваня, каждый должен сам прийти к таким выводам. Я только хочу сказать — не мучайся. Ты все сделал правильно.
Ремонт в квартире продвигался медленно, но верно. Рита и Иван делали его сами, экономя каждую копейку. К началу осени они закончили основные работы и даже купили кое-какую мебель.
Однажды вечером, когда они сидели на новом диване и обсуждали, какой ковер лучше купить в гостиную, раздался звонок в дверь. На пороге стояла Ираида Владимировна.
— Можно войти? — спросила она непривычно тихо.
Иван молча отступил, пропуская мать в квартиру. Она прошла в гостиную, огляделась.
— Красиво сделали, — произнесла она, глядя на свежевыкрашенные стены. — Сами?
— Сами, — ответил Иван.
Ираида Владимировна повернулась к Рите:
— Я пришла извиниться. Я была неправа, требуя того, что мне не принадлежит.
Рита от удивления не могла произнести ни слова. Иван тоже выглядел ошеломленным.
— Виктор, твой дядя заставил меня посмотреть на ситуацию по-другому, — продолжила Ираида Владимировна. — Он напомнил, как я сама боролась за независимость от своей свекрови, когда была молодой. Как не хотела, чтобы она вмешивалась в нашу с твоим отцом жизнь.
Она села на край дивана, сложив руки на коленях.
— Я не прошу взять меня к себе. Я не прошу оформить на меня комнату. Я просто хочу быть частью вашей жизни. Приходить в гости. Видеть, как вы живете.
Рита и Иван переглянулись.
— Ираида Владимировна, — медленно начала Рита, — мы никогда не были против того, чтобы вы приходили в гости. Мы были против только того, чтобы вы жили с нами постоянно.
— Я понимаю, — кивнула свекровь. — И я принимаю это. Я просто… — она запнулась, подбирая слова, — я боюсь остаться одна. Боюсь, что буду не нужна.
Иван подошел к матери и сел рядом с ней:
— Мама, ты всегда будешь нам нужна. Но как мама, а не как сосед по квартире.
Ираида Владимировна вытерла набежавшую слезу:
— Я постараюсь быть лучше. Не вмешиваться так сильно.
Рита внимательно смотрела на свекровь, пытаясь понять, искренни ли ее слова или это новая тактика.
— Давайте попробуем начать сначала, — предложила она после паузы. — Приходите к нам на выходных на обед. Я приготовлю что-нибудь вкусное.
— С удовольствием, — ответила Ираида Владимировна с легкой улыбкой.
Прошло полгода. Отношения со свекровью наладились, хотя полного доверия между ней и Ритой не было. Ираида Владимировна сдерживала обещание — не вмешивалась в их жизнь, приходила только по приглашению, не критиковала обстановку и привычки невестки.
Иван был счастлив этому перемирию, хотя в глубине души понимал, что матери стоит огромных усилий держать себя в руках.
Однажды, когда они с Ритой ехали от родителей Риты, он спросил:
— Как думаешь, она действительно изменилась или просто притворяется?
Рита задумалась, прежде чем ответить:
— Я думаю, она поняла, что может потерять тебя, если продолжит давить. Это не значит, что она внутренне изменилась. Но она хотя бы пытается уважать наши границы.
— И тебя это устраивает?
— Вполне, — кивнула Рита. — Я не жду, что она полюбит меня как родную дочь. Достаточно того, что она уважает твой выбор и наше право на собственное пространство.
Иван взял жену за руку:
— Спасибо тебе. За то, что была тверда, когда я колебался. За то, что защитила наш дом.
— Это наш дом, Ваня, — улыбнулась Рита. — И я буду защищать его всегда.
Следующей весной они пригласили Ираиду Владимировну на годовщину новоселья. Она принесла в подарок красивую вазу и корзину фруктов. За ужином, когда все уже расслабились, Иван вдруг произнес:
— Мама, мы с Ритой кое-что решили.
Ираида Владимировна напряглась, ожидая неприятных новостей.
— Мы нашли для тебя квартиру недалеко от нас. Однокомнатную, в хорошем районе. И оплатили аренду на год вперед.
Свекровь застыла с вилкой в руке:
— Что?
— Мы хотим, чтобы ты переехала поближе к нам, — пояснила Рита. — Так мы сможем чаще видеться, помогать друг другу. Но при этом у каждого будет свое пространство.
— Я не знаю, что сказать, — Ираида Владимировна была явно растеряна. — Это очень щедро, но…
— Никаких «но», мама, — мягко перебил ее Иван. — Мы хотим, чтобы ты была рядом. Но не в нашей квартире, а по соседству.
— И я не буду чувствовать себя обузой? — спросила Ираида Владимировна, глядя на Риту.
— Нет, — твердо ответила та. — Потому что у вас будет своя квартира, своя жизнь. А у нас — своя. И мы будем встречаться, когда захотим этого, а не потому, что вынуждены жить вместе.
Ираида Владимировна медленно кивнула:
— Я подумаю над вашим предложением.
Но по блеску в ее глазах было видно, что решение уже принято.
К лету Ираида Владимировна переехала в квартиру недалеко от сына и невестки. Постепенно она обжилась, нашла новых знакомых среди соседей и даже записалась в кружок рукоделия при местном доме культуры.
Рита и Иван навещали ее раз в неделю, иногда приглашали к себе на выходные. Напряжение в их отношениях постепенно сходило на нет.
Однажды, когда Рита зашла к свекрови одна, та неожиданно сказала:
— Я должна признать, ты была права тогда. Если бы я переехала к вам, это разрушило бы вашу семью.
Рита удивленно посмотрела на нее:
— Почему вы так решили?
— Потому что я помню себя, — вздохнула Ираида Владимировна. — Я бы не смогла не вмешиваться, не контролировать. А Ваня… он бы разрывался между нами. И в конце концов все бы развалилось.
Она посмотрела в окно на цветущий двор:
— Я рада, что ты была сильнее меня. Что не позволила мне разрушить то, что вы создали.
Рита не знала, что ответить. Она просто молча налила свекрови еще чаю.
— Я не прошу прощения, — продолжила Ираида Владимировна. — Я была такой всю жизнь и вряд ли изменюсь. Но я благодарна вам за то, что вы нашли компромисс. За то, что не оттолкнули меня совсем.
— Вы — Ванина мама, — просто ответила Рита. — Вы всегда будете частью нашей жизни. Просто… не всей нашей жизнью.
Ираида Владимировна кивнула:
— Я понимаю. И я постараюсь уважать это.
Они сидели на маленькой кухне и пили чай, две женщины, любящие одного мужчину. Не подруги, не соратницы, но больше не враги. И в этом было что-то важное, что-то настоящее. Начало нового этапа их сложных, но необходимых отношений.
Когда Рита уходила, Ираида Владимировна вдруг сказала ей вслед:
— Ты достойна его. Я рада, что у него есть ты.
Рита остановилась на пороге, не оборачиваясь, чтобы свекровь не увидела слез в ее глазах.
— Спасибо, — тихо ответила она. — До встречи в воскресенье.
И закрыла за собой дверь, унося с собой эти слова — самую высокую похвалу, какую только могла получить от этой сложной, властной женщины.
Выйдя из подъезда, Рита глубоко вдохнула свежий летний воздух. Она выиграла битву за свой дом. Но что более важно — она не потеряла при этом семью мужа. А значит, их будущее — и их дом — стояли на прочном фундаменте.
