— Настя, ты опять положила слишком много соли! Алёша никогда не любил пересоленное, — Светлана Сергеевна поморщилась, отодвигая тарелку с супом.
— У меня свой рецепт. И муж мой никогда не жаловался, — Настя сжала губы, подавляя рвущийся наружу крик.
***
Настя стояла у плиты, спиной к гостиной, где расположились её свекровь с дочерью Мариной. Третий месяц они занимали диван и свободную спальню в доме, который Настя и Алексей строили два года, вкладывая не только деньги, но и мечты о собственном пространстве.
Солнечный сентябрь догорал за окнами, окрашивая сосны в янтарный цвет, но внутри дома чувствовалась совсем другая погода – затяжная гроза.
— Братец, ты не знаешь, куда я положила свою фиолетовую кофту? — Марина вошла на кухню, не удосужившись поздороваться с Настей. — Кажется, кто-то перекладывал мои вещи.
Настя вздрогнула, каплю от половника упала на столешницу. Её раздражение росло, как река в половодье – стремительно и неотвратимо.
— Может, ты сама её переложила? — Алексей неловко улыбнулся, стараясь не встречаться взглядом с женой. — Или в стирке?
— В стирке? — Марина фыркнула. — Ты же знаешь, что её нельзя стирать в машинке. Настя, ты случайно не…
— Нет, — отрезала Настя, с силой помешивая суп. — Я не трогала твои вещи. Никогда.
Она почувствовала, как дрожат руки. Комната, казавшаяся просторной, когда они с Алексеем только переехали, теперь ощущалась тесной клеткой.
В прихожей громоздились чужие зонты и обувь, в ванной – десятки флаконов и тюбиков, не принадлежащих ей, даже в холодильнике не осталось свободного места для её любимой еды.
В детской комнате маленький Кирюша играл с кубиками, строя и разрушая башенки, не подозревая о том, что его мама тоже балансирует на грани.
— Настенька, ребёнок опять ходит в одной футболке, — Светлана Сергеевна появилась в дверном проёме, сложив руки на груди. — Сентябрь на дворе, а ты его не одеваешь нормально. Заболеет же!
— Мама, в доме тепло, — попытался вмешаться Алексей, но его голос утонул в нарастающем напряжении.
— В доме сквозняки, — отрезала свекровь. — И вообще, ты слишком часто с ним сюсюкаешься, Настя. Мальчика так не воспитывают. Алёша вот рос…
Ложка выпала из рук Насти, громко ударившись о кафельный пол. Брызги супа разлетелись по кухне, словно капли дождя в грозу.
— Свекровь, — Настя развернулась, чувствуя, как кровь приливает к лицу, — я сама решу, как одевать моего сына и как с ним разговаривать.
Светлана Сергеевна замерла, приоткрыв рот. Марина, заметив накалившуюся обстановку, скрестила руки на груди и прислонилась к дверному косяку, явно наслаждаясь представлением.
— Я всего лишь хотела помочь, — голос свекрови дрогнул. — Как-никак я вырастила двоих детей.
— И это прекрасно, — Настя глубоко вздохнула, пытаясь говорить спокойно. — Но сейчас вы растите не своих детей.
В комнате повисла тишина, нарушаемая только звуками птиц за окном.
— Лёш, — Настя повернулась к мужу, сидевшему за столом с виноватым видом, — можно тебя на минутку? Наедине.
Алексей неуверенно поднялся, бросив извиняющийся взгляд на мать и сестру. Настя прошла в спальню, закрыла дверь и прижалась к ней спиной, словно баррикадируясь от мира, который вторгся в её дом.
— Лёша, так больше не может продолжаться, — её голос звучал тихо, но твёрдо. — Я больше не хозяйка в нашем доме. Я даже не чувствую, что это наш дом.
Алексей потер переносицу, избегая смотреть ей в глаза: — Настя, ты же знаешь, мама осталась одна после смерти отца. И Марине нужно было отдохнуть от города…
— Три месяца, Лёша! — Настя чувствовала, как слёзы наворачиваются на глаза. — Три месяца они здесь. Это был не отпуск, это вторжение. Я устала терпеть, понимаешь? Устала!
Алексей замер у окна спальни, глядя на сад, который они с Настей высаживали прошлой весной. Яблони, еще хрупкие, но уже с первыми плодами.
Клумбы, где Настя каждое утро возилась с цветами, пока не приехали его родные. Теперь там хозяйничала мать, пересаживая растения по своему вкусу.
— Настя, я понимаю, — его голос звучал тише обычного. — Просто пойми и ты. После смерти отца мама словно потеряла почву под ногами.
— А я теряю её сейчас! — Настя сжала кулаки так, что ногти впились в ладони. — Каждый день, Лёша. Каждый чёртов день я чувствую себя прислугой в собственном доме.
Она подошла к нему вплотную, заглянула в глаза, ища там не жалость к матери, а понимание её боли.
— Твоя сестра разбросала свои вещи по всему дому. Твоя мать командует, какую еду готовить и как воспитывать нашего сына. Лёша, я больше не могу! — её голос сорвался. — Либо они уезжают, либо… либо уеду я.
Алексей вздрогнул, словно от удара. Он никогда не видел жену такой решительной.
— Ты не можешь так ставить вопрос.
— Могу, — тихо ответила Настя. — И я это делаю. Пора выбирать, Лёша. Твоя жена и сын — или твоя мать с сестрой.
Она развернулась и вышла из комнаты, оставив его наедине с тяжестью предстоящего решения. В коридоре она столкнулась с Мариной.
— Что, семейный совет? — хмыкнула та, откусывая яблоко — последнее из тех, что Настя берегла для пирога. — Братец опять получает выговор?
Настя молча прошла мимо, чувствуя, как внутри всё переворачивается от бессилия. В детской Кирюша что-то бормотал, возясь с игрушками.
Она опустилась рядом с ним на ковёр, обняла, вдыхая родной запах детских волос. Только здесь, с сыном, она чувствовала себя дома.
— Всё будет хорошо, малыш, — прошептала она, не зная, кого больше пытается убедить — его или себя.
В дверь осторожно постучали. Алексей. Его лицо выражало странную смесь решимости и страха.
— Я поговорю с ними сегодня вечером, — он присел рядом, погладил сына по голове. — Ты права, Настя. Это наш дом.
Она кивнула, не доверяя голосу. Слишком много раз Алексей обещал «поговорить», но всё заканчивалось ничем.
— Только… — он замялся, — давай сделаем это мягко. Мама очень ранима после смерти отца.
— Мягко? — Настя усмехнулась. — Лёша, мы пробовали мягко три месяца. Они этого не понимают.
Кирюша, почувствовав напряжение, внезапно захныкал. Настя машинально взяла его на руки, покачивая.
— Все хорошо, солнышко, мама и папа просто разговаривают.
— Что опять случилось с ребёнком? — в дверях появилась Светлана Сергеевна. — Настя, ты слишком часто берёшь его на руки. Избалуешь совсем.
Алексей встал, заслоняя жену с сыном, как будто от физической угрозы.
— Мама, Настя сама решает, когда брать на руки своего ребёнка.
Светлана Сергеевна отступила на шаг, удивлённая неожиданной твёрдостью в голосе сына.
— Алёша, что ты такое говоришь? Я хочу как лучше…
— Мама, нам нужно поговорить, — его голос окреп. — Тебе и Марине. На кухне, через пять минут.
Вечер опускался на их дом, окрашивая стены в тёплые тона заката. Но внутри разгоралась гроза. Настя осталась в детской, укладывая сына, пока Алексей спускался вниз для самого трудного разговора в его жизни.
За кухонным столом, где ещё недавно они счастливо ужинали только вдвоём с Настей, теперь сидели его мать и сестра. Светлана Сергеевна нервно теребила край скатерти, Марина демонстративно уткнулась в телефон.
— Что за срочность, Лёша? — Марина даже не подняла голову. — У меня вообще-то планы на вечер.
— Планы могут подождать, — Алексей глубоко вдохнул. — Нам нужно решить, когда вы возвращаетесь домой.
Тишина, звенящая и густая, заполнила кухню. Светлана Сергеевна побледнела, Марина оторвалась от телефона.
— Что значит — возвращаемся? — голос матери дрогнул. — Мы же договорились, что поживём у вас, пока…
— Пока что, мама? — Алексей сел напротив. — Мы говорили о месяце. Прошло три. Настя на пределе. Этот дом — наш с ней. Мы его строили. Планировали. Для нашей семьи.
— Мы и есть твоя семья! — Марина ударила ладонью по столу. — Ты что, выгоняешь родную мать и сестру?
— Я прошу вас уважать наше пространство, — Алексей старался говорить спокойно, хотя сердце колотилось как безумное. — Настя — моя жена. Кирюша — мой сын. Вы перешли все границы.
Светлана Сергеевна схватилась за сердце: — Алёшенька, куда же я пойду? Там, в городе, всё напоминает об отце. Я не могу там находиться одна…
— Мама, — Алексей почувствовал, как решимость тает под натиском материнских слёз, — никто не говорит, что вы должны уехать завтра, но нам нужно установить сроки и правила.
На лестнице послышались шаги. Настя спускалась, и по её лицу Алексей понял — она слышала достаточно, чтобы почувствовать, как он снова отступает.
Настя остановилась в дверном проёме, обводя взглядом всех сидящих за столом. Её лицо было спокойным, но глаза — решительными. Она больше не плакала.
— Светлана Сергеевна, — её голос звучал непривычно твёрдо, — я понимаю вашу боль. Потерять мужа после стольких лет вместе — это страшно.
Свекровь удивлённо подняла голову, не ожидав такого начала разговора.
— Но мы все здесь взрослые люди, — продолжила Настя, подходя к столу. — И должны уважать границы друг друга. Этот дом — мой и Алексея. Мы строили его для нашей маленькой семьи.
— Да кто ты такая… — начала Марина, но Настя жестом остановила её.
— Я жена твоего брата и мать твоего племянника, Марина. И хозяйка этого дома, — она положила руку на плечо Алексея. — Месяц превратился в три. Приглашение на время — в беспорядочное вторжение. И я больше не могу так жить.
Алексей накрыл её руку своей, чувствуя прилив благодарности и стыда одновременно. Почему он сам не смог сказать этого раньше?
— Ты выгоняешь нас на улицу? — губы Светланы Сергеевны задрожали.
— Нет, — неожиданно спокойно ответила Настя. — Я предлагаю решение.
Она села за стол, словно только сейчас почувствовав себя здесь настоящей хозяйкой.
— Знаете, — Настя подалась вперёд, не отводя взгляда от свекрови, — я каждый день вижу, как вы смотрите в окно на сосны.
В той квартире у вас только асфальт и соседский балкон напротив. — Она сделала паузу, подбирая слова. — Помните тот голубой домик, который мы проезжали в Сосновке?
Он выставлен на продажу. Утром на веранде пьёшь кофе, вечером звёзды видно… И до нас — десять минут неспешным шагом.
Что-то дрогнуло в глазах Светланы Сергеевны. Она провела пальцем по краю чашки, будто прочерчивая новую границу своей жизни.
— Свой угол, — она произнесла это не как вопрос, а как давно забытую мечту. — Может, и правда… — она взглянула на сына с неожиданной решимостью. — Квартиру-то городскую давно пора с себя снять, как старое пальто. Там теперь только стены да эхо…
— Мы поможем с переездом, — подхватил Алексей, благодарно сжимая руку жены. — Обустроим всё, как ты захочешь. Цена может даже меньше выйдет.
— А я? — Марина скрестила руки на груди. — Что, мне теперь возвращаться в свою конуру?
— Тебе двадцать пять, Марина, — мягко сказал Алексей. — Может, пора задуматься о самостоятельной жизни? — С твоей-то должностью в «Финансах», — Алексей смотрел на сестру с непривычной твердостью, — давно бы уже крылья расправила, собственное гнездо свила.
— А ещё лучше, — вдруг оживилась Светлана Сергеевна, постукивая ногтем по столу, — перестала бы прятаться от Игоря.
Звонит человек, душу в трубку выкладывает, а ты всё: «занята», «не могу», «в другой раз»… Сколько можно того парня по кругу водить?
Марина покраснела: — Мама! При чём тут Игорь?
— При том, что он серьёзный молодой человек с собственным бизнесом. И смотрит на тебя такими глазами… — Светлана Сергеевна впервые за этот вечер слабо улыбнулась.
Настя переглянулась с Алексеем. Неужели так просто? Неужели всего лишь один разговор, прямой и честный, мог решить их проблему ещё месяц назад?
— Я… я подумаю, — Марина опустила глаза. — Может, и правда пора что-то менять.
Алексей обнял Настю за плечи. Она почувствовала, как напряжение последних месяцев медленно отпускает её.
— Давайте завтра поедем смотреть тот домик, — предложил он. — А сейчас, может, чаю? С тем пирогом, что Настя испекла вчера?
***
Впервые за много недель вечер в их доме закончился без ссор и обид. Настя укладывала Кирюшу, когда в детскую осторожно заглянула Светлана Сергеевна.
— Можно? — она остановилась на пороге, будто ожидая разрешения войти в комнату, куда раньше входила без стука.
Настя кивнула, продолжая укачивать сына.
— Я хотела сказать… — Светлана замялась, теребя край кофты. — Я не замечала, что причиняю тебе боль. После смерти Серёжи мне казалось, что только дети могут заполнить пустоту. Я цеплялась за Алёшу, за тебя, за маленького…
— Я понимаю, — тихо ответила Настя. — Но каждой семье нужно своё пространство.
— Я посмотрела в интернете тот дом, о котором ты говорила, — Светлана робко улыбнулась. — Он даже лучше, чем я думала. С садом, где можно посадить розы. Я всегда мечтала о розах.
Настя положила заснувшего Кирюшу в кроватку: — Мы поможем вам с садом. И Кирюша будет приходить в гости.
— А вы не будете против, если я иногда буду сидеть с ним? — в глазах свекрови мелькнула надежда. — Когда вам с Алёшей нужно будет отдохнуть вдвоём?
— Буду только рада, — искренне ответила Настя, понимая, что в этой просьбе — первый шаг к новым, здоровым отношениям.
***
Прошло полгода. Весенний ветер играл с занавесками в открытых окнах дома. Настя возилась с рассадой на подоконнике, когда услышала звук подъезжающей машины.
За окном остановился новенький внедорожник, из которого выпрыгнула Марина в элегантном деловом костюме.
— Сюрприз! — она влетела в дом, размахивая бутылкой шампанского. — Где мой братец и его прекрасная жена?
Алексей вышел из кабинета, удивленно приподняв брови: — Что случилось?
— Игорь сделал мне предложение! — Марина сияла, протягивая руку с кольцом. — И я согласилась!
Настя подошла к ним, вытирая руки о фартук: — Поздравляю! Это же замечательно!
Они обнялись, и Настя поймала себя на мысли, что впервые искренне рада видеть Марину в своём доме. Теперь, когда каждый обрёл своё место, их отношения наконец-то стали тёплыми и настоящими.
— Мама знает? — спросил Алексей, открывая шампанское.
— Конечно! Она уже планирует свадьбу, — Марина рассмеялась. — Кстати, она просила передать, что в воскресенье ждёт вас на обед. У неё первые розы есть теперь, хочет показать.
Настя улыбнулась. Домик Светланы Сергеевны, в пятнадцати минутах ходьбы от них, стал уютным местом для семейных встреч.
Свекровь больше не вмешивалась в их жизнь, зато с удовольствием помогала с Кирюшей, когда их просили.
Их загородный дом снова принадлежал только им — Насте, Алексею и подрастающему сыну. Вечерами они ужинали вдвоём на террасе, строили планы, говорили о втором ребёнке.
И Настя больше не чувствовала себя гостьей в собственной жизни.
Иногда нужно просто перестать терпеть и начать говорить — прямо и честно. Даже если правда причиняет боль, она открывает путь к исцелению.
