Катя встретила Диму три года назад на дне рождения общей знакомой. Искра пробежала между ними с первого взгляда, и через полгода он уже перевозил свои немногочисленные вещи из материнской квартиры в ее уютную однушку.
Свадьба была скромной — только самые близкие, никакой помпы. Мать Димы, Валентина Петровна, всю церемонию просидела с кислым выражением лица, а его младшая сестра Алена откровенно скучала, уткнувшись в телефон.
Два года супружеской жизни пролетели в заботах и радостях. Катя научилась не обращать внимания на колкости свекрови и холодность золовки. Главное — Дима был рядом, любящий и заботливый. А потом случилось то, что перевернуло их размеренную жизнь — дедушка Кати оставил ей в наследство двухкомнатную квартиру в хорошем районе.
Четыре месяца они с Димой проводили все выходные в новой квартире. Катя училась класть плитку по видеоурокам, Дима менял проводку и выравнивал стены. Руки были постоянно в краске и штукатурке, спина ныла от усталости, но оба были счастливы. Это было их гнездо, созданное собственными руками.
Переезд состоялся в начале осени. Однушку Катя решила сдавать — лишние двадцать тысяч в месяц были весьма кстати. Валентина Петровна зачастила в гости почти сразу после новоселья. Каждый раз, усаживаясь на новый диван в просторной гостиной, она начинала одну и ту же песню.
— Аленка-то уже взрослая совсем, — вздыхала свекровь, размешивая сахар в чашке. — Двадцать пять лет, а все со мной живет. Неудобно ей, наверное, личную жизнь устраивать.
Катя кивала, не понимая, к чему ведет Валентина Петровна. Предлагала варианты — может, помочь Алене найти съемную квартиру? Но свекровь только морщилась и меняла тему.
Дима уехал в командировку в понедельник утром. Три дня в Екатеринбурге — переговоры с партнерами. Катя проводила мужа до двери, получила прощальный поцелуй и осталась одна в тишине квартиры.
Первый день прошел блаженно. Катя растянулась на диване с книгой, которую давно хотела дочитать, заказала суши на ужин и легла спать, раскинувшись звездой на всей кровати. Никакого храпа, никаких случайных толчков локтем — чистое наслаждение одиночеством.
Вторник начался с уборки. Катя включила музыку погромче и принялась наводить порядок. К обеду квартира сияла чистотой. Она как раз заваривала себе зеленый чай, когда раздался звонок в дверь.
— Валентина Петровна? — Катя не смогла скрыть удивления. — Проходите, я как раз чай завариваю.
Свекровь прошла на кухню, тяжело опустилась на стул. На лице ее читалась озабоченность, которую Катя уже научилась узнавать — сейчас начнутся жалобы.
— Представляешь, Алена вчера опять поздно пришла, — начала Валентина Петровна, даже не поздоровавшись толком. — Говорит, с подругами в кафе сидела. А я места себе не нахожу. Все думаю, когда же она отдельно жить начнет.
Катя молча разливала чай по чашкам. Этот разговор она слышала уже десятки раз в разных вариациях.
— Вот у подруги ее, Марины, родители квартиру купили, когда та замуж вышла, — продолжала свекровь, пристально глядя на Катю. — А мы с отцом Димы что? Пенсионеры. Откуда у нас такие деньги?
В этот момент телефон Кати пиликнул уведомлением. Она машинально взглянула на экран — пришел перевод от квартирантов. Двадцать тысяч рублей за месяц вперед. Катя невольно улыбнулась — вовремя, как раз собиралась оплатить коммуналку за обе квартиры.
— Что там тебя так развеселило? — тут же насторожилась Валентина Петровна.
— Да так, квартиранты деньги перевели, — беззаботно ответила Катя, убирая телефон. — Аккуратные люди попались, всегда вовремя платят.
Лицо свекрови мгновенно изменилось. Брови сошлись на переносице, губы поджались в тонкую линию. Валентина Петровна резко поднялась со стула, едва не опрокинув чашку.
— Значит, деньги получаешь, — процедила она сквозь зубы. — С квартиры, которая без дела стоит. А люди близкие ютятся где попало.
Не дожидаясь ответа, свекровь развернулась и быстрым шагом направилась к выходу. Дверь хлопнула так, что задрожали стекла в серванте. Катя осталась стоять посреди кухни с чашкой в руках, пытаясь понять, что только что произошло.
Среда выдалась хлопотной. Катя решила приготовить любимые блюда Димы к его возвращению — жаркое с картошкой и наполеон, на который у нее ушло полдня. Кухня наполнилась ароматами ванили и корицы. Она как раз доставала последний корж из духовки, когда раздался настойчивый звонок в дверь.
На пороге стояли Валентина Петровна и Алена. Лица у обеих были решительные, почти воинственные. Катя невольно отступила на шаг.
— Нам нужно серьезно поговорить, — заявила свекровь, проходя в квартиру без приглашения.
Алена молча последовала за матерью. Обе устроились в гостиной на диване, даже не сняв верхнюю одежду. Катя присела на край кресла напротив, внутренне напрягаясь. Что-то в их виде не предвещало ничего хорошего.
— Катерина, — начала Валентина Петровна официальным тоном. — Мы тут с Аленой посоветовались и решили, что пора расставить все точки над i.
Катя молчала, ожидая продолжения. Сердце забилось быстрее, ладони вспотели.
— Ты живешь в двухкомнатной квартире, которую получила просто так, по наследству, — продолжила свекровь. — Не работала на нее, не копила. Повезло, одним словом.
— И что? — Катя старалась говорить спокойно, хотя внутри все клокотало от возмущения.
— А то, что у тебя есть еще однокомнатная квартира, которую ты сдаешь чужим людям! — повысила голос Валентина Петровна. — В то время как родная сестра твоего мужа ютится со мной в квартире!
Алена сидела рядом с матерью, скрестив руки на груди, и смотрела на Катю с явным вызовом.
— Валентина Петровна, я же предлагала помочь Алене снять квартиру, — попыталась объяснить Катя, но свекровь перебила ее:
— Снять! Выбрасывать деньги на ветер, когда у тебя пустая квартира стоит! Это верх эгоизма!
Катя поднялась с кресла. Ноги дрожали от напряжения, но она заставила себя стоять прямо.
— Что вы от меня хотите? — спросила она, хотя ответ уже знала.
— Все просто, — Валентина Петровна тоже встала. — Перепиши однушку на Алену. У девочки будет свое жилье, а у тебя и так есть где жить. По-родственному поступи.
Катя не могла поверить своим ушам. Они пришли требовать ее квартиру, купленную на деньги, которые она копила годами, работая на двух работах еще до знакомства с Димой!
— Это моя добрачная собственность, — выдавила Катя, стараясь не сорваться на крик. — Я пять лет копила на нее, недоедала, не досыпала!
— Ой, не надо тут жалостливых историй! — фыркнула Алена, наконец подав голос. — Подумаешь, копила! А я что, не человек? Мне тоже жить где-то надо!
— Так живи! Работай, копи, покупай! — Катя больше не могла сдерживаться. — Почему я должна отдавать тебе то, что заработала потом и кровью?
— Потому что ты замужем за моим сыном! — рявкнула Валентина Петровна. — И должна думать о его семье! А семья — это не только ты!
Гостиная наполнилась тяжелым молчанием. Катя смотрела на свекровь и золовку, и в груди разгоралась такая обида, что хотелось кричать. Они действительно считали, что имеют право на ее собственность только потому, что она вышла замуж за Диму?
— Я не отдам свою квартиру вашей дочери! — твердо произнесла Катя, глядя Валентине Петровне прямо в глаза.
— Ах так! — взвилась свекровь. — Жадная ты! Корыстная! Димка на тебе женился, а ты для его семьи копейки жалеешь!
— Дима женился на мне, потому что мы любим друг друга! — Катя тоже перешла на крик. — И моя квартира — это не копейки, это годы моей жизни!
— Да что ты понимаешь в жизни! — Алена вскочила с дивана. — Сидишь тут в своих хоромах, деньги гребешь с квартирантов, а родных людей за порог!
— Каких родных? — Катя рассмеялась нервным смехом. — Вы за три года ни разу со мной нормально не поговорили! Только когда что-то нужно, тогда я сразу родная становлюсь!
— Мы еще Димке расскажем, какая ты на самом деле! — пригрозила Валентина Петровна, направляясь к двери. — Посмотрим, что он скажет!
— Рассказывайте! — крикнула им вслед Катя. — И уходите! Оба уходите из моего дома!
Дверь хлопнула с такой силой, что со стены упала фотография в рамке. Катя опустилась в кресло, обхватила голову руками. Тело мелко дрожало от пережитого стресса. Дрожащими пальцами она достала телефон и написала Диме длинное сообщение, рассказывая о случившемся. Ответ пришел через пять минут — короткое «ок».
Катя уставилась на экран. Просто «ок»? Никакой поддержки, никаких слов утешения? Может, он занят на переговорах? Или… или мать уже успела ему позвонить и настроить против нее?
Остаток дня прошел в тревожном ожидании. Катя не могла ни есть, ни читать, ни смотреть телевизор. Она ходила по квартире, теребила край футболки, поглядывала на телефон. Дима больше не писал.
Ключ в замке повернулся около одиннадцати вечера. Катя вскочила с дивана, где сидела, поджав под себя ноги. Дима вошел в гостиную, поставил сумку у стены. Лицо его было спокойным, даже умиротворенным.
— Привет, — тихо сказала Катя, не решаясь подойти ближе. — Как доехал?
Дима подошел к ней, обнял за плечи, притянул к себе.
— Нормально доехал. Слушай, я поговорил с матерью и Аленкой, — произнес он спокойно. — Все решил. Больше они сюда не придут. И вообще не придут, пока не извинятся.
Катя подняла на него глаза, не веря своим ушам.
— Ты… ты не считаешь, что я должна отдать квартиру? — прошептала она.
— С чего бы? — Дима покачал головой. — Это твоя квартира, ты на нее работала. Никто не имеет права требовать ее у тебя. Ни мать, ни сестра, никто.
Катя бросилась мужу на шею, уткнулась лицом в его плечо. Слезы облегчения потекли по щекам. Дима гладил ее по волосам, шептал что-то успокаивающее.
— Я думала… когда ты написал просто «ок»… — всхлипывала Катя.
— Я был на совещании, не мог говорить, — объяснил Дима. — Но сразу после позвонил матери. Высказал все, что думаю. Сказал, что если они не могут уважать мою жену, то и в нашем доме им делать нечего.
Катя еще крепче прижалась к мужу. На душе было легко и радостно. Дима защитил ее, поставил на первое место их семью. Настоящую семью — их двоих.
— Спасибо, — прошептала она. — Спасибо, что поддержал.
— Не за что благодарить, — Дима поцеловал ее в макушку. — Ты моя жена. Мы семья. И никто не смеет требовать от тебя того, что принадлежит тебе по праву.
Они стояли посреди гостиной, обнявшись, и Катя думала о том, что все сложилось правильно. Их любовь прошла проверку, их семья устояла. А свекровь с золовкой… Что ж, может, когда-нибудь они поймут свою неправоту. А может, и нет. Но это уже не имело значения. Главное — Дима был на ее стороне. И они были вместе.
