Осень всегда приходила в город неохотно, словно извиняясь за свои холодные дожди и пронизывающие ветра. Но в этом году она ворвалась резко, без предупреждения, смывая последние воспоминания о тёплом лете. Юлия Борисовна Верховская смотрела в окно своей трёхкомнатной квартиры на восьмом этаже и думала о том, что погода удивительно точно отражает её внутреннее состояние.
«Шестьдесят пять лет, — мысленно произнесла она, — целая жизнь позади». Она не любила юбилеи и дни рождения, но этот казался особенно значимым. Шестьдесят пять — черта, после которой, как ей казалось, наступает настоящая старость.
Телефон зазвонил неожиданно, вырывая её из размышлений. На экране высветилось имя дочери.
— Алло, мам? — голос Марины звучал взволнованно. — Ты не забыла? Мы сегодня приедем в шесть.
— Помню, конечно, — сухо ответила Юлия Борисовна. — Я не страдаю склерозом, Марина.
— Да я не то имела в виду… — замялась дочь. — Просто хотела напомнить.
— Напомнила. Жду вас в шесть.
Юлия Борисовна положила трубку и вздохнула. Семейные посиделки всегда давались ей нелегко. Особенно с тех пор, как Марина вышла замуж за Андрея — молодого человека с амбициями, но без стабильного дохода. «Журналист, — фыркнула она. — Какая от него польза?»
За тридцать пять лет работы главным бухгалтером Юлия Борисовна привыкла мыслить цифрами, расчётами, графиками. В её мире всё имело свою стоимость и цену. Сама она начинала карьеру в девяностые, когда развалился Союз, и все вокруг пытались выжить. Начинала рядовым бухгалтером в маленькой конторе, потом перешла в крупную компанию, постепенно поднимаясь по карьерной лестнице. Каждый шаг давался с трудом, особенно после того, как муж ушёл, оставив её одну с пятилетней дочерью.
«Ничего, справилась, — с гордостью думала она. — Всё сама, своими руками создала».
Квартира была её главным достижением. Не какая-нибудь «хрущёвка», а просторная трёшка в новом доме, с хорошим ремонтом и видом на парк. Купила десять лет назад, когда наконец-то накопила достаточно и банк одобрил ипотеку. Выплатила досрочно, экономя на всём, отказывая себе в отпусках и новой одежде.
К шести часам стол был накрыт. Юлия Борисовна не стала устраивать пышное торжество — просто приготовила несколько своих фирменных блюд. Селёдка под шубой, фаршированные перцы, мясо по-французски. Открыла бутылку хорошего вина, которую берегла для особого случая.
Звонок в дверь раздался ровно в шесть.
— С днём рождения, мамочка! — Марина обняла её с порога, вручая букет белых хризантем.
— Спасибо, — Юлия Борисовна позволила себе улыбнуться. — Проходите.
Андрей, высокий темноволосый мужчина с живыми глазами, переминался с ноги на ногу в прихожей.
— Поздравляю, Юлия Борисовна! — он протянул коробку конфет. — Крепкого здоровья и долгих лет жизни!
— Благодарю, — кивнула она, принимая подарок. Зять всегда вызывал у неё смешанные чувства. С одной стороны, к дочери относился хорошо, это она признавала. С другой — в свои тридцать два всё ещё «искал себя», перескакивая из одного издания в другое.
— А где Ксюша? — спросила Юлия Борисовна, не увидев внучку.
— Она у мамы Андрея, — ответила Марина. — Простудилась немного, решили не рисковать.
— Понятно, — кивнула Юлия Борисовна, скрывая разочарование. Десятилетнюю внучку она любила безоговорочно, хотя и не показывала этого открыто.
За столом разговор не клеился. Юлия Борисовна замечала, как Марина и Андрей обмениваются взглядами, словно решая, кто начнёт важный разговор.
— Мам, — наконец произнесла Марина, когда с основными блюдами было покончено. — Мы хотели с тобой серьёзно поговорить.
— Я вас слушаю, — Юлия Борисовна выпрямилась, чувствуя напряжение.
— Понимаешь… — Марина замялась. — У нас сложилась непростая ситуация. Ты знаешь, что мы уже пять лет снимаем квартиру…
— И платим за это безумные деньги, — вставил Андрей.
Марина бросила на мужа предостерегающий взгляд и продолжила:
— Мы подсчитали, что за эти годы могли бы уже выплатить половину ипотеки. Но цены на жильё растут, а наших доходов хватает только на аренду и текущие расходы. Откладывать практически не получается.
Юлия Борисовна молча слушала, уже догадываясь, к чему идёт разговор.
— Мы думали взять ипотеку, но банки сейчас дают такие условия, что мы просто не потянем, — продолжала Марина. — А Ксюше нужна своя комната, она растёт, ей нужно пространство для учёбы, для развития…
— И что вы предлагаете? — холодно спросила Юлия Борисовна.
Марина глубоко вздохнула:
— Мам, мы подумали… У тебя ведь большая квартира, три комнаты. Ты живёшь одна. Может быть, ты могла бы… переоформить её на нас с правом пожизненного проживания? Или хотя бы часть? Мы бы жили вместе, помогали тебе…
Наступила тишина, нарушаемая только тиканьем настенных часов. Юлия Борисовна медленно отложила вилку и промокнула губы салфеткой.
— То есть, — произнесла она ледяным тоном, — вы предлагаете мне отдать вам квартиру, которую я заработала сама, на которую копила всю жизнь?
— Не отдать, мама, — поспешила объяснить Марина. — Просто переоформить документы. Ты бы по-прежнему жила здесь, ничего бы не изменилось…
— Кроме того, что квартира уже была бы не моя, — отрезала Юлия Борисовна. — А вы знаете, во сколько мне обошёлся ремонт? Сколько я платила за каждый квадратный метр? Нет, не знаете. Потому что вы привыкли, что всё достаётся легко.
Андрей, до этого молчавший, не выдержал:
— Юлия Борисовна, никто не умаляет ваших заслуг. Но поймите и нас. Мы не можем всю жизнь снимать жильё. У нас ребёнок, ему нужно…
— А мне нужна была крыша над головой, когда твой отец, — она посмотрела на Марину, — ушёл к своей секретарше, оставив нас без гроша. Мне нужна была уверенность в завтрашнем дне. Я не просила помощи у родителей, хотя могла бы. Я работала, училась, растила ребёнка одна.
— Мама, — голос Марины дрогнул, — но ведь мы семья. Разве не для того люди зарабатывают деньги, чтобы помогать своим близким?
— Я помогала тебе всю жизнь, — парировала Юлия Борисовна. — Оплачивала твоё образование, репетиторов, кружки. Ты получила профессию, у тебя есть работа. Теперь твоя очередь обеспечивать себя и свою семью.
— Но мы не можем в этих условиях! — воскликнул Андрей. — Вы же видите, что происходит с экономикой! Я пишу статьи, Марина работает в школе. Мы оба трудимся, но цены на жильё просто космические!
Юлия Борисовна поднялась из-за стола:
— Я свою квартиру заработала сама. Делиться ни с кем не собираюсь. Ни сейчас, ни потом. Это мое, — она обвела рукой комнату. — Всё, от паркета до люстры. И распоряжаться этим буду я, как считаю нужным.
Марина смотрела на мать с недоверием:
— То есть, ты просто… отказываешь нам? Своей дочери и внучке?
— Я отказываюсь отдавать то, что заработала своим трудом, — ответила Юлия Борисовна. — И на этом разговор закончен.
Ужин был испорчен. Марина и Андрей вскоре ушли, даже не попробовав торт, который Юлия Борисовна купила в дорогой кондитерской. Прощание было холодным и натянутым.
Когда за ними закрылась дверь, Юлия Борисовна тяжело опустилась в кресло. Голова кружилась от выпитого вина и напряжённого разговора. «Они думают, мне легко досталось всё это? — думала она. — Они не имеют ни малейшего представления, через что мне пришлось пройти».
На работу в понедельник Юлия Борисовна пришла в мрачном настроении. Выходные прошли в полном одиночестве — дочь не звонила, обиженная отказом. Это задевало, но Юлия Борисовна не собиралась сдаваться.
— Юлия Борисовна, с днём рождения вас! — поздравила Светлана, молодая сотрудница бухгалтерии. — Коллектив собрал вам небольшой подарок.
— Спасибо, — Юлия Борисовна сдержанно улыбнулась, принимая коробку конфет и букет.
— Как отметили? — поинтересовалась Светлана. — Надеюсь, с размахом?
— В семейном кругу, — коротко ответила Юлия Борисовна, давая понять, что разговор окончен.
День тянулся медленно. Цифры в отчётах, которые обычно успокаивали её своей точностью и предсказуемостью, сегодня расплывались перед глазами. «Может, я действительно неправа? — мелькнула мысль. — Нет, — тут же одёрнула она себя. — Если я сейчас уступлю, они сядут мне на шею».
Вечером, вернувшись домой, Юлия Борисовна обнаружила, что в квартире холодно — батареи едва теплились. «Опять эти коммунальщики экономят», — подумала она, набирая номер управляющей компании. Трубку никто не взял. Накинув халат поверх домашней одежды, она решила согреться чаем.
Телефон звякнул сообщением. Марина прислала фотографию Ксюши с подписью: «Выздоравливаем. Спрашивает, почему бабушка не приходит».
Юлия Борисовна почувствовала укол совести. Внучка ни в чём не виновата, а страдает из-за взрослых разногласий. Она набрала ответ: «Завтра заеду после работы. Купить что-нибудь?»
Ответ пришёл мгновенно: «Ничего не надо. Просто приезжай».
Засыпая в тот вечер, Юлия Борисовна думала о том, как быстро пролетела жизнь. Вот вроде недавно сама была молодой матерью, боролась с трудностями, а теперь — уже бабушка, вокруг которой выросли новые проблемы и сложности.
— Бабушка! — Ксюша бросилась к ней, едва она переступила порог. — Я так скучала!
Юлия Борисовна обняла внучку, вдыхая запах детского шампуня от её волос.
— Я тоже, солнышко. Как твоё горло?
— Уже почти не болит, — ответила девочка. — Мама сказала, завтра можно в школу.
Марина вышла из кухни, вытирая руки полотенцем. Поздоровалась сдержанно, но без явной враждебности.
— Проходи, мам. Чай будешь?
— Буду, — кивнула Юлия Борисовна, проходя в маленькую кухню съёмной квартиры.
Обстановка здесь была скромной, но уютной. Марина всегда умела создать комфорт даже в самых стеснённых условиях. Полки с книгами, несколько картин на стенах, комнатные растения на подоконнике.
— Бабушка, смотри, что я нарисовала! — Ксюша притащила альбом с рисунками. — Это наш дом. Вот ты, вот мама, папа и я. А это наша собака.
— У вас нет собаки, — заметила Юлия Борисовна, разглядывая яркий детский рисунок.
— Это будущая собака, — серьёзно пояснила Ксюша. — Когда у нас будет свой дом, мы обязательно заведём собаку. Правда, мам?
Марина улыбнулась:
— Конечно, если будет своё жильё.
Повисла неловкая пауза. Юлия Борисовна почувствовала, как напряглась дочь.
— Ксюш, иди поиграй в комнате, нам с бабушкой нужно поговорить, — мягко сказала Марина.
Когда внучка вышла, Марина села напротив матери:
— Извини за то, что произошло на твоём дне рождения. Андрей погорячился. Да и я тоже. Не стоило поднимать эту тему именно тогда.
— Ничего, — Юлия Борисовна отпила чай. — Я понимаю ваше положение. Но и вы должны понять меня.
— Я понимаю, мам, — тихо сказала Марина. — Просто… нам действительно тяжело. Андрею предложили хорошую должность в журнале, но это в другом районе, добираться далеко. А здесь хозяева собираются повышать арендную плату с нового года. И школа Ксюши рядом…
— Вы можете взять ипотеку, — предложила Юлия Борисовна. — Сейчас много разных программ.
— Мы пробовали, — вздохнула Марина. — У Андрея недостаточный официальный доход, у меня зарплата учителя. Банки либо отказывают, либо предлагают такие условия, что мы просто не потянем выплаты.
Юлия Борисовна молчала, глядя в окно. За стеклом мелькали огни проезжающих машин, шёл мелкий дождь.
— Мам, — Марина коснулась её руки. — Я не прошу тебя отдавать квартиру. Но, может быть, ты могла бы помочь нам с первоначальным взносом? Или… может, мы могли бы жить у тебя какое-то время, пока не накопим на свою?
— Жить у меня? — Юлия Борисовна подняла бровь. — Все вместе?
— Ну да, — неуверенно кивнула Марина. — Временно. Мы бы платили за коммунальные услуги, помогали по хозяйству…
— И как ты себе это представляешь? Ты, Андрей, Ксюша… и я. Все в одной квартире? У меня три комнаты, но одна совсем маленькая, скорее кабинет.
— Мы бы как-нибудь разместились, — пожала плечами Марина. — Главное — крыша над головой и возможность откладывать деньги, а не отдавать их за аренду.
Юлия Борисовна задумалась. Предложение было разумным, но мысль о том, чтобы делить свою территорию с зятем, вызывала отторжение.
— Я подумаю, — наконец сказала она. — Но ничего не обещаю.
Следующие дни прошли в размышлениях. Юлия Борисовна перебирала варианты, просчитывала возможности. Её тревожила перспектива делить жильё с молодой семьёй. «Марина привыкла жить по-своему, я — по-своему, — думала она. — Неизбежно начнутся конфликты. А Андрей? Как я буду уживаться с ним?»
С другой стороны, в последнее время она всё чаще чувствовала одиночество. Вечера в пустой квартире становились всё длиннее и тоскливее. Может быть, присутствие внучки добавило бы жизни красок?
В четверг вечером раздался звонок. Номер не определился.
— Алло? — настороженно произнесла Юлия Борисовна.
— Юлия? Это Николай Степанович, — раздался в трубке низкий мужской голос. — Узнала?
Она узнала. Николай Степанович был её начальником много лет назад, когда она только начинала карьеру. Потом он основал собственную компанию, и они изредка пересекались на профессиональных мероприятиях.
— Конечно, узнала, Николай Степанович. Чем обязана?
— Слышал, у тебя юбилей недавно был. Прости, не поздравил вовремя — был в командировке. Как ты? Всё работаешь?
— Да, конечно, — ответила она, удивляясь звонку. — А вы как? Компания процветает?
— Не жалуюсь, — хмыкнул он. — Слушай, я тут подумал… Может, встретимся, пообщаемся? Столько лет прошло. Я бы пригласил тебя в ресторан, отметили бы твой юбилей.
Юлия Борисовна опешила. Приглашение было неожиданным. Николай Степанович был вдовцом уже несколько лет, как она слышала, но они никогда не общались за пределами рабочих вопросов.
— Я… не знаю, — замялась она. — У меня много работы сейчас.
— Работа никуда не денется, — настаивал он. — Соглашайся. Завтра вечером, часов в семь. Я заеду за тобой.
После некоторых колебаний Юлия Борисовна согласилась. Положив трубку, она подошла к зеркалу и критически осмотрела своё отражение. Седые волосы, собранные в строгий пучок, морщины вокруг глаз и губ. «Зачем я согласилась? — подумала она. — Что за глупости в моём возрасте?»
Но внутри, помимо смущения, она чувствовала и что-то ещё — волнение, интерес, предвкушение. Чувства, давно забытые.
Ресторан оказался дорогим и изысканным. Николай Степанович, подтянутый мужчина с благородной сединой, держался уверенно и галантно.
— Ты совсем не изменилась, Юля, — сказал он, когда они сели за столик. — Всё такая же элегантная и серьёзная.
— Бросьте, Николай Степанович, — усмехнулась она. — Мы оба знаем, что годы берут своё.
— Для меня ты всегда была особенной, — неожиданно произнёс он, глядя ей в глаза. — Помнишь, как мы работали над годовым отчётом в девяносто восьмом? Три ночи подряд не выходили из офиса.
— Помню, — кивнула она, удивляясь его памяти. — Тогда всё висело на волоске.
— И ты спасла ситуацию, — он поднял бокал. — За тебя, Юля. За твой профессионализм, твою силу и красоту.
Они проговорили весь вечер. Николай Степанович рассказывал о своей компании, о путешествиях, о планах на будущее. Юлия Борисовна постепенно расслаблялась, вспоминая, каково это — просто беседовать с мужчиной, не думая о проблемах и обязанностях.
— Знаешь, — сказал он, когда вечер подходил к концу, — я давно хотел тебе позвонить. Но всё не решался.
— Почему? — спросила она, чувствуя, как щёки слегка покраснели от вина.
— Боялся, что откажешь, — честно признался он. — Ты всегда была такой независимой, самодостаточной. Никогда не давала понять, что нуждаешься в ком-то.
— Так и есть, — ответила она, хотя внутренний голос шептал об обратном.
— Юля, — он взял её руку. — Мы уже не молоды. Но это не значит, что жизнь закончилась. Я хотел бы видеться с тобой чаще.
Она не отняла руки, но и не ответила. Всё происходящее казалось нереальным, словно сцена из фильма, который она смотрела со стороны.
Домой Николай Степанович отвёз её на своей машине. У подъезда он спросил:
— Можно, я позвоню тебе завтра?
— Можно, — кивнула она, удивляясь самой себе.
Квартира встретила её привычной тишиной, но сегодня она не казалась такой гнетущей. Юлия Борисовна включила свет, сбросила туфли и прошла в гостиную. Впервые за долгое время она посмотрела на своё жильё не как на крепость, а как на пространство, которое можно разделить с кем-то ещё.
На следующий день она позвонила Марине:
— Я подумала над твоим предложением, — сказала она без предисловий.
— И? — в голосе дочери слышалась надежда.
— Я согласна, чтобы вы жили у меня. Временно, — подчеркнула она. — Пока не накопите на свою квартиру. Но у меня есть условия.
— Какие? — осторожно спросила Марина.
— Во-первых, вы платите половину коммунальных платежей. Во-вторых, у меня должно быть личное пространство — моя спальня неприкосновенна. В-третьих, никаких вечеринок и шумных компаний.
— Конечно, мам, — поспешно согласилась Марина. — Мы всё понимаем. Спасибо тебе огромное! Ты не представляешь, как это для нас важно!
После разговора Юлия Борисовна долго сидела в кресле, размышляя. Решение было принято, но чувства оставались смешанными. С одной стороны, она помогала дочери и внучке. С другой — жертвовала своим комфортом и привычным укладом жизни.
Телефон звякнул сообщением. Николай Степанович писал: «Не могу перестать думать о вчерашнем вечере. Когда увидимся снова?»
Она улыбнулась и ответила: «Как насчёт воскресенья?»
Переезд Марины с семьёй был назначен на следующие выходные. Юлия Борисовна провела генеральную уборку, освободила большую комнату для дочери и зятя, а маленькую — для Ксюши. Сама она переехала в спальню, забрав туда часть вещей из других комнат.
В субботу утром раздался звонок в дверь. На пороге стоял Андрей с большой коробкой в руках.
— Доброе утро, Юлия Борисовна, — поздоровался он, виновато улыбаясь. — Мы приехали.
За ним появились Марина и Ксюша, нагруженные сумками и пакетами.
— Бабушка! — воскликнула девочка. — Теперь мы будем жить вместе!
— Да, — сдержанно кивнула Юлия Борисовна. — Проходите, не задерживайтесь на лестнице.
Следующие несколько часов прошли в суматохе. Коробки, сумки, чемоданы заполнили пространство. Юлия Борисовна наблюдала, как её идеально организованная квартира превращается в хаос, и чувствовала, как внутри нарастает раздражение.
— Андрей, — не выдержала она, когда зять попытался передвинуть диван, — оставьте мебель в покое. Всё стоит так, как мне удобно.
— Извините, Юлия Борисовна, — смутился он. — Просто думал, так будет функциональнее.
— Функциональнее было последние пятнадцать лет, — отрезала она. — И меня всё устраивало.
Марина бросила на мать недовольный взгляд, но промолчала.
К вечеру основная часть вещей была распакована. Ксюша с восторгом обустраивала свою комнату, расставляя игрушки и книги. Андрей помогал дочери, а Марина готовила ужин на кухне.
— Мам, я купила продукты, — сказала она, когда Юлия Борисовна зашла на кухню. — Куда можно поставить наши вещи?
Юлия Борисовна окинула взглядом шкафчики:
— Верхний правый шкаф свободен. И половину холодильника можете занять.
— Спасибо, — кивнула Марина. — Знаешь, я так рада, что мы теперь вместе. Тебе будет не так одиноко, и мы сможем больше общаться.
— Посмотрим, — сухо ответила Юлия Борисовна. — Главное, чтобы мы не мешали друг другу.
За ужином Ксюша щебетала без умолку, рассказывая бабушке о школе, друзьях, своих увлечениях. Андрей был непривычно молчалив, явно чувствуя себя не в своей тарелке. Марина пыталась поддерживать непринуждённую беседу, но напряжение ощущалось в воздухе.
— Так когда вы планируете съехать? — внезапно спросила Юлия Борисовна, прерывая рассказ внучки о школьном спектакле.
Воцарилась тишина. Марина и Андрей переглянулись.
— Мам, мы только въехали, — осторожно заметила Марина. — Мы же говорили: нам нужно время, чтобы накопить на первоначальный взнос.
— И сколько времени вам потребуется? Год? Два? Пять? — Юлия Борисовна смотрела прямо на зятя. — Я хочу конкретный план.
Андрей откашлялся:
— Юлия Борисовна, если всё пойдёт хорошо, за год-полтора мы должны накопить достаточно. Я веду переговоры с новым изданием, там обещают хороший оклад…
— То есть, конкретных сроков нет, — подытожила Юлия Борисовна. — Что ж, тогда я устанавливаю: максимум два года. После этого вы съезжаете, независимо от того, накопили вы или нет.
— Мама! — возмутилась Марина. — Ты ставишь нам ультиматум?
— Я устанавливаю правила, — жёстко ответила Юлия Борисовна. — Это моя квартира. Я согласилась вам помочь, но не собираюсь содержать вас бесконечно.
Ксюша испуганно переводила взгляд с матери на бабушку.
— Мам, давай не будем при ребёнке, — тихо сказала Марина.
— Хорошо, — кивнула Юлия Борисовна. — Ксюша, ты уже поела? Иди, посмотри мультфильмы в своей комнате.
Когда внучка ушла, Юлия Борисовна продолжила:
— Я хочу, чтобы всё было предельно ясно. Это временное решение. Вы живёте здесь, экономите на аренде и копите на своё жильё. Через два года вы съезжаете. И ещё: каждый месяц вы откладываете определённую сумму. Я хочу видеть выписки со счёта.
— Вы нам не доверяете? — возмутился Андрей. — Думаете, мы будем проедать деньги вместо того, чтобы копить?
— Я не знаю, — честно ответила Юлия Борисовна. — Но хочу убедиться, что вы действительно стремитесь к самостоятельности, а не просто решили удобно устроиться за мой счёт.
— Это оскорбительно, — Марина встала из-за стола. — Мы с Андреем работаем, мы ответственные люди. И мы не нахлебники.
— Я этого и не говорила, — парировала Юлия Борисовна. — Просто хочу ясности. Если вас не устраивают мои условия, можете продолжать снимать жильё.
Андрей положил руку на плечо жены:
— Марина, успокойся. Юлия Борисовна имеет право устанавливать правила. Это её квартира.
Марина резко стряхнула его руку:
— Не указывай мне, что делать! — она повернулась к матери. — Хорошо, мама. Будет по-твоему. Два года, ежемесячные отчёты. Что-нибудь ещё?
— Да, — кивнула Юлия Борисовна. — Бытовые правила. Кухня должна оставаться чистой. Никаких вечеринок. Тишина после десяти вечера. И ещё: я не нянька. Не рассчитывайте, что буду сидеть с Ксюшей, когда вам захочется развлечься.
— Не беспокойся, — холодно ответила Марина. — Мы всё поняли.
Ночью Юлия Борисовна долго не могла уснуть. За стеной слышались приглушённые голоса Марины и Андрея — они явно спорили. «Может, я слишком жёстко? — думала она. — Нет. Иначе они сядут на шею. Я должна защищать то, что создала своим трудом».
Телефон звякнул сообщением. Николай Степанович напоминал о встрече завтра. Юлия Борисовна ответила коротко: «Извини, не смогу. Семейные обстоятельства».
Она знала, что это правильное решение. Сейчас не время для романтики. Сначала нужно установить границы в собственном доме, показать, кто здесь хозяйка. А всё остальное — потом. Если вообще будет.
Прошло три месяца совместной жизни. Юлия Борисовна чувствовала себя как в осаде. Каждый день приносил новые раздражающие мелочи: разбросанные вещи Ксюши, грязная посуда в раковине, шум телевизора по вечерам. Марина старалась поддерживать порядок, но работа в школе отнимала много сил, и часто она просто не замечала беспорядка.
Андрей действительно получил новую должность, с более высоким окладом. Каждый месяц он исправно показывал Юлии Борисовне выписку со счёта, на котором накапливались деньги для будущей квартиры. Но отношения оставались напряжёнными.
Однажды вечером, когда Ксюша уже спала, а Андрей задерживался на работе, Марина подошла к матери:
— Мам, нам надо поговорить.
Юлия Борисовна оторвалась от телевизора:
— Слушаю.
— Так больше не может продолжаться, — тихо сказала Марина. — Ты постоянно контролируешь каждый наш шаг, делаешь замечания, создаёшь напряжение. Ксюша уже боится лишний раз выйти из комнаты, чтобы не попасться тебе на глаза.
— Это неправда, — возразила Юлия Борисовна. — Я просто требую соблюдения элементарного порядка.
— Нет, мама, — покачала головой Марина. — Ты не просто требуешь порядка. Ты наказываешь нас за то, что мы посмели попросить о помощи. Ты превратила свою помощь в инструмент контроля и унижения.
— Что за глупости! — возмутилась Юлия Борисовна. — Я пустила вас в свою квартиру, я…
— Да-да, — перебила Марина. — Ты нас пустила. И не даёшь нам забыть об этом ни на минуту. Знаешь, я начинаю понимать, почему отец ушёл от тебя.
Слова дочери ударили больнее, чем пощёчина. Юлия Борисовна побледнела:
— Как ты смеешь? После всего, что я для тебя сделала!
— А что ты сделала, мама? — горько спросила Марина. — Ты растила меня одна, да. Но любая мать сделала бы то же самое. Ты никогда не интересовалась моими чувствами, моими желаниями. Главное для тебя всегда было — контроль и власть.
— Это неблагодарность, — голос Юлии Борисовны дрожал от гнева. — Я жизнь положила, чтобы дать тебе образование, создать условия…
— И теперь ты используешь это как оружие, — устало сказала Марина. — Мы съезжаем, мама. Нашли квартиру, которую можем снять. Да, это опять аренда. Да, это значит, что мы будем дольше копить. Но я не могу больше жить в атмосфере постоянного напряжения.
— Вы не продержались и трёх месяцев, — хмыкнула Юлия Борисовна. — Что ж, воля ваша. Это ваш выбор.
— Нет, мама, — Марина смотрела ей прямо в глаза. — Это твой выбор. Ты выбрала свою квартиру, свой комфорт, свои правила — вместо отношений с дочерью и внучкой. Ты получишь то, что выбрала: безраздельное владение своим имуществом. И полное одиночество в придачу.
Юлия Борисовна хотела ответить что-то резкое, но слова застряли в горле. Марина повернулась и ушла в свою комнату, тихо прикрыв за собой дверь.
На следующий день Марина и Андрей начали собирать вещи. Ксюша не понимала, что происходит, и всё спрашивала, почему они уезжают от бабушки. Юлия Борисовна запершись в своей комнате, слышала эти вопросы, но не выходила.
В воскресенье они уехали. Квартира снова стала пустой и тихой. Юлия Борисовна медленно обошла комнаты, поправляя предметы, возвращая им привычные места. Всё было как прежде — чисто, аккуратно, по её правилам. Только на холодильнике остался магнит в форме собаки, который Ксюша забыла снять.
Юлия Борисовна взяла телефон и нашла номер Николая Степановича. Но вместо того, чтобы позвонить, она просто смотрела на экран. Затем положила телефон и подошла к окну.
За окном шёл дождь. Люди спешили по своим делам, прикрываясь зонтами. Семья с двумя детьми пробежала к подъезду соседнего дома, смеясь и подгоняя друг друга. Юлия Борисовна проводила их взглядом.
«Я сохранила свою квартиру, — подумала она. — Никто не указывает мне, как жить. Никто не нарушает мой покой. Всё именно так, как я хотела».
Она обвела взглядом безупречно чистую, пустую гостиную, и впервые задумалась о том, действительно ли это было тем, чего она хотела…
