Ирина стояла у окна и смотрела на вечерний город. Огни фонарей отражались в мокром асфальте — днём шёл дождь, теперь всё блестело. В комнате было тихо. Михаил ещё не вернулся с работы, хотя обещал быть к семи. Часы показывали без пятнадцати девять.
Познакомились они четыре года назад на корпоративе. Ирина работала менеджером в крупной торговой компании. Михаил занимал должность логиста в той же фирме. Заговорили случайно — у буфета столкнулись, Ира пролила сок на его рубашку. Извинялась, смущалась. Миша рассмеялся, сказал, что ничего страшного. Потом пригласил танцевать. Танцевали долго, почти до конца вечера.
После корпоратива стали встречаться. Михаил оказался внимательным, заботливым. Приносил цветы, провожал после работы, звонил каждый день. Ирина влюбилась быстро. Казалось, нашла своего человека. Того, с кем можно строить будущее, создавать семью.
Через полгода Михаил предложил пожениться. Ирина согласилась без рараздумий. Свадьбу играли скромно — родители, друзья, коллеги. Сняли небольшой зал в ресторане, отметили, разъехались по домам.
Родители Михаила — Галина Викторовна и Пётр Семёнович — приехали на свадьбу вместе со старшей дочерью Ольгой. Жили в своём доме в пригороде, держали небольшое хозяйство. Пётр Семёнович получал пенсию двадцать три тысячи, Галина Викторовна — восемнадцать. Вместе выходило сорок одна тысяча. Плюс продавали овощи с огорода, яйца от кур. Жили неплохо.
Галина Викторовна была крупной женщиной с властным взглядом и резким голосом. На свадьбе смотрела на Ирину оценивающе, холодно. Когда невеста подошла познакомиться, свекровь пожала руку неохотно.
— Значит, ты та самая Ирина. Миша много о тебе рассказывал.
— Надеюсь, хорошее, — Ирина улыбнулась.
— Разное, — Галина Викторовна отвернулась, пошла к столу.
Ирина тогда не придала значения. Подумала — волнуется, переживает за сына. Со временем привыкнет, примет в семью.
Не приняла.
После свадьбы молодые снимали однокомнатную квартиру. Платили двадцать восемь тысяч в месяц. Из оставшихся денег покрывали коммуналку, продукты, транспорт. Откладывать почти не получалось. Мечтали о своём жильё, но цены пугали. Однушка в их районе стоила от четырёх миллионов. Таких денег не было.
Через три месяца после свадьбы решили взять ипотеку. Нашли квартиру в новостройке за четыре миллиона двести тысяч. Первоначальный взнос требовался миллион двести тысяч. Ирина продала машину, на которую копила два года — отдала за триста пятьдесят тысяч. Михаил взял у родителей взаймы пятьсот тысяч. Остальное добавили накоплениями и помощью родителей Ирины. Собрали нужную сумму.
Оформили кредит на пятнадцать лет. Ежемесячный платёж составил тридцать семь тысяч рублей. Это была большая нагрузка, но молодые были готовы работать, экономить. Главное — своё жильё. Никакой аренды, никакой зависимости от хозяев.
Квартира была в черновой отделке. Делали ремонт сами, по вечерам и выходным. Клеили обои, укладывали ламинат, красили стены. Уставали, ругались из-за мелочей, мирились. Через полгода закончили. Получилось уютно, светло. Ирина стояла посреди гостиной и не верила — это их дом. Их собственный.
Галина Викторовна приехала на новоселье. Ходила по комнате, трогала стены, заглядывала в шкафы. Лицо было недовольное.
— Обои дешёвые взяли. Быстро отклеятся.
— Галина Викторовна, мы выбирали хорошие. Немецкие, — сказала Ирина.
— Немецкие, — свекровь усмехнулась. — Китайские, скорее всего. Продавцы врут.
— Смотрели сертификаты. Действительно Германия.
— Всё равно некачественные. Видно же — тонкие, блеклые. Надо было брать плотные виниловые. Они дольше служат.
Ирина промолчала. Михаил тоже ничего не сказал. Просто налил чай.
Свекровь стала приезжать часто. Раз в неделю, потом два раза. Каждый визит превращался в инспекцию. Галина Викторовна проверяла чистоту, порядок, содержимое холодильника. Делала замечания, давала советы. Ирина терпела, улыбалась, кивала. Понимала — надо наладить отношения. Это мать мужа, надо уважать.
Но Галина Викторовна не давала повода для уважения. Критиковала всё подряд. Как Ирина готовит — слишком много специй, мало соли, неправильно режет овощи. Как убирается — пыль на подоконнике, пятна на зеркале, разводы на полу. Как одевается — слишком яркие цвета, короткая юбка, открытая кофта. Как ведёт себя с Михаилом — мало внимания уделяет, не заботится должным образом.
Михаил не вступался. Когда Ира пыталась поговорить, муж отмахивался.
— Мама беспокоится. Хочет, чтобы у нас всё было хорошо.
— Миша, она критикует каждый мой шаг. Я чувствую себя неполноценной.
— Не преувеличивай. Мама просто заботится.
— Забота выглядит по-другому. Это контроль.
— Ира, не начинай. Устал я от этих разговоров. На работе проблемы, дома проблемы. Дай спокойно жить.
Ирина замолкала. Понимала — говорить бесполезно. Михаил не слышит.
Первые два года в новой квартире прошли в напряжении. Ипотечный платёж съедал большую часть доходов. Оставалось совсем немного на жизнь. Экономили на всём — на одежде, развлечениях, поездках. Не ходили в кафе, не ездили в отпуск. Работали много, отдыхали мало.
Галина Викторовна продолжала приезжать. Критиковала, советовала, поучала. Однажды устроила скандал из-за того, что Ирина купила новые шторы.
— Зачем тратить деньги на шторы? Старые ещё хорошие!
— Галина Викторовна, старые выцвели. Хотелось обновить интерьер.
— Обновить интерьер, — свекровь фыркнула. — У вас ипотека. Вы должны каждую копейку экономить. А ты тратишь на тряпки.
— Шторы стоили три тысячи. Это не такая большая сумма.
— Три тысячи — это деньги! На три тысячи можно купить продуктов на неделю! Но нет, невестке захотелось красоты. Миша, ты видишь, как твоя жена деньги на ветер бросает?
Михаил сидел на диване, смотрел в телефон. Пожал плечами.
— Мама, ну шторы же нужны.
— Нужны! Старые нужны! А новые — блажь!
Ирина встала, ушла на кухню. Стояла у окна, сжимая кулаки. Дышала глубоко, пытаясь успокоиться. Слышала, как Галина Викторовна что-то говорит сыну, как Михаил отвечает односложно. Потом хлопнула входная дверь. Свекровь ушла.
Михаил зашёл на кухню.
— Зачем ты спорила с мамой?
— Я не спорила. Объясняла.
— Надо было просто согласиться.
— Миша, я не могу соглашаться со всем подряд. У меня тоже есть мнение.
— Мнение — это хорошо. Но мама старше, опытнее. Надо прислушиваться.
— Прислушиваться — одно. А терпеть критику по любому поводу — другое.
Муж вздохнул.
— Ира, не усложняй. Просто кивай, соглашайся. Так проще.
— Проще для кого? Для тебя?
— Для всех. Мама успокоится, ты не будешь нервничать.
— Я не буду нервничать, если твоя мать перестанет меня критиковать.
— Она не критикует. Она помогает.
Ирина посмотрела на мужа долгим взглядом. Хотела сказать что-то резкое, обидное. Но промолчала. Развернулась, вышла из кухни.
Третий год совместной жизни стал переломным. Ирина забеременела. Новость обрадовала обоих. Михаил прыгал по квартире, кричал от счастья. Ирина плакала, прижимая руки к животу. Они так долго мечтали о ребёнке. И вот свершилось.
Галина Викторовна приняла новость спокойно. Сказала, что внучка — это хорошо, но надо готовиться серьёзно. Начала давать советы, что есть, как спать, какие витамины принимать. Ирина слушала, записывала. Надеялась, что рождение ребёнка сблизит их со свекровью.
Не сблизило.
После рождения дочки Галина Викторовна стала приезжать ещё чаще. Через день, потом каждый день. Приходила утром, оставалась до вечера. Учила Ирину, как держать малышку, как кормить, как пеленать. Критиковала каждое действие.
— Неправильно держишь. Голову поддерживай крепче.
— Галина Викторовна, я держу правильно. Врач показывала.
— Врач показала неправильно. Я двоих детей вырастила, знаю лучше.
— Но современные рекомендации другие.
— Современные рекомендации — ерунда. Раньше растили по-другому. И дети здоровее были.
Ирина сжимала зубы, терпела. Понимала — сейчас сорвётся, будет скандал. А скандал не нужен. Малышка требует спокойствия, стабильности.
Михаил работал больше. Устроился на вторую подработку по вечерам — развозил документы между офисами. Зарабатывал дополнительно пятнадцать тысяч рублей. Говорил, что надо больше денег — растёт ребёнок, увеличиваются расходы. Ирина понимала, кивала. Но видела — муж просто избегает дома. Уходит рано, возвращается поздно. Почти не видит дочку.
Когда Ирина пыталась поговорить, Михаил отмахивался.
— Я работаю ради семьи. Чтобы вам было на что жить.
— Нам нужен не только твой заработок. Нам нужен ты. Рядом. Дома.
— Я дома.
— Ты здесь физически. Но тебя нет. Ты уставший, молчаливый. Не разговариваешь, не обнимаешь, не интересуешься дочкой.
— Устаю. Работаю по двенадцать часов в день. Хочу просто отдохнуть вечером.
— А я? Я не устаю? Целый день с ребёнком, твоя мать приезжает, командует, критикует. Мне тоже нужна поддержка.
Михаил потёр лицо ладонями.
— Ира, не нагнетай. Всё нормально. Мама помогает, я работаю, ты с ребёнком. Нормальная семья.
— Нормальная семья — это когда муж поддерживает жену. Защищает от чужого давления.
— Мама не чужая.
— Для меня чужая. Она меня не любит. Никогда не любила.
— Глупости. Мама просто строгая. Такой характер.
— Характер — это одно. А неуважение — другое.
Муж встал, пошёл к выходу.
— Мне нужно на подработку. Поговорим позже.
— Когда позже? Ты всегда занят!
Михаил не ответил. Хлопнула дверь. Ирина осталась одна с плачущей дочкой на руках.
Пятый год стал критическим. Ирина вышла на работу, дочку отдали в ясли. Зарплата у Ирины выросла до пятидесяти двух тысяч. Михаил получал семьдесят три тысячи вместе с подработкой. Платёж по ипотеке оставался прежним — тридцать семь тысяч. Финансово стало полегче, но эмоционально тяжелее.
Михаил почти не бывал дома. Уходил в восемь утра, возвращался в одиннадцать вечера. Дочку видел спящей. С Ириной почти не разговаривал. Ужинал молча, уходил в комнату, ложился спать. Выходные проводил у родителей. Говорил, что надо помочь отцу с ремонтом сарая, с заменой крыши, с покраской забора.
Ирина начала замечать странности. Михаил стал следить за внешностью — купил новую одежду, сменил причёску, начал пользоваться парфюмом. Раньше этого не было. Телефон постоянно держал при себе, даже в душ брал. Когда жена спрашивала, кто звонит, отвечал коротко — работа, коллега, клиент.
Однажды вечером, когда Михаил был в душе, телефон мужа завибрировал на столе. Ирина взглянула на экран. Сообщение от контакта «Андрей с работы». Открыла. Прочитала: «Скучаю, зайка. Когда увидимся?»
Ирина замерла. Перечитала ещё раз. «Зайка». Женщина писала. Не Андрей.
Открыла переписку. Листала вверх. Сообщения были откровенные. Фотографии. Планы встреч. Всё было ясно. Михаил изменял. Давно. Как минимум полгода.
Вода в душе перестала шуметь. Ирина быстро положила телефон обратно. Вышла на кухню. Стояла у окна, смотрела в темноту. Руки дрожали.
Михаил вышел из ванной, оделся, взял телефон. Посмотрел на экран, нахмурился.
— Ира, ты брала мой телефон?
— Брала.
— Зачем?
— Увидела сообщение. Прочитала.
Муж побледнел. Сжал телефон в руке.
— Ты читала мои сообщения?
— Да. И увидела всё.
Тишина. Михаил стоял посреди комнаты, смотрел в пол.
— Кто она? — спросила Ирина.
— Коллега.
— Имя.
— Светлана.
— Давно?
— Восемь месяцев.
Ирина прислонилась к стене. Ноги подгибались.
— Ты любишь её?
— Не знаю.
— Хочешь уйти?
— Не знаю.
— Что ты знаешь?
Михаил поднял голову. Глаза были пустые.
— Знаю, что устал. От работы, от ипотеки, от постоянного напряжения. Хотелось чего-то лёгкого. Светлана была лёгкой.
— А я?
— Ты тяжёлая. Постоянно требуешь внимания, разговоров, поддержки. Устал я от этого.
Ирина выпрямилась. Смотрела на мужа холодным взглядом.
— Понятно. Значит, я виновата в том, что ты изменил?
— Не говорил этого.
— Но подразумеваешь. Я тяжёлая, требую внимания. Поэтому ты пошёл к другой.
— Ира, не упрощай.
— Не упрощаю. Всё просто. Ты изменил. Виноват ты. Но обвиняешь меня.
Михаил сел на диван. Закрыл лицо руками.
— Что теперь будет?
— Развод, — сказала Ирина. — Подавай документы.
Муж поднял голову.
— Ты серьёзно?
— Абсолютно.
— Может, попробуем сохранить? Ради дочки?
— Ради дочки не надо жить с изменником. Это плохой пример.
— Ира, я больше не буду. Закончу эти отношения.
— Не верю.
— Почему?
— Потому что ты солгал. Скрывал восемь месяцев. Значит, можешь солгать снова.
Михаил молчал. Ирина развернулась, пошла в комнату. Закрыла дверь. Легла на кровать, обняла подушку. Плакала тихо, чтобы не разбудить дочку.
Утром поднялась рано. Собрала дочку, повела в сад. Потом пошла на работу. Весь день работала на автопилоте — отвечала на звонки, писала письма, проверяла документы. Коллеги спрашивали, всё ли в порядке. Ирина кивала, улыбалась. Говорила, что просто устала.
Вечером вернулась домой. Михаила не было. Позвонила — не ответил. Написала — прочитал, не ответил. Легла спать одна.
На следующий день муж пришёл поздно вечером. Сел за стол, достал из сумки бумаги.
— Я поговорил с мамой. Рассказал о ситуации.
Ирина замерла.
— Зачем?
— Нужен был совет.
— И что она сказала?
— Сказала, что ты виновата. Не уделяла мне внимания, постоянно ссорилась с ней, не создавала уют дома. Поэтому я пошёл налево.
Ирина медленно встала.
— Твоя мать сказала, что я виновата в твоей измене?
— Да.
— И ты с ней согласен?
Михаил пожал плечами.
— Частично. Ты действительно была холодной последнее время.
Ирина подошла к столу. Наклонилась к мужу.
— Я была холодной, потому что ты не был рядом. Ты работал, убегал к родителям, избегал дома. А когда приходил, молчал, не разговаривал. Я устала бороться за твоё внимание. Устала быть одной в браке.
— Я работал ради семьи.
— Ты работал, чтобы не быть дома. Чтобы не видеть меня, дочку, проблемы. Это не ради семьи. Это от семьи.
Михаил встал.
— Хватит обвинений. Я виноват, ладно. Признаю. Но ты тоже не ангел.
— Не ангел. Но я не изменяла. А ты изменял.
— Потому что мне не хватало тепла!
— Тепла не хватало? — Ирина усмехнулась. — Иди к своей Светлане. Там тепло.
Михаил схватил куртку, вышел. Хлопнула дверь.
Через неделю Ирина подала на развод. Заполнила заявление, приложила свидетельство о браке, копию свидетельства о рождении дочки. Отнесла в суд. Получила уведомление о принятии документов.
Михаил узнал через два дня. Позвонил вечером.
— Ты подала на развод?
— Да.
— Без разговора? Без попытки решить?
— Мы уже говорили. Решать нечего.
— У нас дочь.
— Знаю. Поэтому развожусь. Не хочу, чтобы дочка росла, видя ложь и предательство.
— Ира, я больше не буду. Клянусь.
— Не верю. До свидания.
Положила трубку. Михаил перезвонил. Ирина сбросила. Потом ещё раз. Сбросила снова. Отключила звук.
Однажды утром, выходя из подъезда, Ирина столкнулась с Галиной Викторовной. Свекровь стояла у входа, ждала.
— Здравствуй, Ирина.
— Здравствуйте, Галина Викторовна.
— Слышала, ты подала на развод.
— Да.
— Глупость делаешь. Миша хороший муж. Ошибся раз, бывает. Надо прощать.
— Не хочу прощать.
— Не хочешь? — свекровь усмехнулась. — Думаешь, себе лучше сделаешь? Одна с ребёнком останешься. Никто не возьмёт.
— Это мои проблемы.
— Твои проблемы — мои проблемы. Ты мать моей внучки.
— Поэтому развожусь. Чтобы внучка не видела, как отец изменяет матери.
Галина Викторовна подошла ближе. Голос стал тише, злее.
— Знаешь что, Ирина? Я рада, что вы разводитесь. Очень рада.
Ирина нахмурилась.
— Почему?
— Потому что квартира останется в семье. В нашей семье. Семье Михаила.
— Квартира куплена в браке. По закону делится пополам.
— Закон — это бумажки. Мы найдём способ оставить квартиру Мише. Он наш сын, мы о нём позаботимся.
— Квартиру покупали вместе. Я тоже вкладывала деньги, работала, платила ипотеку.
— Не важно. Всё равно квартира останется у Миши. А ты уйдёшь с пустыми руками.
Ирина выпрямилась. Смотрела на свекровь холодно.
— Посмотрим.
— Смотреть нечего. Я жду, когда вы разведётесь — квартира всё равно останется в семье! — Галина Викторовна усмехнулась, глядя прямо в глаза невестке.
Свекровь развернулась, пошла к своей машине. Ирина стояла, сжимая ручку сумки. Дышала глубоко, успокаиваясь. Потом достала телефон, набрала номер.
— Алло, юридическая консультация? Хочу записаться на приём. Нужна помощь по разделу имущества при разводе.
На консультацию пошла через два дня. Юрист выслушала, записала данные. Объяснила ситуацию.
— Квартира куплена в браке. Ипотека оформлена на вас обоих. Платежи делали совместно из общего бюджета. Значит, квартира — совместно нажитое имущество. Делится пополам по закону. Так же вам положены алименты.
— А если муж будет против?
— Неважно. Закон на вашей стороне. Суд вынесет решение о разделе.
— Как будет делиться квартира?
— Есть два варианта. Первый — один супруг выплачивает второму половину стоимости и остаётся в квартире. Второй — квартиру продают, деньги делят пополам.
— Какой вариант вероятнее?
— Если у мужа нет денег выплатить вам половину, суд назначит продажу. Это стандартная практика.
Ирина кивнула. Заплатила за консультацию, вышла из офиса. Чувствовала облегчение. Закон на её стороне. Галина Викторовна ошибается.
Через месяц прошло первое судебное заседание. Михаил пришёл с адвокатом. Требовал оставить квартиру себе, ссылаясь на то, что Ирина может жить с родителями. Адвокат Ирины возразил — квартира совместно нажитая, делится по закону пополам. Судья отложила решение, назначила экспертизу для оценки стоимости квартиры.
Эксперт оценил квартиру в пять миллионов восемьсот тысяч рублей. Рынок вырос за пять лет.
На втором заседании судья спросила Михаила, может ли тот выплатить Ирине её долю. Муж ответил отрицательно — таких денег нет. Судья вынесла решение — квартиру продать, ипотеку закрыть, остаток разделить пополам.
Михаил побледнел. Адвокат попытался возразить, но судья была непреклонна. Закон есть закон. Квартира куплена в браке, значит общая. Делится пополам.
После заседания Ирина вышла из зала суда. На лестнице столкнулась с Галиной Викторовной. Свекровь стояла, опираясь на перила. Лицо было красным, губы сжаты.
— Ты довольна? Выгнала моего сына из собственной квартиры?
— Я не выгоняла. Суд вынес решение по закону.
— Закон! Всё прикрываются законом! А по совести?
— По совести ваш сын изменил мне. Предал. Теперь отвечает за последствия.
— Ты всё подстроила! Специально подала на развод, чтобы отобрать квартиру!
— Я ничего не подстраивала. Ваш сын сам разрушил семью. Я просто защищаю свои права.
Галина Викторовна шагнула вперёд. Голос дрожал от злости.
— Ты разбила семью! Разлучила сына с дочерью!
— Ваш сын сам во всем виноват.
— Он ошибся! Люди ошибаются!
— Ошибаются. И отвечают за ошибки.
Свекровь замолчала. Смотрела на невестку долгим тяжёлым взглядом. Потом развернулась, пошла вниз по лестнице. Ирина осталась стоять, глядя ей вслед.
Квартиру продали через три месяца. Нашли покупателей, оформили сделку. Деньги разделили пополам через нотариуса. Ирина получила свою долю. Положила на накопительный счёт. Так же открыла отдельный счет для алиментов — накопления для дочки.
Михаил съехал к родителям сразу после суда. Забрал вещи, документы, мебель. Ирина осталась в квартире до последнего дня, потом сняла небольшую студию. Двадцать пять квадратов, но своя. Никакой ипотеки, никакого давления.
Работала, растила дочку, встречалась с друзьями. Постепенно боль от предательства тупела, отходила. Не исчезла совсем, но перестала быть такой острой.
Михаил звонил иногда, просил встретиться с дочкой. Ирина разрешала. Приводила девочку в парк, передавала бывшему мужу. Ждала в кафе неподалёку. Забирала через два часа. Не разговаривала с Михаилом. Просто кивала, уходила.
Однажды, забирая дочку, увидела Галину Викторовну. Свекровь сидела на лавочке рядом с Михаилом. Увидела Ирину, отвернулась. Не поздоровалась, не посмотрела.
Ирина взяла дочку за руку, пошла к выходу из парка. Девочка болтала что-то весёлое, рассказывала, как играла с папой. Ирина слушала, улыбалась.
Вечером, укладывая дочку спать, думала о прошедших годах. О том, как мечтала о счастливой семье. Как работала, терпела критику свекрови, надеялась на лучшее. Как всё рухнуло в один момент. И как заново училась жить. Одна. Но свободная.
Дочка уснула. Ирина вышла на балкон. Город внизу светился огнями. Было холодно, но свежо. Дышалось легко. В кармане телефон завибрировал. Сообщение от подруги: «Как ты? Давно не виделись».
Ирина улыбнулась. Написала: «Хорошо. Давай встретимся на выходных».
Отправила сообщение. Стояла на балконе, смотрела на город. Думала о том, что жизнь продолжается. Даже после боли, предательства, развода. Продолжается и становится лучше. Потому что есть выбор. Можно остаться в токсичных отношениях, терпеть унижения, жить в постоянном напряжении. А можно уйти. Защитить себя. Начать заново.
Ирина выбрала второе. И не жалела.
