Звонок раздался в субботу утром, когда Анна допивала кофе, сидя у окна их маленькой съёмной квартирки на окраине города. Сергей нехотя потянулся к телефону.
— Серёжа? — раздался хрипловатый женский голос. — Это тётя Валя.
Анна видела, как лицо мужа вытянулось. Тётю Валю он упоминал редко, и всегда как-то вскользь. Двоюродная сестра его отца, бездетная вдова, жившая одна в большой квартире в самом центре. Встречались они от силы раз в год на семейных торжествах.
— Серёжа, мне нужно с тобой поговорить, — продолжала тётя Валя. — У меня совсем никого не осталось из близких. Здоровье становится всё хуже, а позаботиться обо мне некому. Приезжай, пожалуйста.
Сергей согласился навестить тётю на следующий день, но когда повесил трубку, его глаза горели каким-то странным огоньком.
— Аня, а что если мы вместе поедем? — предложил он. — Знаешь, у тёти Вали шикарная квартира в центре. Трёхкомнатная, с высокими потолками, паркетными полами. Она одна там живёт уже лет двадцать.
— И что? — не поняла Анна.
— Ну подумай сама. Родственников у неё действительно почти не осталось. А мы вот тут мучаемся в этой конуре, каждый месяц отдаём треть зарплаты за аренду…
Анна посмотрела на мужа с недоумением. В его голосе звучали нотки, которые ей не нравились.
На следующий день они поехали к тёте Вале. Квартира действительно произвела на Анну сильное впечатление. Просторные комнаты с лепниной на потолках, огромные окна, выходящие на тихий двор с вековыми липами. Старинная мебель, толстые ковры, библиотека со старыми книгами в кожаных переплётах.
— Красиво живёте, — не удержалась от комплимента Анна.
Тётя Валя была женщиной лет семидесяти, но выглядела моложе. Высокая, статная, с умными, но холодными серыми глазами. Одета она была безупречно — элегантный тёмно-синий костюм, дорогие украшения, аккуратно уложенные седые волосы.
— Да, квартира хорошая, — согласилась она, внимательно изучая Анну. — Покойный муж получил её ещё в советские времена. Теперь вот не знаю, что с ней делать. Детей у нас не было, родственники все далёкие…
Она говорила это так, словно подбрасывала наживку рыбе.
За чаем тётя Валентина жаловалась на здоровье — то сердце пошаливает, то давление скачет, то в спине стреляет. Рассказывала, как ей тяжело одной справляться с домашними делами, как страшно по ночам, когда некого позвать на помощь.
— А вы, Анечка, работаете? — вдруг спросила она.
— Да, но дома. Я тестировщик на удалёнке.
— Ах, как удобно! — тётя Валентина значительно посмотрела на Сергея. — Дома работать можно.
По дороге домой Сергей не переставал восхищаться.
— Аня, ты понимаешь, какой это шанс? Мы можем перебраться из этой съёмной квартиры в центр! Представь — никакой аренды, собственная жилплощадь, да ещё какая!
— Серёж, но она же не собирается нам её дарить просто так, — резонно заметила Анна.
— Конечно, не просто так. Но ты же слышала, что она говорила. Ей нужна помощь, уход. А ты дома работаешь, можешь и за тётей присмотреть. Всё равно у тебя свободный график.
— То есть ты предлагаешь мне стать сиделкой?
— Не сиделкой, а… ну, просто помогать иногда. Она же не лежачая больная. Просто пожилая женщина, которой нужна поддержка.
Анне эта идея категорически не нравилась. Что-то в тёте Валентине её отталкивало. Может быть, слишком внимательный, оценивающий взгляд. Или эти постоянные намёки на квартиру. Или общее ощущение театральности, фальши в её жалобах.
Но Сергей был настойчив. Каждый день он возвращался к этой теме. Рисовал радужные перспективы жизни в центре, подсчитывал, сколько денег они будут экономить на аренде. Напоминал, что Аня всегда мечтала о просторной квартире с библиотекой.
— Да и потом, — говорил он, — это же добрый поступок. Помочь пожилому человеку.
В конце концов Анна сдалась. Может быть, она действительно слишком подозрительна? Может быть, тётя Валентина просто одинокая пожилая женщина, которая нуждается в помощи?
Через неделю Анна впервые пришла к тёте Валентине «помочь по дому». Так начался её кошмар.
Оказалось, что Валентина Николаевна — самая капризная и требовательная женщина на свете. Чай был то слишком горячим, то слишком холодным. Если Анна заваривала его покрепче, тётя морщилась: «Что это за бурда? Я же просила обычный чай!» Если послабее — «Анечка, это же не чай, а подкрашенная водичка!»
Еда тоже была постоянным источником недовольства. Суп пересолен, каша недоварена, мясо жёсткое, салат не так заправлен. Анна честно старалась угодить, запоминала предпочтения, но тётя Валентина Николаевна словно нарочно меняла свои вкусы каждый день.
— Я думала, вы любите оливье, — растерянно говорила Анна.
— Любила, но сейчас мне от него дурно становится. Неужели нельзя было спросить, прежде чем готовить?
Хуже всего были перепады настроения тёти. То она жаловалась на одиночество и требовала, чтобы Анна сидела рядом и развлекала её разговорами. То вдруг заявляла, что хочет побыть одна, и отправляла Анну на кухню мыть посуду или в другую комнату — «навести в порядок».
— Анечка, мне так скучно одной! Посидите со мной, расскажите что-нибудь интересное.
Анна послушно садилась и пыталась поддерживать беседу. Рассказывала о работе, о книгах, которые читала, о фильмах. Но стоило ей только начать увлечённо говорить о чём-то, как тётя Валентина перебивала:
— Ой, Анечка, чайник, кажется, кипит! Идите быстрее на кухню, проверьте!
А через минуту снова: «Где же вы там пропадаете? Мне так тоскливо одной сидеть!»
Работать в таких условиях было почти невозможно. Анна пыталась сосредоточится, но постоянно отвлекалась на просьбы Валентины Николаевны. То принести лекарство, то найти очки, то переставить вазу с цветами, то открыть окно, а через десять минут закрыть его.
— Анечка, не могли бы вы протереть пыль с полок в гостиной? А то я сама уже не могу дотянуться.
Анна шла вытирать пыль, хотя полки были идеально чистыми.
— Теперь пропылесосьте ковёр, пожалуйста. Пылесос такой тяжёлый, мне его не сдвинуть.
Анна пылесосила, хотя ковёр был чист.
К концу первой недели она чувствовала себя выжатой как лимон. Дома Сергей с горящими глазами расспрашивал о тёте Вале.
— Как она? Что говорит? Не упоминала больше про квартиру?
— Серёж, она меня убивает, — призналась Анна. — Я не могу нормально работать, постоянно дёргает по пустякам. И такое чувство, что она нарочно всем недовольна.
— Аня, ну потерпи ещё немного. Это же временно. Как только она поймёт, что может на нас положиться…
— Временно? — Анна с горечью посмотрела на мужа. — А если она ещё лет двадцать проживёт?
— Не проживёт. Ты же видишь, какое у неё здоровье.
Но здоровье у тёти Валентины было, судя по всему, отменное. Она легко ходила по магазинам, сама таскала тяжёлые сумки, передвигала мебель, когда ей хотелось сделать перестановку. Зато в присутствии Анны превращалась в немощную старушку, которая не может даже стакан с полки достать.
Вторая неделя была ещё хуже. Тётя Валентина стала откровенно придираться. Анна не так заправила постель, не туда поставила чашку, не той тряпкой вытерла стол.
— Анечка, я же говорила — для мебели одна тряпка, для стола другая! Неужели это так сложно запомнить?
— Простите, я забыла…
— А ещё вы совсем не умеете готовить. Вчерашняя запеканка была просто ужасной. Как можно так пересушить творог?
Анна честно пыталась исправиться, но у неё ничего не получалось. Что бы она ни делала, тётя Валентина находила повод для недовольства.
К концу второй недели терпение Анны лопнуло. Она пришла домой и сказала Сергею:
— Всё. Больше не могу. Я не буду служанкой у твоей тётки! Если ты хочешь, чтобы она оставила тебе квартиру, сам её прихоти и выполняй!
— Аня, ну что ты говоришь? — Сергей попытался её обнять, но она отстранилась. — Это же наш шанс на нормальную жизнь!
— Какая нормальная жизнь? Я больше не могу работать! За две недели я не закончила толком ни одной рабочей задачи! Меня уволят за то, что я постоянно срываю сроки! А твоя тётя издевается надо мной как хочет!
— Она не издевается, она просто привыкла к определённому порядку…
— Серёж, она ненормальная! — Анна повысила голос. — Сегодня она заставила меня трижды перестирать её блузку, потому что «пахнет не тем порошком». А потом выяснилось, что это был один и тот же порошок!
— Ну может быть, у неё чувствительное обоняние…
— Да ты что, издеваешься? — Анна не могла поверить в то, что слышит. — Серёж, она делает это нарочно! Нарочно придирается к любому моему действию!
— Аня, ну подумай. На сиделку у нас денег нет. А если мы сейчас всё бросим, то квартира достанется кому-то другому!
— Пусть достаётся! Мне всё равно!
Они поругались как никогда. Сергей обвинял Анну в том, что она губит их будущее из-за собственной лени и капризов. Анна кричала, что он готов превратить её в рабыню ради призрачной перспективы получить наследство.
— Ты даже не знаешь, оставит ли она тебе эту квартиру! — говорила Анна. — А я уже сейчас схожу с ума!
— Оставит, если мы будем хорошо себя вести! Если будем о ней заботиться!
— Заботиться — это одно. А терпеть издевательства — совсем другое!
Они не разговаривали три дня. Анна демонстративно не ходила к тёте Вале. Сергей мрачнел с каждым часом.
На четвёртый день он попытался пойти к тёте сам. Вернулся через два часа с потерянным видом.
— Ну как? — не удержалась от вопроса Анна.
— Она… она требовала, чтобы я постирал постельное бельё руками. Говорила, что стиральная машина портит ткань. Потом заставила перемыть всю посуду, потому что на ней «остались капли». А когда я попытался что-то сказать, она начала плакать и причитать, что родственники её не любят.
— Ну что, понравилось?
Сергей промолчал.
На следующий день к тёте Валентине пошли вместе. Анна решила, что даст мужу возможность самому убедиться в том, с чем ей пришлось столкнуться.
Тётя встретила их приветливо, но уже через полчаса начались придирки. Чай оказался слишком сладким, пирожки — слишком жирными, а в комнате, по её мнению, был сквозняк.
— Серёжа, закрой окно, дует! — приказала она.
Сергей закрыл.
— Анечка, а теперь откройте форточку, а то душно!
Анна открыла форточку.
— Серёжа, принеси мне кардиган из спальни. Синий, что висит в шкафу.
Сергей принёс синий кардиган.
— Да не этот же! Тот, что потемнее!
Сергей принёс другой.
— Анечка, отнесите обратно, я передумала. Лучше дайте плед с дивана.
И так продолжалось весь день. Тётя Валентина отдавала бессмысленные приказания, заставляла переделывать уже сделанное, постоянно находила повод для недовольства.
Домой они ехали молча. Сергей смотрел в окно автобуса, и Анна видела, что он о чём-то мучительно думает.
— Слушай, — наконец сказал он, — а может быть, ты права. Может быть, она действительно…
— Издевается? — подсказала Анна.
— Ну… да. Это было как будто нарочно.
— Серёж, я же тебе говорила.
Но Сергей всё ещё не мог отказаться от мечты о квартире в центре.
— А что если мы попробуем по-другому? Будем приезжать реже, но на более длительное время? Или наймём кого-то ещё в помощь?
— На какие деньги?
— Ну не знаю… может быть, она сама оплатит?
— Серёж, она же экономит на всём. Она и десяти рублей лишних не потратит.
Их отношения портились с каждым днем. Анна категорически отказывалась возвращаться к тёте Валентине, а Сергей не мог простить ей то, что она «хочет упустить их шанс». Дело дошло почти до развода. Анна уже подумывала о том, чтобы пожить у родителей.
Тогда Сергей решил посоветоваться со своей матерью. Он рассказал ей всю историю, надеясь получить поддержку.
Но мать выслушала его и рассмеялась.
— Серёженька, да вы же не первые! Тётя Валя уже давно так развлекается.
— Как это — не первые?
— А ты думаешь, почему она с другими родственниками не общается? Помнишь двоюродного брата Андрея? Он тоже повёлся на эту удочку лет пять назад. Жена его, Марина, полгода к тёте Вале ездила, прислуживала. Довела себя до нервного срыва. А потом узнала, что тётя Валя точно так же морочила голову племяннице из Питера. Та даже к врачу её возила, анализы сдавала. А оказалось — у тёти Валентины со здоровьем полный порядок!
— Не может быть…
— Может, может. Ей просто скучно, вот она над родственниками и измывается. Развлекается, так сказать. А со здоровьем у неё всё в порядке, она ещё сто лет проживёт. И квартиру свою никому не оставит — завещала её какому-то благотворительному фонду. Андрей через знакомых узнавал.
Сергей слушал мать и чувствовал, как рушится его мир.
— Но почему она так делает?
— А кто её знает? Может, от одиночества. Может, характер такой. Всегда была стервой, ещё в молодости. Просто раньше муж её держал в рамках, а теперь отрывается.
Вечером Сергей пришёл домой подавленный. Анна сразу заметила перемену в его настроении.
— Что случилось?
Он рассказал ей о разговоре с матерью. Анна слушала, и ей становилось одновременно жалко мужа и радостно от того, что её подозрения подтвердились.
— Серёж, ну ты же умный человек. Неужели не видел, что происходит что-то не то?
— Видел, но не хотел в это верить. Квартира такая хорошая…
— Да лучше мы всю жизнь в съёмных квартирах проживём, чем я ещё день буду терпеть издевательства твоей тётки.
— Ты права. Прости меня. Я был дураком.
Они помирились. Сергей позвонил тёте Вале и вежливо, но твёрдо объяснил, что они больше не смогут о ней заботиться из-за слишком большой рабочей нагрузки.
Тётя Валя устроила скандал, плакала, обвиняла их в чёрной неблагодарности, угрожала лишить наследства. Но Сергей был непреклонен.
— Тётя Валя, если вам действительно нужна помощь, обратитесь в социальную службу. Там подскажут, как найти сиделку.
— Да мне не сиделка нужна, а человеческое участие! — кричала она в трубку.
— Тогда найдите друзей, — спокойно ответил Сергей и повесил трубку.
Через полгода они узнали, что тётя Валя нашла какую-то дальнюю родственницу из Ростова. Та приехала к ней с дочерью-подростком, и теперь они обе прислуживали капризной старухе в надежде получить наследство.
— Жалко их, — сказала Анна.
— Да, — согласился Сергей. — Но мы даже предупредить их не можем. Не поверят.
А ещё через год они сами накопили денег на первоначальный взнос и взяли ипотеку на небольшую двухкомнатную квартиру. Не в центре, конечно, но зато свою. И никто не мог заставить Анну стирать чужое бельё руками или по десять раз переставлять вазы с цветами.
— Знаешь, — сказала она мужу, вешая в их новой спальне шторы, — а ведь хорошо, что всё так получилось.
— Почему?
— Представь, что бы было, если бы твоя тётка действительно собиралась оставить нам квартиру. Мы бы до сих пор ей прислуживали. А так — мы никому ничего не должны.
Сергей подошёл к жене и обнял её.
— Ты умница. И прости, что не сразу тебя послушал.
— Да ладно. Главное, что опомнился. А то я уже готовилась подавать на развод.
— Серьёзно?
— Серьёзно. Я не могу жить с человеком, который готов превратить меня в прислугу ради собственной выгоды.
— Больше никогда такого не будет, — пообещал Сергей.
И сдержал слово. А тётя Валя так и осталась развлекаться со своими родственниками, превращая их жизнь в ад ради собственного удовольствия. Но это уже не касалось Анны и Сергея. У них теперь была своя жизнь, свой дом и, главное, взаимное уважение, которое чуть не потеряли из-за чужих квадратных метров.
