— Дениска, срочно приезжай! — голос матери в телефонной трубке звучал напряжённо. — Случилось такое, что по телефону не скажешь.
Денис только вернулся с работы, снял пиджак и ослабил галстук. День выдался тяжёлым — три совещания подряд, недовольный клиент и отчёт, который нужно было сдать ещё вчера. Он хотел только отдохнуть и провести хоть немного времени с женой, с его Катей, а не о поездке через весь город к матери.
— Мам, что случилось? — спросил он, прижимая телефон плечом и наливая себе воды. — Ты здорова?
— Приезжай и узнаешь, — отрезала Раиса Михайловна. — Жду через час. И не опаздывай, как обычно.
В трубке раздались короткие гудки.
Денис вздохнул и посмотрел на часы. Половина восьмого вечера. Екатерина должна была вернуться с работы через полчаса. Они планировали поужинать вместе и обсудить её важную встречу завтра — презентацию проекта, над которым она работала последние три месяца.
Он набрал номер жены.
— Катюш, мама звонила. Говорит, что-то срочное, — сказал он, когда Екатерина ответила. — Придётся к ней съездить.
— Конечно, езжай, — мягко сказала Екатерина. — Я разогрею ужин, когда вернёшься.
Денис улыбнулся. Она всегда его понимала. Даже когда дело касалось его матери, с которой у Екатерины были сложные отношения.
— Люблю тебя, — сказал он.
— И я тебя, — ответила Екатерина. — Передавай привет Раисе Михайловне.
Через сорок минут Денис уже звонил в дверь материнской квартиры. Раиса Михайловна открыла сразу, словно стояла за дверью.
— Наконец-то, — сказала она вместо приветствия. — Проходи на кухню. Будешь чай?
— Мам, что случилось? — спросил Денис, разуваясь в прихожей. — Ты меня напугала.
— Ничего смертельного, — ответила Раиса Михайловна, направляясь на кухню. — Но важное. Очень важное.
Денис пошёл за ней, чувствуя, как растёт напряжение. Он знал свою мать — она редко звала его просто так. Обычно за этим стояло что-то серьёзное.
Раиса Михайловна налила чай в чашки и села напротив сына.
— Завтра едем на дачу, — сказала она без предисловий. — Нужно убраться на участке и начать консервировать овощи. Огурцы перезревают, если не собрать их в ближайшие дни. Помидоры тоже почти готовы.
Денис непонимающе посмотрел на мать.
— Мам, завтра рабочий день. Я не могу просто так взять и уехать на дачу.
— Можешь взять отгул, — отмахнулась Раиса Михайловна. — Скажи, что у матери проблемы со здоровьем. В конце концов, это правда — у меня давление скачет, ты знаешь.
— Мам, у меня завтра две встречи с клиентами, которые нельзя отменить, — объяснил Денис. — И у Кати завтра важная презентация. Она три месяца над этим проектом работала.
Раиса Михайловна фыркнула.
— Презентация? Три месяца? А мои огурцы и помидоры? Я их с весны растила, поливала, удобряла. И всё это должно пропасть, потому что у твоей Катеньки презентация?
Денис вздохнул. Он знал, что разговор будет непростым, но не думал, что всё начнётся так быстро.
— Мам, мы можем приехать в выходные, — предложил он. — Суббота и воскресенье полностью свободны. Я заранее отменил все дела.
— В выходные будет поздно! — Раиса Михайловна повысила голос. — Овощи нужно собирать завтра! И я одна не справлюсь!
— Мам, может, соседку Антонину Петровну попросишь помочь? — осторожно предложил Денис. — Она всегда готова…
— При чём тут соседка? — перебила Раиса Михайловна. — У меня есть сын и невестка! Это ваша обязанность — помогать мне!
Денис почувствовал, как начинает закипать. Он любил мать, но её привычка требовать внимания именно тогда, когда у него и его жены были важные дела, уже давно действовала ему на нервы.
— Мам, мы правда не можем завтра, — твёрдо сказал он. — У Кати очень важная встреча. От неё зависит её повышение. А я должен быть на работе.
Раиса Михайловна сузила глаза.
— Значит, работа и карьера твоей жены важнее матери? Так я и знала! Эта твоя Катька с самого начала меня невзлюбила! Она специально устраивает важные встречи, когда нужно мне помогать!
— Мам, это несправедливо, — Денис почувствовал, как его голос становится громче. — Катя не планировала эту встречу специально. Это её работа!
— А моя дача — не работа? — Раиса Михайловна вскочила со стула. — А мои заготовки — не работа? Я одна должна всё это делать? В моём возрасте?
Денис глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Он знал, что если поддастся эмоциям, разговор превратится в настоящую ссору. А этого он хотел избежать.
— Я тебе сказала, сынок, чтобы завтра вместе со своей жёнушкой, были утром на нашей даче! И мне плевать, какие у вас там дела!
— Мама…
— Я тебя не для того растила, чтобы ты на меня плевал, когда я состарюсь! — Раиса Михайловна стукнула ладонью по столу.
Денис почувствовал, как внутри него что-то ломается. Годы уступок, годы молчаливого согласия, годы попыток угодить матери — всё это внезапно показалось ему бессмысленным. Он больше не мог и не хотел жить по её правилам.
— Нет, мам, — сказал он, и его голос звучал так твёрдо, как никогда раньше. — Мы с Катей не приедем завтра на дачу. У нас есть свои планы, своя жизнь. И мы сами решаем, как нам её строить.
Раиса Михайловна замерла с приоткрытым ртом. За тридцать два года жизни своего сына она впервые услышала от него твёрдое «нет». Не «хорошо, мам», не «я постараюсь, мам», а простое и ясное «нет». В тот момент что-то изменилось между ними — неуловимо, но бесповоротно.
— Не приедете? — переспросила она тихо, словно не веря собственным ушам. — Ты что же, собственную мать бросаешь на произвол судьбы?
Денис устало потёр переносицу. Всегда одно и то же — если он не делает так, как хочет мать, он «бросает её», «предаёт», «забывает о том, кто дал ему жизнь». Раньше эти слова вызывали в нём чувство вины, заставляли прогибаться под материнскую волю. Но сегодня он почему-то чувствовал только усталость.
— Мам, я не бросаю тебя. Я просто говорю, что у нас есть свои планы на завтра. Мы приедем в выходные и всё сделаем.
— В выходные! — Раиса Михайловна всплеснула руками. — А кто мне скажет, что будет с моими огурцами? Я тебе говорю — они перезреют! Всё пропадёт! Весь мой труд насмарку!
Она осеклась, увидев, как Денис качает головой.
— Мам, огурцы не пропадут за два дня, — спокойно сказал он. — И если даже часть урожая пострадает, то это не конец света. Мы купим тебе новые огурцы.
— Купите? — Раиса Михайловна смотрела на сына так, словно он предложил ей пойти ограбить банк. — Ты хоть знаешь, сколько нитратов в магазинных овощах? Хочешь, чтобы твоя мать травилась?
Денис закрыл глаза и мысленно досчитал до десяти. Каждый разговор с матерью в последнее время превращался в поле боя, где любой его аргумент встречался в штыки, а любое предложение расценивалось как покушение на её жизнь и здоровье.
— Никто не хочет, чтобы ты травилась, мам. Но я не могу отменить завтрашний день только потому, что созрели огурцы.
Раиса Михайловна резко встала из-за стола, опрокинув чашку с чаем. Тёмная жидкость растеклась по скатерти, но она даже не обратила на это внимания.
— Дело не в огурцах! — воскликнула она, и её голос дрогнул. — Дело в том, что я одна. Совсем одна! И когда мне нужна помощь, единственный сын отказывается мне помочь из-за какой-то там презентации своей жены!
Денис почувствовал укол совести. Конечно, его мать была одинока после смерти отца. Конечно, ей было тяжело. Но разве это давало ей право распоряжаться его жизнью?
— Мам, я понимаю, что тебе тяжело, — начал он, стараясь говорить мягче. — Но «какая-то там презентация» — это важное событие для Кати. Возможно, она получит повышение, если всё пройдёт хорошо. Это её карьера, её будущее. И моё тоже.
— А как же моё будущее? — Раиса Михайловна подошла к окну и отвернулась от сына. — Кто подумает о нём? Кто позаботится обо мне, когда я совсем состарюсь? Твоя Катька? Нет, она только и ждёт, когда я ноги протяну, чтобы квартиру мою забрать!
Денис почувствовал, как внутри поднимается волна гнева. Он мог стерпеть многое — упрёки, обвинения в неблагодарности, даже манипуляции. Но оскорбления в адрес Екатерины он терпеть не собирался.
— Прекрати, — твёрдо сказал он. — Катя никогда не говорила о твоей квартире. Никогда не желала тебе зла. Наоборот, она постоянно предлагает тебе помощь, приглашает в гости, старается наладить отношения. А ты только и делаешь, что унижаешь её при каждом удобном случае.
Раиса Михайловна обернулась, и Денис увидел слёзы в её глазах.
— Вот значит как? — прошептала она. — Теперь я ещё и унижаю твою ненаглядную Катеньку? А то, что она меня игнорирует, забывает поздравить с днём рождения, никогда не спрашивает, как моё здоровье — это нормально?
Денис покачал головой. Они будто говорили на разных языках. Он точно помнил, как Екатерина напоминала ему о дне рождения матери, как покупала для неё подарки, как спрашивала о её самочувствии. Но Раиса Михайловна словно жила в параллельной реальности, где Екатерина была источником всех её бед.
— Мам, это неправда, и ты это знаешь, — устало сказал он. — Катя всегда относилась к тебе с уважением, хотя ты не давала ей ни единого шанса.
— Конечно, я во всём виновата! — Раиса Михайловна возвела глаза к потолку. — Сын, которого я растила одна, которому я отдала всю свою жизнь, теперь обвиняет меня во всех грехах! Что же, может, мне вообще умереть? Тогда ты будешь свободен от своей назойливой матери!
Денис почувствовал, как сжимаются кулаки. Он любил мать, правда любил. Но сейчас он ненавидел этот театр, этот шантаж, эти манипуляции.
— Мам, прекрати, — тихо сказал он. — Я не желаю тебе смерти. Я просто хочу, чтобы ты уважала мой выбор и мою семью. Я хочу, чтобы ты поняла — у нас с Катей своя жизнь, свои планы, свои обязательства. И мы не можем бросать всё по первому твоему звонку.
Раиса Михайловна смотрела на сына, и в её взгляде читалась смесь обиды, гнева и непонимания.
— Значит, ты выбираешь её? — спросила она дрожащим голосом. — Ты выбираешь свою жену вместо родной матери?
Денис вздохнул. Всегда одно и то же. Всегда этот вопрос, который не имел правильного ответа. Всегда этот выбор, который нельзя было сделать.
— Я не выбираю между вами, мам, — мягко сказал он. — Вы обе — часть моей жизни. Просто сейчас я не могу отменить наши с Катей планы. Мы приедем в выходные, обещаю.
Раиса Михайловна отвернулась к окну.
— Не нужно приезжать, — холодно сказала она. — Я справлюсь сама. Как всегда.
Денис подошёл к матери и положил руку ей на плечо.
— Мам, не делай так. Я приеду в субботу, и мы всё сделаем.
Раиса Михайловна стряхнула его руку.
— Я тебе сказала, сынок, чтобы завтра вместе со своей жёнушкой, были утром на нашей даче! И мне плевать, какие у вас там дела!
— Но, мам, я же тебе только что сказал, что…
— Или ты приезжаешь завтра, или можешь больше не приезжать вообще!
Денис отступил на шаг. Он знал, что мать не шутит. Это был ультиматум. Сделай по-моему или не приходи вовсе.
— Мам, — тихо сказал он, — я не могу приехать завтра. И я не позволю тебе шантажировать меня.
Раиса Михайловна резко повернулась к нему.
— Шантажировать? — переспросила она. — Я прошу собственного сына о помощи, а он называет это шантажом? До чего я дожила!
Денис молча смотрел на мать. Что он мог сказать? Что любое его слово будет использовано против него? Что любая его фраза будет вывернута наизнанку? Что любой его аргумент будет встречен обвинениями в неблагодарности?
— Я пойду, мам, — наконец сказал он. — Позвони мне, когда будешь готова разговаривать без ультиматумов.
Он повернулся и пошёл к выходу. За спиной послышались шаги — Раиса Михайловна шла за ним.
— Значит, уходишь? — спросила она, когда он уже был в прихожей. — Бросаешь мать в трудную минуту?
Денис обернулся. Их глаза встретились, и он увидел в материнском взгляде что-то, чего не видел раньше. Страх. Страх остаться одной. Страх потерять контроль. Страх изменений.
— Я не бросаю тебя, мам, — мягко сказал он. — Я просто не могу приехать завтра. Но я приеду в субботу.
Раиса Михайловна покачала головой.
— Нет, сынок. Или завтра, или никогда.
Денис смотрел на мать, и его сердце разрывалось от боли. Он любил её, но он не мог продолжать эту бесконечную игру в поддавки. Он не мог отказаться от своей жизни, своей семьи, своих планов. Он не мог позволить ей контролировать каждый его шаг.
— Тогда прощай, мам, — тихо сказал он и открыл дверь.
Дверь захлопнулась за спиной Дениса с глухим стуком. Он стоял на лестничной площадке, не зная, что делать дальше. В ушах ещё звучали слова матери: «Или завтра, или никогда». Он знал, что она не шутит. Раиса Михайловна всегда держала слово, особенно когда дело касалось её принципов.
Он достал телефон и набрал номер Екатерины. Она ответила на второй гудок.
— Всё в порядке? — спросила она, и в её голосе читалось беспокойство.
— Нет, — коротко ответил Денис. — Я сейчас еду домой.
— Что случилось? — Екатерина понизила голос. — Раиса Михайловна не заболела?
Денис вздохнул. Он не хотел обсуждать это по телефону, но знал, что Екатерина волнуется.
— Нет, она здорова. Просто… — он замялся, не зная, как объяснить ситуацию. — Просто она хочет, чтобы мы завтра приехали на дачу. Срочно.
— Завтра? — удивилась Екатерина. — Но у меня презентация…
— Я знаю, — перебил её Денис. — Я сказал, что мы не можем. И теперь она… — он замолчал, не решаясь сказать, что мать поставила ультиматум.
— И что? — спросила Екатерина. — Она обиделась?
— Да, — коротко ответил Денис. — Очень.
— Денис, — Екатерина помолчала, словно обдумывая что-то. — Может, я могу перенести презентацию? Если это так важно для твоей мамы…
— Нет! — резко сказал Денис. — Ты три месяца работала над этим проектом. Я не позволю тебе всё испортить из-за её капризов.
— Но если это так важно для неё…
— Катя, — Денис почувствовал, как внутри поднимается волна гнева. — Это не важно для неё. Это просто способ контролировать нас. Она всегда так делает — требует внимания именно тогда, когда у нас важные дела.
Екатерина молчала. Денис знал, что она не хочет ссорить его с матерью, что она готова уступить, лишь бы сохранить мир. И это делало его ещё злее.
— Я приеду через полчаса, — сказал он. — Давай обсудим это дома.
Он положил трубку и спустился по лестнице. На улице уже стемнело, и фонари освещали дорогу к его машине. Он сел за руль, завёл двигатель и поехал домой, прокручивая в голове разговор с матерью.
Он вспомнил, как она работала на двух работах после смерти отца. Как она отказывала себе во всём, чтобы он мог учиться в хорошей школе. Как она не спала ночами, когда он болел. И он понимал, что она права — она сделала для него всё. Но это не давало ей права контролировать его жизнь сейчас.
Он вспомнил, как Екатерина старалась наладить отношения со свекровью. Как она терпела её постоянные придирки, как пыталась найти компромисс. Как она предлагала перенести презентацию, лишь бы не ссорить его с матерью. И он понимал, что она права — они должны уважать старших. Но это не значило, что они должны жить по их правилам.
Он вспомнил, как мать сказала: «Или завтра, или никогда». И он понимал, что это был не просто ультиматум. Это был выбор. Выбор между прошлым и будущим. Между детством и взрослой жизнью. Между матерью и женой.
Он приехал домой и увидел, что Екатерина уже ждёт его. Она сидела на кухне, накрыв на стол. Ужин был разогрет, чай заварен. Она улыбнулась ему, когда он вошёл, но в её глазах читалось беспокойство.
— Как дела? — спросила она, когда он сел за стол.
— Плохо, — ответил он и рассказал ей всё, что произошло.
Екатерина слушала молча, не перебивая. Когда он закончил, она вздохнула.
— Денис, — начала она осторожно. — Может, стоит уступить? Она твоя мать, и она одна…
— Нет, — твёрдо сказал он. — Я не могу позволить ей контролировать нашу жизнь. Я не могу позволить ей решать, что для нас важно, а что нет.
— Но если это так важно для неё…
— Катя, — Денис посмотрел жене в глаза. — Ты понимаешь, что если мы уступим сейчас, она будет делать так всегда? Что каждый раз, когда у нас будут важные дела, она будет требовать внимания? Что мы никогда не сможем жить своей жизнью?
Екатерина опустила глаза.
— Я понимаю, — тихо сказала она. — Но я не хочу, чтобы ты ссорился с матерью из-за меня.
— Это не из-за тебя, — сказал Денис. — Это из-за нас. Из-за нашей семьи. Из-за нашего будущего.
Они молча поели. Денис чувствовал, как напряжение растёт. Он знал, что Екатерина волнуется за него, за их отношения с матерью, за будущее. И он хотел её успокоить, но не знал как.
— Денис, — наконец сказала Екатерина. — Что мы будем делать?
— Мы будем жить своей жизнью, — ответил он. — Мы будем принимать свои решения. Мы будем строить своё будущее.
— А Раиса Михайловна?
— Я надеюсь, что она поймёт, — сказал Денис. — Я надеюсь, что она увидит, что мы не хотим её обидеть, что мы просто хотим жить своей жизнью.
Екатерина кивнула, но в её глазах читалось сомнение. Денис понимал её — он и сам не был уверен, что мать когда-нибудь поймёт. Но он знал, что не может продолжать жить по её правилам. Не может позволить ей контролировать каждый их шаг.
— Всё будет хорошо, — сказал он, обнимая жену. — Я обещаю.
Она прижалась к нему, и он почувствовал, как она дрожит. Он знал, что она боится — боится конфликта, боится изменений, боится будущего. И он хотел её защитить, хотел сделать так, чтобы она не боялась.
— Я люблю тебя, — прошептал он. — И я всегда буду на твоей стороне.
— И я тебя, — ответила она. — И я всегда буду на твоей стороне.
Они сидели так, обнявшись, и Денис думал о матери. О том, как она плачет сейчас, как она страдает, как она не понимает, что происходит. И он знал, что это больно. Но он также знал, что не может уступить. Не в этот раз.
— Завтра мы не поедем на дачу, — сказал он. — У нас есть свои планы, свои обязательства. И мы не можем их отменить только потому, что мама так хочет.
Екатерина кивнула и прижалась к нему. Денис почувствовал её тепло, её запах, её любовь. И он знал, что сделал правильный выбор. Что он защитил свою семью. Что он отстоял свою независимость.
— Всё будет хорошо, — прошептала Екатерина. — Всё будет хорошо.
Денис не ответил. Он просто обнял жену и смотрел в окно, где за стеклом шелестели листья деревьев. И он знал, что завтра не поедет на дачу. И Екатерина не поедет. У них есть свои планы, свои обязательства. И они не могут их отменить только потому, что мать так хочет.
Денис знал, что это больно. Но он также знал, что не может уступить. Не в этот раз.
Утро встретило Дениса головной болью и тяжестью в груди. Он плохо спал, ворочаясь и просыпаясь каждый час, прокручивая в голове вчерашний разговор с матерью. Рядом тихо дышала Екатерина, которая задремала лишь под утро — он слышал, как она тихо вставала ночью, как шла на кухню, как звякала чашкой, готовя чай. Он знал, что она волнуется, но не хотел тревожить её своими страхами.
Он осторожно выбрался из-под одеяла, стараясь не разбудить жену, и пошёл на кухню. В окно билось солнце, разливая по комнате золотистый свет. Было ещё рано — начало восьмого. Денис поставил чайник и машинально достал телефон. Рука дрогнула над контактом матери, но он не набрал номер. Что он мог сказать ей? Что изменилось за ночь?
Чайник закипел, и Денис заварил кофе. Сильный, с долькой лимона — как любил отец. Он вспомнил, как папа каждое утро готовил кофе для всех, как разливал его по чашкам, как спрашивал, кому с сахаром, а кому без. Как мама улыбалась ему и говорила: «Ты делаешь лучший кофе в мире, Сашенька».
Это было давно, словно в другой жизни. До болезни отца, до его смерти, до тех изменений, которые превратили его мать из весёлой, жизнерадостной женщины в вечно недовольную, требовательную и одинокую старуху.
— Доброе утро, — голос Екатерины вырвал его из воспоминаний.
Она стояла в дверях, завернувшись в халат, и смотрела на него с беспокойством.
— Доброе, — ответил Денис, стараясь улыбнуться. — Хочешь кофе?
— Да, спасибо, — Екатерина села за стол. — Как ты?
Денис вздохнул. Он не хотел врать ей, не хотел притворяться, что всё хорошо. Но и волновать её не хотел.
— Нормально, — наконец сказал он. — Просто тяжело.
Екатерина положила свою руку на его.
— Я знаю, — тихо сказала она. — Я понимаю.
И Денис знал, что она действительно понимает. Что она не просто говорит это, чтобы утешить его. Что она чувствует его боль.
— Мама не позвонила, — сказал он, глядя в чашку. — И я не уверен, что она вообще позвонит.
— Дай ей время, — мягко сказала Екатерина. — Она должна понять, что ты не отказываешься от неё. Что ты просто отстаиваешь своё право на самостоятельность.
Денис кивнул, но в душе он не был так уверен. Он знал свою мать — упрямую, гордую, не привыкшую прощать обиды. Он помнил, как она три года не разговаривала с соседкой из-за какого-то пустяка, как она вычеркнула из своей жизни подругу, которая осмелилась её критиковать.
— Я не знаю, сможет ли она это понять, — честно сказал он. — Она привыкла, что я всегда соглашаюсь с ней, что я всегда уступаю. И теперь, когда я вдруг сказал «нет»…
Он не закончил фразу, но Екатерина поняла. Она всегда понимала его, даже когда он не мог выразить свои мысли словами.
— Ты сделал правильно, — твёрдо сказала она. — Ты должен был это сделать рано или поздно.
Денис посмотрел ей в глаза и увидел в них уверенность. Он благодарно сжал её руку.
— Спасибо, — сказал он. — Спасибо за то, что ты рядом.
Они позавтракали в тишине, каждый думая о своём. Екатерина ушла собираться на работу, а Денис остался на кухне, глядя в окно. Он думал о матери, о её одиночестве, о её страхе. И он понимал её — она боялась потерять сына, боялась остаться одна, боялась, что её забудут. Но он не мог жить её страхами. Не мог жертвовать своим счастьем, своим будущим.
Зазвонил телефон, и Денис вздрогнул. На экране высветилось имя матери. Он медленно поднёс телефон к уху.
— Да, мам, — сказал он, готовясь к буре.
— Доброе утро, сынок, — голос Раисы Михайловны звучал неожиданно мягко. — Я звоню узнать, как ты.
Денис на секунду потерял дар речи. Он ожидал упрёков, обвинений, слёз — но не этого спокойного тона.
— Я… Хорошо, мам, — наконец сказал он. — А ты как?
— Нормально, — ответила Раиса Михайловна. — Подумала о вчерашнем и решила позвонить.
Денис молчал, не зная, что сказать. Он не ожидал такого поворота, не был готов к такому разговору.
— Мам, — начал он, но Раиса Михайловна перебила его.
— Нет, сынок, дай мне сказать, — её голос дрогнул. — Я вчера наговорила много лишнего. И я… Я прошу прощения.
Денис почувствовал, как сердце сжалось. Он не помнил, когда в последний раз мать просила у него прощения. Может быть, никогда.
— Мам, я…
— Я подумала о том, что ты сказал, — снова перебила его Раиса Михайловна. — О том, что у вас своя жизнь, свои планы. И ты прав, сынок. Я не должна вмешиваться.
Денис не верил своим ушам. Он ожидал чего угодно, но не этого.
— Мам, спасибо, — тихо сказал он. — Я… Я не знаю, что сказать.
— Ничего не говори, — Раиса Михайловна вздохнула. — Просто приезжай в выходные, как обещал. Огурцы никуда не денутся.
Денис улыбнулся. В голосе матери он услышал ту женщину, которую помнил с детства — добрую, понимающую, готовую уступить.
— Конечно, мам, — сказал он. — Мы приедем в субботу. Рано утром.
— Хорошо, сынок, — Раиса Михайловна помолчала. — И… Передавай привет Кате. Скажи ей… Скажи, что я желаю ей удачи на презентации.
Денис почувствовал, как к горлу подкатывает ком.
— Спасибо, мам, — прошептал он. — Я передам.
— До выходных, сынок, — сказала Раиса Михайловна. — Люблю тебя.
— И я тебя, мам, — ответил Денис. — До выходных.
Он положил трубку и глубоко вздохнул. Что-то изменилось. Что-то важное. Он не знал, как долго продлится это перемирие, сколько пройдёт времени до следующего конфликта. Но сейчас, в этот момент, он чувствовал надежду.
В комнату вошла Екатерина, уже одетая для работы.
— Кто звонил? — спросила она.
— Мама, — ответил Денис и улыбнулся. — Она просила передать тебе привет и пожелать удачи на презентации.
Екатерина удивлённо подняла брови.
— Серьёзно?
— Да, — Денис подошёл к жене и обнял её. — И она согласилась подождать до выходных.
Екатерина прижалась к нему.
— Я рада, — тихо сказала она. — Правда рада.
Денис поцеловал её в макушку. Он знал, что не всё ещё решено, что впереди будут ещё конфликты и непонимание. Но сегодня он сделал важный шаг. Шаг к тому, чтобы стать по-настоящему взрослым и независимым. Шаг к тому, чтобы построить здоровые отношения с матерью, основанные не на страхе и чувстве вины, а на взаимном уважении и любви.
И он был готов к этому пути, каким бы трудным он ни был…
