— А ты чего хотела? — без тени смущения произнесла Татьяна Петровна. — Скоро ведь разводиться будете, вот и делю заранее, чтобы не упустить своё.
Наташа недоуменно заморгала и сделала шаг назад:
— Кто будет разводиться? Вы что говорите, Татьяна Петровна?
Та вздохнула так, словно давно ждала этого вопроса:
— А что? Сергей постоянно жалуется. Вы, мол, не ладите, быт не клеится. Так что раз всё к разделу идёт, то ничего страшного, если пару полотенец или губок для кухни я заберу.
Наташа почувствовала, как внутри всё закипает, но она сдержала желание повысить голос ещё сильнее:
— Это же просто… глупость какая-то. Зачем вы выносите из дома наши вещи?
Татьяна Петровна сложила руки на груди:
— А я так-то не чужой человек, а мать Сергея, имею право. И вообще, не тебе мне указывать, девочка.
И Татьяна Петровна, пользуясь смятением Наташи, развернулась и уверенной походкой направилась к выходу. На пороге она обернулась и добавила:
— Да, когда Сергей вернётся, не забудь у него уточнить, чего это он жалуется. Сама понимаешь, просто так ничего не бывает.
Дверь захлопнулась. Наташа осталась стоять, слушая, как свекровь спускается по лестнице.
***
То, что после приездов Татьяны Петровны что-то пропадает — то кухонные полотенца, то новый освежитель для ванной, то ещё какая-нибудь мелочь, — Наташа начала замечать еще пару месяцев назад. Но подумать не могла, что свекровь делает это целенаправленно, да ещё и с таким циничным объяснением.
Наташа позвонила сестре:
— Олеся, — заговорила она, — представь себе: мне свекровь сказала, что мы с Сергеем разводимся… Я впервые об этом слышу, и при этом не от мужа, а от нее!
Сестра удивленно спросила:
— Может, она так пошутила? Она же у тебя вообще странная женщина
Наташа покачала головой:
— Она вполне серьёзна. Говорит, что он сам жаловался. И поэтому она, представляешь, таскает из нашего дома всякие бытовые мелочи — якобы все равно их при разводе делить. Я вообще не знаю, что и думать, бред какой-то.
— А с Серëгой-то ты говорила? Может, не стоит слушать эту ненормальную тëтку просто?
— Да нет, не говорила ещё, он на выходные к другу уехал, на даче помочь, а по телефону не хочу. Жду, когда вернется, тогда пусть объясняет, что он там мамаше своей наплëл.
— Ну да, тоже верно. Ты держись, Наташенька! И позвони мне потом, как с мужем поговоришь.
— Ладно, Лесь, спасибо за поддержку. Пока!
Если говорить честно, отношения Наташи с Татьяной Петровной не задались с самого начала. Свекровь всегда вела себя демонстративно холодно, а иногда и презрительно, словно считала Наташу не парой своему сыну. Девушка поначалу старалась не обращать на это внимания — ей казалось, что при должном терпении удастся выстроить хоть какой-то мир.
Но время шло, а отношения не менялись. Постепенно Наташа прекратила свои попытки наладить контакт, и холодная война между ними стала нормой.
Впрочем, это совершенно не мешало Татьяне Петровне регулярно наведываться в гости в дом сына, даже если самого Сергея не было дома. Наташа удивлялась таким визитам, но воспитание все же не позволяло ей просто не открывать свекрови двери.
Пропажу вещей Наташа долго не решалась связать с этими внезапными визитами. Она списывала это на свою забывчивость, на невнимательность. Но в последнее время ситуация совсем вышла из под контроля. Пропадали губки, жидкости для мытья посуды, салфетки и даже новый ершик для унитаза. Он-то и помог Наташе разобраться в ситуации — увидев, что ручка только сегодня купленного ею ëршика торчит из сумки свекрови, Наташа наконец решилась поставить вопрос ребром, после чего и случился тот разговор.
***
Вечером, услышав щелчок замка, Наташа вскочила с дивана. Сергей вошёл, устало бросил куртку на вешалку, вымыл руки и хотел пройти на кухню, но увидел жену, стоящую в коридоре со сковородкой в руке.
— Наташ, у тебя что-то случилось? — спросил он, заметив её напряжение.
— Да, случилось. Твоя мать сегодня заходила. Мы так мило побеседовали. Она, например, рассказала мне по секрету, что мы с тобой, оказывается, разводимся. Жаль только, подробностями делиться не стала — предложила у тебя уточнить, — в голосе Наташи звучал неприкрытый сарказм, а сковородка, хоть и лёгкая, тефлоновая, придавала веса еë словам.
— Подожди, это она тебе сама сказала? — Сергей нахмурился. — Я не говорил, что мы разводимся, это уж она додумала.
— Она «додумала» после твоих жалоб, Сергей. Ты, оказывается, всем рассказываешь, какие у нас проблемы, да? В чем они, эти проблемы, скажи мне в лицо.
Сергей вздохнул:
— Я просто говорил маме, что у нас… Как бы… не всё идеально. Да любой человек жалуется родителям, когда тяжело.
— И что же тебе так тяжело? — не удержалась Наташа. — Я работаю, есть тебе готовлю, стараюсь поддерживать порядок в доме. Да, может, не всегда радую тебя весёлой улыбкой, но посмотри правде в глаза: ты тоже не особо помогаешь.
— Я не про твои домашние дела, — Сергей подошёл ближе, заглядывая ей в глаза. — Ты… ты за собой перестала следить. Я же не всем подряд это говорил, а только маме в доверительных беседах. Раньше ты была другой.
Наташа опешила, будто получила пощечину, но всё-таки постаралась сохранить спокойствие:
— Ты имеешь в виду, что я не так крашусь или новую одежду давно не покупала? Знаешь, я не вижу в этом большой драмы.
— Мне бы хотелось, чтобы ты выглядела привлекательно. Раньше и причёски делала, и маникюр ярче, а теперь ходишь в чём попало. Мне неловко говорить, но это портит моё отношение к тебе.
Она выдержала короткую паузу, потом сказала:
— Значит, ты считаешь, что причина наших сложностей только во мне? Потому что я не при параде?
— Да нет же, я понимаю, что и я виноват. Просто… мы сейчас в тупике. Я сказал маме, что если бы ты снова начала за собой следить, как раньше, может, это бы всё исправило. А мама, видимо, приняла всё за чистую монету, да ещё и переврала. Но давай попробуем всё сначала, а? Вспомни, как было раньше.
Наташа перехватила сковородку поудобнее:
— «Всё сначала»? И в чем же это начало заключается? Что я снова начну ходить на шпильках и в мини?
Сергей пожал плечами:
— Ну, может, не так резко. Но да, я хотел бы, чтобы ты вернулась к тому образу, что был раньше.
— А ты не думал, что если бы ты хотя бы один день повёл себя как настоящий муж, показал заботу, внимание, помог мне, — я бы тогда не устала и у меня были бы силы, как ты говоришь, следить за собой? Сколько можно тащить всë одной — работу, дом, плюс ещё отношения с твоими родственниками?!
Он нахмурился:
— Я тоже работаю, если ты забыла. Обеспечиваю семью. Откуда у меня силы ещё за тебя дела домашние делать?
— Конечно, — вздохнула Наташа. — Проще сказать, что я стала непривлекательной. Да если бы ты пытался мне помочь, хоть немного, хоть иногда. А то я смотрю, твои амбиции заканчиваются на том, чтобы я снова ходила по салонам. Только вот кто тебя тогда кормить будет? Что-то на домработницу ты пока не заработал, добытчик.
Сергей побагровел:
— Зачем ты так говоришь? Я стараюсь, как могу.
— Нет, Сергей. Ты всё время только жалуешься своей маме, как выясняется. А она делает свои выводы, и в итоге уже вещи таскать из нашего дома начала, представляешь? По её логике, раз всё равно развод, то зачем стесняться.
— Я поговорю с ней, — ответил он раздражённо. — Наверное, она просто хотела у тебя спросить, но забыла.
— Забыла спросить? И унесла ëршик для туалета? Тебе самому не смешно? — Наташа покачала головой. — Нет, она на полном серьёзе считает, что мы делим имущество, поэтому решила в этом процессе поучаствовать. Чтобы сыночку не обделили, видимо.
Сергей развёл руками:
— Я сказал, что у нас есть проблемы. Возможно, она всё поняла по-своему. Но давай не будем рубить с плеча. Я всё улажу, правда.
Наташа резко отступила и вгляделась в лицо мужа:
— «Уладишь» — это как? Скажешь, что я буду пытаться стать прежней, ухоженной и покладистой, пока ты продолжаешь вести себя так же? Это не «улаживание», это издевательство.
— А ты предлагаешь развестись, как говорит мама? — усмехнулся Сергей. — Это абсурд. Мы же любим друг друга, верно?
— Нет, Сергей, — Наташа произнесла это настолько спокойно, что даже сама удивилась, — я не буду играть по твоим правилам. Я устала. Знаешь, почему мне некогда бегать по салонам и наряжаться? Потому что я тащу всё. Ты много хочешь, но сам не меняешься.
Он удивленно посмотрел на жену:
— И что теперь?
— Теперь — уходи. Мама твоя рада будет, да и вещи все «нужные» она уже забрала.
— Ты серьезно выставляешь меня? Куда я пойду?
— Не знаю. Но так больше продолжаться не может. Ты ведь живешь, как будто я тебе постоянно должна. И ещё посмел обвинять меня в том, что я перестала выглядеть как картинка.
Сергей тяжело вздохнул и посмотрел в сторону. Было видно, что он не ожидал такой резкости.
— Ну и зря ты так рубишь…
— Может, и зря, — призналась Наташа. — Но я не в силах терпеть. Обойдусь, пожалуй, без твоих жалоб маме, без её приходов и без тебя.
Он попытался что-то сказать, но Наташа перебила:
— Собирай вещи.
Сергей прошёл в комнату, откуда через несколько минут вышел с дорожной сумкой. Подошёл к Наташе, хотел её обнять, но она отстранилась.
— Мне жаль, — проговорил он.
— Тебе жаль, что так вышло, или что у тебя нет сил, чтобы что-то изменить в жизни? — спросила Наташа.
Сергей промолчал. Он не знал, что ответить, а может, и не хотел. И тогда Наташа протянула ему сковородку:
— Вот, нет хочешь ли забрать? Почти новая, маме понравится. И ëршик прихвати, который я сегодня из еë сумки вытащила — скажешь своей маме, что они ей достались по разделу имущества.
Сергей посмотрел на неё с обидой и вышел из квартиры.
***
Шокированная всем случившимся, Наташа вновь позвонила сестре:
— Что теперь? Ты точно решила не пытаться всё наладить?
— А что я могу наладить? Мне не нужны отношения, где жену превращают в декорацию. Если бы он хоть раз заступился за меня перед своей мамой, или хоть пообещал помогать, всё могло бы быть иначе.
— Я могу приехать к тебе, — предложила сестра. — Если вдруг тебе станет тоскливо.
Наташа села в кресло и вдруг обнаружила, что по-прежнему сжимает в руке сковородку.
— Олеся, да всё будет нормально. Я столько лет думала: «Ну он хороший, просто работа такая», «Мама у него строгая, надо понять и простить»… Но сегодня всё встало на свои места.
— Ну может, хоть позвонить ему? Дать шанс объяснить, поговорить?
Наташа устало вздохнула:
— Разговоры у нас уже были. И сегодняшний стал верхом наглости: «Ты перестала быть как раньше, ты должна попытаться, ты должна». А я… что я должна? Уже не хочу соответствовать чьим-то ожиданиям, особенно если в ответ не получаю никакой поддержки.
Олеся немного помолчала, потом все-таки спросила:
— А что свекровь? Татьяна Петровна ведь наверняка ещё явится.
— Это её сын пусть разбирается. Он же говорил, что уладит всё с ней. Вот пусть и улаживает. Если появится снова, я просто не открою дверь.
— Жёстко, но, видимо, по-другому нельзя, — протянула Олеся. — Не боишься, что тебе будет тяжело в одиночку квартиру оплачивать?
— Нет, потому что я справлялась и раньше, ещё до замужества.
Олеся снова замолчала, пытаясь подобрать слова.
— А если он всё-таки осознает ошибку и попытается вернуть тебя?
Наташа вздохнула и посмотрела в потолок:
— Сначала пусть вернёт те полотенца, которые у мамы своей прячет. И попробует стать мужчиной, который хотя бы уважает мою работу и мои усилия в доме. И меня. А потом посмотрим.
— Понятно…
— Мне сейчас нужно прийти в себя. Да, я многое терпела, но он не видел ни моих чувств, ни моих забот. Думал, что я «перестала следить за собой» просто из лени? Да нет же, я устала пахать без поддержки.
Сестра молчала, чувствуя, что спорить тут не о чем.
За окном совсем стемнело. Наташа села на диван, прижала ладони к лицу и прислушалась к неровному биению сердца. Она вспоминала прошлые годы: как когда-то сама радовалась походам в салон, старалась быть безупречной женой. Но сколько же в ответ получила поддержки? Вспоминала, как Татьяна Петровна вдруг наведывалась «с добрыми намерениями» и как Сергей лишь отшучивался, никогда не вставая на защиту жены. И теперь всё кончилось нелепым скандалом, в котором виноваты оказались только она и её «непривлекательность».
Олеся тихо спросила:
— Ну что, закончишь с Сергеем официально?
Наташа задумалась:
— Знаешь, я пока не готова бежать в ЗАГС с заявлением. Но раз он считает, что всё упирается в мою внешность… мне страшно предположить, что его вообще интересует в отношениях. Я сделаю паузу. Мне надо передохнуть, понять себя. Если он вернётся с разговором о настоящих переменах, я, возможно, выслушаю. Но пока пусть живёт, как хочет.
— Ты не одна помни, сестричка. Я с тобой. Мама с тобой. А всё остальное уладится, когда ты сама решишь, что готова к этому.
Наташа благодарно кивнула, внутренне собираясь с силами. Странно, но ощущение, что в доме стало просторнее и легче дышать, пришло почти сразу после ухода Сергея. Ей думалось, что начнётся паника, слёзы, а на деле — скорее опустошение и тихое спокойствие. Возможно, впереди ждут перемены, может быть, непростые, но по-своему освобождающие.
