— Максим, ты только посмотри, — Лидия резко развернула квитанцию и ткнула в неё пальцем. — Здесь не её фамилия!
Муж нахмурился и взял бумагу в руки. Несколько секунд он молча изучал документ, а затем округлил глаза. Как это возможно? Может, опечатка? Однако что-то внутри подсказывало, что нет, это не ошибка.
— Это что за… — Максим замер, сжав бумагу так, что та чуть не порвалась. — Лида, это чья вообще фамилия?
Лидия пожала плечами. В голове уже роились догадки, но она не спешила озвучивать их. Не хотелось делать поспешных выводов и обвинять свекровь. Но сигнал она подала: пусть муж разбирается с этим вопросом.
Максим встал, достал телефон и набрал номер матери. Уже через несколько секунд послышался бодрый голос Тамары Петровны.
— Ты зачем квартиру переписала? — без прелюдий начал муж.
На том конце провода повисла короткая пауза, а затем свекровь попыталась изобразить удивление:
— О чём ты, сынок?
— О том, что твоя квартира теперь оформлена на кого-то левого, — Максим сердито сжал квитанцию, зашелестев бумагой. — Кто это?
— Ах, ты об этом, — голос матери сразу изменился и стал напряжённо-осторожным. — Ну, я же тебе говорила, что хочу помочь одной родственнице…
Лидия заметила, как у мужа дёрнулся глаз.
— Помочь?! Ничего себе! Мне бы кто так помог! — в шоке воскликнул Максим, но затем выдохнул и попытался взять себя в руки. — Так, давай без сказок. Ты мне годами твердила, что оставишь квартиру Лёше. Это точно твоё решение?
— Было дело, приходилось так говорить, — раздражённо отмахнулась свекровь. — Чтобы держать вас на коротком поводке. Сам подумай, как бы я сказала правду, вы бы перестали ко мне ездить!
Максим вскинул брови. Несколько секунд он не мог вымолвить ни слова. Глаза его потемнели от ярости.
— Ты серьёзно? — наконец заговорил он. — Ты просто использовала нас, скрыв правду?
— Что значит «использовала»? — с вызовом ответила Тамара Петровна. — Вы же всё равно должны мне помогать, как-никак, я тебе мать!
Максим нервно усмехнулся и сбросил звонок. Он резко швырнул телефон на диван, прошёлся по комнате и ударил кулаком по спинке стула, выпуская пар.
— Она… Она просто… — он не смог закончить, обессиленно сел на край кровати и схватился за голову.
Лидия, конечно, тоже была удивлена, но сохраняла спокойствие. Если для Максима это было равносильно предательству, то его жена воспринимала решение свекрови как причуду.
— Мы делали это не ради квартиры, — мягко сказала Лидия, стараясь сгладить углы. — Но я тебя понимаю. Её враньё всё испортило.
В этот момент в дверях появился Алексей, их сын. Похоже, он вернулся с пробежки в хорошем настроении, но, увидев обеспокоенные лица родителей, нахмурился.
— Что-то случилось?
Лидия хотела перехватить инициативу, но Максим её опередил.
— Бабушка тебе врала, — глухо сказал он. — Она уже давно переписала свою квартиру на какую-то родственницу.
Бутылка воды в руках Алексея хрустнула.
— То есть… Мне всё это время врали в лицо? Обещали, что у меня будет жильё, а на деле — пшик?
— Выходит, так, — Лидия устало вздохнула: это была неприятная правда, но её следовало озвучить.
Сын сжал челюсти, развернулся и вышел, громко хлопнув дверью. Ему нужно было время, чтобы прийти в себя. Лидия закрыла глаза, решив не останавливать Алексея. Максим сидел, ссутулившись, и сокрушённо смотрел куда-то в пол.
Свекровь добилась своего: её предательство разбило семью.
Лидия металась по кухне и механически готовила ужин. Было трудно сосредоточиться. Сердце терзали возмущение, недоумение, обида. Лидия пыталась понять, когда же всё пошло наперекосяк.
Когда из доброжелательной женщины, которая принимала их у себя дома с улыбкой, Тамара Петровна превратилась в человека, способного на такой обман.
Свекровь всегда была женщиной с характером, но Лидии казалось, что она честная и справедливая. Тамара Петровна родила поздно, для себя, заранее решив, что будет рассчитывать на себя одну. Муж у неё был, но семейной жизни, как она сама говорила, не сложилось, поэтому воспитывала сына в-одиночку. Денег всегда не хватало, но Максим вспоминал детство как самое счастливое время: мать старалась, чтобы у него было всё необходимое.
Лидию приняли в семью очень тепло. Свекровь не стала цепляться и допрашивать, не пыталась диктовать или перетягивать сына на себя. Она приняла невестку спокойно, без резких высказываний и скрытых уколов. Максим всегда говорил, что мама у него мудрая, не из тех, кто будет лезть в чужую жизнь.
Но в последние годы что-то изменилось. Сначала это были мелочи: чуть больше жалоб на здоровье. Потом начались упрёки: почему так редко звоните, почему не приезжаете на каждый выходной, почему не оставляете внука чаще.
— Вы меня совсем забыли, — говорила Тамара Петровна, тяжело вздыхая. — Если бы не я, вы бы с этим вашим кредитом не справились. А теперь-то я, конечно, не нужна.
— Мама, мы же никогда у тебя ничего не брали и не просили, — терпеливо возражал Максим.
— Да, но если бы я тебя так не воспитала, ты бы не потянул семью, — обиженно отвечала она.
Лидия тогда не придавала этому большого значения. Она не единожды наблюдала за подобными старческими причудами. Они всё равно старались уделять свекрови больше внимания, привозили продукты, помогали с бытовыми делами.
Как только внуку исполнилось восемнадцать, Тамара Петровна торжественно объявила, что завещает квартиру ему. Говорила громко, на людях, чтобы никто не сомневался.
Если судить по старым квитанциям, свекровь уже тогда знала: всё это ложь. Значит, всё это было частью плана? Насколько далеко Тамара Петровна готова зайти в своих манипуляциях?
Лидия чувствовала неприятное жжение в груди. Она пыталась оправдать свекровь, думала, что, может, та просто боялась одиночества. Но одно дело — просить помощи, и совсем другое — сознательно обманывать близких, дразнить обещаниями.
Теперь Лидия не могла отделаться от мысли, что в Тамаре Петровне ещё давно что-то изменилось, и это были далеко не обычные возрастные причуды.
Несколько дней назад Алексей сказал прямо: «Бабушка мне теперь никто». Ни Максим, ни он даже не поднимали тему поездок к Тамаре Петровне, будто она исчезла, растворилась.
Лидия не могла перестроиться так быстро. Она не собиралась прощать свекровь, но не могла запросто вычеркнуть её из жизни. Хоть злость всё ещё пряталась где-то внутри, невестка продолжала приезжать. Если не из жалости, то хотя бы из чувства долга.
Тамара Петровна встречала её так, будто ничего не произошло.
— Ой, Лидочка, заходи, ты мне как раз нужна, — с улыбкой говорила она, будто невестка просто зашла на чай.
Сначала это раздражало. Свекровь даже не пыталась объясниться, не демонстрировала ни капли сожаления. Казалось, она ждала, когда все опять начнут крутиться вокруг неё. Но чем дольше Лидия наблюдала за свекровью, тем явственнее замечала: Тамара Петровна уже не та.
Она то забывала, зачем позвонила, то путала даты, то вдруг останавливалась во время разговора и смотрела в одну точку, потеряв ход мыслей.
— Ты же говорила, что ходила вчера в аптеку, — осторожно напомнила Лидия, когда свекровь в третий раз за день попросила её купить лекарства.
— Да? — Тамара Петровна нахмурилась, поджав губы. — Ну, значит, не ходила… Или ходила…
Лидия медленно выдохнула, пытаясь скрыть тревогу. До этого она списывала рассеянность свекрови на характер и возраст. Теперь разум пронзила догадка: дело не только в годах. Может, документы Тамара Петровна подписывала с ясным умом, но сейчас её состояние вызывало вопросы. Однако от предложений сходить к врачу она раздражённо отмахивалась.
Как выяснилось, квартира досталась племяннице. Родственница никак себя не проявляла. В первый месяц после подписания документов ещё звонила, интересовалась самочувствием тёти. Потом и вовсе пропала. Даже не отвечала на звонки.
— Не понимаю, почему она не приезжает, — в очередной раз жаловалась Тамара Петровна. — Я же для неё столько сделала…
Лидия смотрела на неё и не знала, что сказать. Разве свекровь не понимала, что допустила ошибку? Что она осталась ни с чем, предав родных? Или Тамара Петровна всё ещё надеялась, что её простят и пожалеют? Но для этого нужно хотя бы попросить прощения.
Лидия часто думала о том, что же будет дальше. Максим не простит мать, Алексей — тем более. А когда Тамара Петровна окончательно сдаст, кому придётся тянуть этот груз? Богатой наследнице?
Ответ был слишком очевиден.
Вскоре задуматься об этом пришлось и Тамаре Петровне.
Лидия только успела открыть дверь, как услышала громкий глухой стук, за которым последовал сдавленный всхлип. Невестка бросилась в спальню и увидела Тамару Петровну. Та сидела на полу рядом с перевёрнутым стулом, судорожно цепляясь за край стола в попытках встать.
— Что случилось? — Лидия подскочила и подала ей руку.
Свекровь нерешительно посмотрела на неё, а потом всё же приняла помощь и поднялась. Её лицо было бледным, губы подрагивали. Взгляд в кои-то веки не капризный, не упрямый, а растерянный, почти детский.
— Я… Я просто хотела взять лекарства, — пробормотала Тамара Петровна, опускаясь на кровать. — Голова закружилась…
Лидия поставила на место стул, внимательно осматривая свекровь. Тамара Петровна уже не казалась гордой женщиной с боевым характером. Перед Лидией была несчастная старушка, которая уже не могла контролировать всю семью.
— К тебе больше никто не приезжает? — Лидия знала ответ, но всё равно спросила.
— А кто? — Тамара Петровна горько усмехнулась. — Сын от меня отказался. Внук тоже. Ну, хоть ты приходишь…
Лидия промолчала, убирая в шкаф лекарства, которые валялись на столе и полу.
— Она ведь так ни разу и не позвонила, — вдруг тихо сказала свекровь. — Эта… Танька. Я ей квартиру, а она… — Тамара Петровна осеклась и махнула рукой. — Да что теперь говорить.
— Да, что теперь говорить, — холодно повторила Лидия. — Даже не понимаю, на что ты рассчитывала.
— Мне хотелось быть хорошей. Боялась одиночества. Думала, подстраховалась со всех сторон, а оно вон как вышло…
Наступила тишина. Тамара Петровна словно ждала чего-то. Может, сочувствия, может, слов поддержки. Но Лидия не собиралась давать ей ни того, ни другого. Ей было жаль эту пожилую женщину, но та запуталась в собственных сетях обмана и манипуляций.
— Хотела бы я всё вернуть назад, — наконец сказала свекровь. — Переписать квартиру обратно, оформить её на Лёшу… Не жить в постоянном страхе. Танька ведь в любой момент может выгнать меня…
— Уже не получится, — голос невестки был ровным, почти безразличным. — Ты сделала свой выбор. Мы сделали свой.
Свекровь открыла было рот, но тут же закрыла его. Она и сама понимала, что изменить уже ничего нельзя.
Лидия не бросила её. Она продолжала приезжать, помогала по дому, привозила еду. Но теперь в её голосе не было тепла, в жестах — заботы, а в глазах — участия. Она больше не была невесткой. Лидия стала просто человеком, отдающим свой долг.
Тамара Петровна получила ровно то, к чему стремилась. Она обманула свою семью, думая, что сможет быть хорошей для всех. В итоге свекровь лишилась не только квартиры, но и людей, которым она была нужна. Они были готовы остаться без квартиры, были готовы к её капризам, но не смогли простить обман и эгоизм.
