Воскресенье выдалось солнечным. Я колдовала над пирогом с вишней, когда Виктор заглянул в кухню. Как-то странно топтался на пороге, словно не решаясь войти. На лице – выражение, которое я знала наизусть за пятнадцать лет брака. Именно так он смотрел, когда собирался сообщить что-то неприятное, но откладывал до последнего.
– Мариш, нам надо поговорить, – он присел к столу, побарабанил пальцами по клеёнке.
Я вытерла руки полотенцем. Внутри кольнуло тревогой.
– Помнишь, у Лены проблемы с жильём? Она опять не смогла оплатить аренду…
Лена – его младшая сестра. Вечная история. За тридцать семь лет ни дня не работала нормально.
– Ну и? – я постаралась, чтобы голос звучал ровно.
– Я сказал, пусть поживёт у нас. Временно, конечно.
Между нами повисла пауза. Пузырьки в тесте продолжали лопаться с тихим звуком, а мне казалось, что это взрывается что-то внутри меня.
– Когда? – только и спросила я.
– В среду. Вместе с Димкой.
Димка – её сын, оболтус пятнадцати лет. В прошлый их визит он разбил мою любимую вазу и соврал, что это кошка.
– Ты мог бы сначала спросить меня? – мой голос всё-таки дрогнул.
Виктор вскинул брови:
– Я не потерплю, чтобы ты запрещала моим родным жить у нас, – отрезал он. – Это тоже мой дом, и я сам решаю, кого приглашать.
Он вышел, громко хлопнув дверью. А я осталась стоять, чувствуя, как внутри разливается отвратительное чувство бессилия. Мой дом – моя крепость, моё убежище – вдруг перестал быть моим. Решение уже принято. Без меня. Как всегда.
Незванные гости
Среда наступила слишком быстро. Я стояла у окна, когда во двор въехало такси. Внутри всё сжалось. Маленькие ручные часики показывали два часа дня – Виктор должен был вернуться с работы только к шести, а я осталась встречать его родственников одна.
Лена выпорхнула из машины первой – яркая, с новым каштановым цветом волос. За ней, сутулясь и утыкаясь в телефон, вылез Димка. Водитель начал доставать из багажника сумки. Много сумок. Очень много для «временного» пребывания.
– Мариночка! – Лена затянула меня в удушающие объятия, обдав запахом приторных духов. – Как же я соскучилась! Ты совсем не изменилась.
В её голосе прозвучала странная нотка, которую я не смогла разгадать.
Димка буркнул что-то вместо приветствия и протопал мимо в коридор, не снимая наушников.
– Витька сказал, мы будем в гостевой? – Лена уже открывала шкафы, словно проверяя территорию. – Там немного тесновато для двоих, но ничего, мы люди неприхотливые.
Я вздрогнула. Гостевая была моей маленькой швейной мастерской. Там стояла моя машинка, лежали ткани и все принадлежности для рукоделия.
– Я не знала… Там мои вещи…
– Ой, Витька сказал, ты всё уберёшь к нашему приезду, – она махнула рукой. – Ну ничего, мы сами справимся. Димка, помоги мне оттащить эту машинку!
Я молча наблюдала, как мою швейную машинку, мою отдушину, сдвигают в угол. Руки дрожали, но я просто кивала, глотая ком в горле. Отчего-то вспомнилось: в детстве мне никогда не разрешали возражать старшим. «Будь хорошей девочкой, Мариночка».
К вечеру от моей мастерской не осталось и следа. В комнате появились чужие вещи, чужие запахи. А в воздухе повис незаданный вопрос: «Надолго ли это всё?»
Непрошенная хозяйка
Прошло две недели. За это время Лена ни разу не упомянула о поисках работы или квартиры. Зато моя кухня теперь была забита её кастрюлями, а холодильник – продуктами, которые я никогда не покупала.
– Витенька любит погорячее, – приговаривала она, добавляя перец в борщ, который я всегда готовила мягким. – Ты его совсем не балуешь, сестрёнка.
Каждый раз, когда я заходила на кухню, Лена была там. Каждый раз, когда я садилась с книгой, Димка включал телевизор на полную громкость.
В воскресенье я проснулась от звона посуды и смеха. На кухне обнаружилась Лена с подругой – крашеной блондинкой с громким голосом. Они пили кофе из моих парадных чашек.
– А, Марина! Знакомься, это Светка, моя подруга, – Лена даже не смутилась. – Мы тут вспоминаем молодость. Присоединишься?
Я покачала головой:
– Мне нужно в магазин сходить.
– Купи сметаны и колбасы, – тут же отозвалась Лена. – И Димке эти, как их, чипсы с сыром.
Слова застряли в горле. Я надела куртку и вышла, хлопнув дверью сильнее, чем собиралась.
В магазине долго бродила между полками, оттягивая возвращение домой. Дом перестал быть убежищем. Там постоянно были чужие люди, звучали чужие голоса. Виктор, казалось, не замечал проблемы. Он радовался, что сестра готовит «как мама», хвалил её стряпню, а в выходные они вместе смотрели футбол.
Вечером я попыталась завести разговор:
– Витя, может, пора спросить Лену о её планах?
Он оторвался от телефона:
– О каких планах? Ей и так хорошо.
– Нам троим тесно в квартире, – сказала я тихо.
– Нам четверым, – поправил он. – И вообще, перестань. Ты же знаешь, у неё нет денег на аренду.
У меня внутри что-то оборвалось. Я поняла: он не видит меня. Совсем не видит.
Подслушанный разговор
В пятницу Виктор задержался на работе. Я сидела в спальне, пытаясь читать, но строчки расплывались перед глазами. Из кухни доносились голоса – Лена снова привела подругу. На этот раз Светку и еще какую-то женщину.
Я встала, чтобы закрыть дверь плотнее, но замерла на полпути, услышав свое имя.
– А что Марина? – спросила незнакомая женщина.
– Марина-а? – Лена протянула моё имя с такой интонацией, что у меня мурашки побежали по коже. – Обычная мямля. Всю жизнь тихоней была, даже слово поперек сказать боится.
– Да ладно тебе, – вступилась Светка, – может, она просто тактичная.
– Скажешь тоже! – фыркнула Лена. – Тряпка обыкновенная. Виктору с ней повезло – делай что хочешь, слова не скажет. Я бы на её месте давно мужика в ежовых рукавицах держала.
Они засмеялись, а я стояла, вцепившись в дверной косяк, чувствуя, как горят щеки от унижения и злости.
– А ты надолго у них? – поинтересовалась третья женщина.
– Да хоть навсегда, – беспечно отозвалась Лена. – Витька не выгонит, а эта мямля и слова не скажет. Будет ходить с кислой миной, но молча.
Я отступила от двери, чувствуя, как внутри поднимается что-то горячее, незнакомое. Руки дрожали, но это была не привычная тревога, а ярость.
«Мямля». «Тряпка». Неужели так все видят меня? Неужели я сама позволила им так видеть себя?
Все эти годы я уступала, сглаживала углы, старалась быть удобной. И вот результат – сижу в собственной спальне как пленница, а за стеной чужие люди смеются надо мной.
В голове внезапно стало пусто и ясно. Я знала, что должна сделать. Впервые за много лет я чувствовала, что могу дышать полной грудью.
Разрыв шаблона
Когда Виктор вернулся, я ждала его в коридоре. Лена с подругами уже ушли в кино, прихватив с собой Димку. Дома было непривычно тихо.
– Надо поговорить, – сказала я вместо приветствия.
Он удивлённо вскинул брови:
– Что-то случилось?
– Да. Лена с сыном должны съехать. В течение недели.
Виктор смотрел на меня так, словно я вдруг заговорила на китайском. Потом нервно усмехнулся:
– Ты шутишь? Им некуда идти.
– Это не моя проблема, – мой голос звучал спокойно, хотя внутри всё дрожало. – Я больше не могу так жить. Это мой дом, и я не хочу чувствовать себя в нём гостьей.
– Твой дом? – повысил голос Виктор. – А как же я? Это и мой дом тоже!
– Именно. Наш дом. Но решение о том, кто в нём живёт, мы должны принимать вместе. А ты просто поставил меня перед фактом.
Виктор побагровел:
– Она моя сестра! Ты хочешь, чтобы я выгнал собственную сестру на улицу?
– Я хочу, чтобы ты помог ей найти работу и жильё. А не содержал её годами за мой счёт.
– За твой счёт? – он почти кричал. – Да кто ты такая? Домохозяйка, которая даже не зарабатывает!
Эти слова ударили больнее, чем пощёчина. Я отступила на шаг, чувствуя, как от обиды перехватывает горло.
– Значит, вот как ты видишь наш брак? Я не партнёр, а обслуга? – тихо спросила я.
– Я не это имел в виду, – он потёр лицо ладонями. – Просто пойми, я не могу выгнать Лену. Не могу.
– А я не могу больше так жить, – просто ответила я. – Выбирай, Витя. Либо она уезжает через неделю, либо уезжаю я.
Шаг в неизвестность
В понедельник я собрала небольшую сумку. Виктор за выходные не сказал ни слова о нашем разговоре – делал вид, что ничего не произошло. Лена тоже ничего не знала, продолжала царствовать на кухне и обсуждать с Виктором планы на будущее.
Я позвонила Тане, подруге со студенческих времён. Мы не виделись года два, но она, выслушав меня, тут же предложила остановиться у неё.
– Сколько нужно, Мариш. Хоть месяц живи.
Уходила я, когда никого не было дома. Оставила записку на журнальном столике:
«Витя, я ухожу. Мне нужно время подумать о нас. О том, что для тебя важнее – моё спокойствие или комфорт твоей сестры. Я буду у Тани. Марина».
Короткие строчки, никаких слёз и драмы. Но когда я закрывала за собой дверь, руки дрожали. Пятнадцать лет вместе. Пятнадцать лет я жила его жизнью, его интересами, стирала собственные границы, лишь бы ему было удобно.
В метро разревелась как девчонка. Пожилая женщина напротив с сочувствием смотрела на меня, но ничего не спрашивала. Наверное, всё было написано на моём лице.
Таня встретила меня с распростёртыми объятиями. Маленькая, энергичная, она суетилась вокруг, заваривала чай, доставала сласти.
– Отдохнёшь, в себя придёшь, – приговаривала она. – И молодец, что ушла. Давно пора было встряхнуть этого Витьку. Избаловала ты его.
Ночью долго не могла уснуть. В голове крутились мысли, сомнения, страхи. Правильно ли я поступила? Не слишком ли резко? Может, нужно было ещё поговорить, объяснить…
И тут же вспоминала слова Лены: «мямля», «тряпка». Нет, хватит объяснять. Пятнадцать лет объяснений не помогли. Иногда нужно просто действовать.
Прозрение
Виктор вернулся домой поздно. Устало бросил ключи на тумбочку, поморщился от запаха жареного лука – Лена опять что-то готовила. В квартире было шумно: на кухне гремела музыка, в гостиной Димка играл в компьютерную игру, выкрикивая ругательства.
– Маринка ещё не пришла? – крикнула из кухни Лена.
– Нет, – он прошёл в спальню, надеясь хоть там найти тишину.
На кровати лежала записка. Прочитав её, Виктор опустился на край постели, чувствуя, как внутри все холодеет. Ушла? Марина?! Невозможно. Она никогда…
«Она никогда не уходила», – эхом отозвалось в голове. Потому что он никогда не давал ей повода. Всегда знал – Марина стерпит, Марина промолчит, Марина никуда не денется.
Он набрал её номер. Гудки, а потом короткие сигналы. Сбросила.
– Эй, Вить, там пирожки с мясом, будешь? – Лена заглянула в комнату.
– Нет, – он поднял на сестру усталый взгляд. – Скажи, а ты работу-то ищешь?
– А чего её искать? – фыркнула Лена. – Мне и так неплохо. Тут все удобства, готовка-уборка на Маринке…
– Маринка ушла, – оборвал её Виктор. – Из-за тебя, между прочим.
– Да ладно! – Лена подбоченилась. – Куда она денется? Вернётся как миленькая.
– А если нет? – тихо спросил он, больше себя, чем сестру.
Лена пожала плечами:
– Не знаю. Но я, если что, могу и хозяйство вести. Только, конечно, надо будет договориться о финансовой стороне…
Виктор смотрел на сестру и словно впервые её видел. Всегда нуждающаяся в помощи, вечно попадающая в какие-то истории… Но сейчас он видел другое: расчётливый взгляд, уверенность, что мир ей должен. Она никогда не стремилась встать на ноги. Просто перекладывала свои проблемы на чужие плечи. Сначала на родительские, теперь – на его.
И ради этого он оттолкнул жену? Единственного человека, который все эти годы был рядом и никогда ничего не требовал взамен?
Возвращение на своих условиях
Прошла неделя. Я не отвечала на звонки Виктора – не была готова говорить. Таня уходила на работу, а я бродила по музеям, сидела в кафе, гуляла в парке. Впервые за долгое время я не думала о том, что приготовить на ужин, не беспокоилась, не задерживается ли Витя на работе. Странное ощущение свободы.
В среду вечером в дверь позвонили. Я открыла – на пороге стоял Виктор. Осунувшийся, небритый, с потухшим взглядом.
– Можно войти? – спросил он тихо.
Я кивнула, отступая в сторону.
– Лена съехала, – сказал он, не глядя мне в глаза. – Я нашёл ей квартиру, оплатил два месяца вперёд. Полностью мебелированную.
Я молчала, ожидая продолжения.
– Я был неправ, – он наконец поднял взгляд. – Прости меня, Мариша. Я… я не понимал, как тебе тяжело. Ты всегда такая терпеливая, что я просто привык…
– Привык не замечать меня, – я закончила фразу.
Он кивнул:
– Да. И это ужасно. Я только сейчас понял, какой был скотиной. Вернись. Пожалуйста. Я всё исправлю.
Я подошла к окну, помолчала, собираясь с мыслями.
– Я вернусь, Витя. Но на моих условиях.
– Любых, – поспешно согласился он.
– Первое – никаких родственников без обоюдного согласия. Второе – у каждого из нас должно быть личное пространство, которое другой уважает. И третье, – я повернулась к нему, – мы оба решаем, как жить в нашем доме. Не ты один.
Он молча кивнул, а потом осторожно взял меня за руку:
– Я всё понял, Мариш. Правда понял. Знаешь, я ведь думал, что помогаю сестре. А на самом деле позволял ей паразитировать на нас. На тебе. Этого больше не будет, клянусь.
Я вглядывалась в его лицо – искреннее, покаянное. И вспоминала, как когда-то давно, ещё студентами, мы мечтали о будущем. О том, как будем поддерживать друг друга, вместе строить жизнь.
– Идём домой, – тихо сказала я. – У нас есть шанс всё начать заново.
