Кристина познакомилась с Артёмом через общих друзей на корпоративе в тридцать один год. Тогда казалось, что судьба наконец улыбнулась — мужчина серьёзный, работящий, без вредных привычек. Через год расписались. К тому моменту у Кристины уже была двухкомнатная квартира в центре города, доставшаяся от бабушки по наследству, и стабильная должность программиста в крупной IT-компании с зарплатой под девяносто тысяч рублей.
Артём работал электриком на промышленном предприятии, получал около сорока пяти тысяч. Разница в доходах Кристину не смущала — важнее было найти надёжного партнёра, готового к семейной жизни. Муж переехал к жене сразу после росписи, привёз только две сумки с личными вещами и старый компьютер.
Первые месяцы брака текли спокойно. Артём старался помогать по дому, готовил завтраки, пока Кристина собиралась на работу. Вечерами смотрели фильмы, планировали отпуск, обсуждали ремонт в ванной. Кристина рассчитывала на равное партнёрство — хотя бы в бытовых вопросах, раз финансовый вклад получался неравным.
Изменения начались через полгода, когда в их жизни появилась свекровь. Звали её Валентина Петровна, жила в областном центре в часе езды от города. Женщина энергичная, привыкшая командовать, всю жизнь проработала заведующей столовой.
Первый визит длился выходные. Валентина Петровна приехала с большой дорожной сумкой, из которой извлекла собственные полотенца, подушку в наволочке из ситца, набор кастрюль и даже скатерть в мелкий цветочек.
— Не люблю чужие вещи, — объяснила свекровь, расстилая скатерть на кухонном столе. — Дома как-то привычнее.
Кристина кивнула, решив не заострять внимание на слове «чужие». Это же её квартира, её стол, но, видимо, для Валентины Петровны территория сына автоматически становилась родной.
С первого дня свекровь начала высказывать замечания. Сначала осторожно, с улыбкой.
— Кристиночка, а почему у тебя в кухне всё так непрактично расставлено? Посуда далеко от мойки, специи в дальнем шкафчике. Неудобно же готовить.
— Мне удобно, — ответила Кристина, продолжая нарезать овощи для салата.
— Ну да, ты же редко готовишь. А вот когда каждый день у плиты стоишь, тогда понимаешь, как важно всё под рукой иметь.
Кристина готовила каждый день, просто предпочитала простые блюда. Но объяснять это не стала.
К вечеру замечания продолжились.
— В ванной у вас мрачновато. И зеркало маленькое — как в нём увидишь что-то? А на балконе вообще склад какой-то. Артёмушка, надо порядок навести.
Артём всё переводил в шутку.
— Мам, ты просто волнуешься. Мы же нормально живём.
— Конечно, волнуюсь. Сын женился, хочется, чтобы всё было как следует.
Кристина поначалу старалась не реагировать. Улыбалась, отшучивалась, не вступала в споры. Думала, что свекровь просто привыкает к новой ситуации, изучает территорию. Но с каждым визитом — а они стали регулярными — «волнение мамы» становилось навязчивее.
Второй приезд затянулся на неделю. Валентина Петровна объяснила, что в её доме отключили горячую воду на профилактику, жить неудобно. Кристина не возражала — места хватало, свекровь располагалась в зале на раскладном диване.
За эту неделю произошёл первый серьёзный инцидент. Кристина вернулась с работы и обнаружила, что вся посуда в кухонных шкафчиках переставлена. Тарелки переехали в дальний шкаф, кружки оказались на верхней полке, а специи исчезли вовсе.
— Где мои приправы? — спросила Кристина, обнаружив пустую полку.
— А, это. Я выбросила. Там всё просроченное было, — спокойно ответила Валентина Петровна, помешивая суп на плите. — И посуду переставила поудобнее. Теперь всё логично расположено.
— Простите, но приправы были свежие. Я покупала их на прошлой неделе.
— Ну уж нет. Там даже запах странный был. Не переживай, я завтра новые куплю, хорошие.
Кристина почувствовала, как по телу разливается жар. Не от просроченных специй — они действительно были свежими. А от того, что в её доме кто-то принимает решения без спроса.
— В следующий раз спрашивайте, пожалуйста, прежде чем что-то выбрасывать.
— Хорошо, хорошо. Я же хотела как лучше.
Артём в этот момент смотрел телевизор в зале и в разговор не вмешался. Вечером, когда Кристина попыталась с ним поговорить, муж отмахнулся.
— Мам действительно хотела помочь. Зачем так серьёзно воспринимать?
— Артём, это моя кухня. Я знаю, где что лежит. Меня не устраивает, когда мои вещи переставляют без спроса.
— Ну и переставь обратно, если не нравится.
— Дело не в том, чтобы переставить. Дело в том, что твоя мать считает возможным распоряжаться в моём доме.
— Это наш дом, Кристина. И мама не чужая.
Следующий приезд принёс новые сюрпризы. Валентина Петровна приехала с утра в четверг, когда Кристина была на работе. Вернувшись домой, хозяйка квартиры обнаружила, что половина продуктов из холодильника исчезла.
— Где йогурты? И сыр?
— Выбросила. Срок годности прошёл, — невозмутимо ответила свекровь, накрывая на стол.
— Какой срок? Я вчера покупала, до конца месяца годные.
— Ну вот же, смотри. — Валентина Петровна достала из мусорного ведра упаковку от йогурта. — Двадцать третье число. А сегодня уже двадцать четвёртое.
— Это число производства, а не срок годности, — терпеливо объяснила Кристина. — Срок годности написан рядом — до тридцатого числа.
— Ой, может быть. Я в этих цифрах не разбираюсь. Но лучше перестраховаться, чем потом отравиться.
Кристина глубоко вздохнула. Объяснять взрослой женщине разницу между датой производства и сроком годности казалось абсурдом.
Хуже всего было то, что Артём в присутствии матери начал вести себя по-другому. Кристина замечала, как муж советуется с Валентиной Петровной по самым простым вопросам. Купить ли новую сушилку для белья? Стоит ли ехать к друзьям на дачу? Какой стиральный порошок лучше?
— Мам, а как ты думаешь, нам кондиционер в спальню покупать?
— А зачем? Вредно это, простудиться можно. Лучше вентилятор.
— Слышишь, Кристина? Мама против кондиционера.
— Я слышала. Но решение принимаем мы сами.
— Ну конечно. Просто мнение мамы тоже важно.
Кристина чувствовала, как их семейная лодка медленно даёт течь. Каждый визит свекрови становился проверкой на прочность её нервной системы и брака.
Критической точкой стал июльский приезд. Валентина Петровна объявила, что пробудет две недели — в её доме начался капитальный ремонт подъезда, жить невозможно. Кристина не возражала, хотя перспектива двухнедельного соседства с активной свекровью радости не вызывала.
На второй день пребывания случился главный конфликт. Кристина задержалась на работе — срочный проект, дедлайн горел. Домой вернулась около девяти вечера, усталая и голодная. Валентина Петровна встретила невестку с серьёзным лицом.
— Ну вот, еще бы часик, и я решила бы, что тебя на работе оставили ночевать.
— Завал был. Проект сдавать завтра.
— Понимаю, конечно. Только я ж не на курорт приехала. Можно было с работы отпроситься, раз гости в доме. Уж кто-то бы поухаживать мог.
Кристина остановилась посреди прихожей. «Поухаживать». Как будто Валентина Петровна лежачая больная, а не здоровая женщина пятидесяти восьми лет.
— Валентина Петровна, я не отпрашиваюсь с работы ради чьего-то приезда. У меня обязательства перед работодателем.
— Обязательства, конечно, важны. Только семья важнее работы должна быть.
— Семья и работа одинаково важны. Без работы семью не прокормишь.
— Это Артёму семью кормить положено, а не тебе.
Кристина посмотрела на мужа, который сидел за компьютером и делал вид, что не слышит разговора.
— Артём, ты что скажешь?
— А что тут сказать? Мама просто волнуется, что ты поздно приходишь.
— Я всегда прихожу, когда заканчивается рабочий день. Сегодня задержалась по уважительной причине.
— Ну да, мы понимаем.
Только понимали ли? Кристина села за кухонный стол, пытаясь унять раздражение. Валентина Петровна продолжала стоять рядом, явно ожидая продолжения разговора.
— Кристиночка, я же не со зла говорю. Просто когда гости в доме, нужно время найти. Пообщаться, чаю попить вместе.
— Мы общаемся. Каждый вечер ужинаем все вместе, выходные проводим дома.
— Это не общение, а так, между делом. А вот посидеть спокойно, поговорить по душам — для этого время нужно специально выделить.
Кристина поняла, что разговор заходит в тупик. Объяснять взрослой женщине, что рабочий график не зависит от её желания пообщаться, бесполезно.
Следующие дни напряжение только нарастало. Валентина Петровна критиковала всё подряд — от температуры в квартире до выбора продуктов в холодильнике. Кристина старалась не реагировать, но терпение заканчивалось.
В пятницу вечером свекровь превзошла саму себя. Кристина вернулась домой и застала Валентину Петровну за разбором её рабочего стола.
— Что вы делаете?
— Порядок навожу. Тут же такой бардак — бумаги, ручки, провода. Как в таком беспорядке работать можно?
— Это мой рабочий стол. Мне удобно, когда всё лежит именно так.
— Удобно? Ну уж нет. Я всё разложила по папочкам, подписала. Теперь красота.
Кристина посмотрела на аккуратно разложенные стопки бумаг. Система, которую она выстраивала месяцами, исчезла. Важные документы перемешались с черновиками, рабочие записи оказались в одной папке с личными заметками.
— Валентина Петровна, верните всё как было. Мне нужна моя система.
— Какая система? Там же хаос был полный.
— Это была моя рабочая система. А теперь я не могу найти нужные документы.
— Найдёшь. Я же всё подписала.
В этот момент что-то внутри Кристины оборвалось. Не закричала, не хлопнула дверью. Просто молча прошла в спальню и достала из шкафа дорожную сумку.
Артём заглянул через десять минут.
— Что делаешь?
— Собираюсь.
— Куда?
— К подруге. На неделю.
— Из-за чего? Мама хотела помочь.
Кристина аккуратно сложила в сумку несколько комплектов одежды, косметичку, зарядку для телефона.
— Скажи матери, что в моё отсутствие можешь отдать ей всю квартиру. Пусть переставляет что хочет, выбрасывает что считает нужным, разбирает мои вещи. А я вернусь, когда твоя мама уедет домой.
— Кристина, ты серьёзно?
— Более чем серьёзно. Завтра твоя мама приедет? Прекрасно. А я уезжаю. На неделю.
Артём стоял в дверях спальни, наблюдая, как жена методично складывает вещи в сумку. Лицо у Кристины было спокойным, движения уверенными. Никаких слёз, никаких криков — только холодная решимость.
— Но куда ты поедешь?
— К Ирине. Уже договорилась.
— Из-за того, что мама разложила твои бумаги? Кристина, это же мелочь.
Кристина застегнула сумку, повернулась к мужу.
— Это не мелочь. Это последняя капля. Твоя мать считает мою квартиру своей территорией. Переставляет мебель, выбрасывает продукты, разбирает мои личные вещи. А ты всё оправдываешь.
— Она же не со зла.
— Не важно, со зла или нет. Важно то, что происходит. И то, что ты не видишь в этом проблемы.
— Ну хорошо, я поговорю с мамой. Скажу, чтобы не трогала твои вещи.
— Не нужно. Живите как хотите. А я вернусь, когда Валентина Петровна уедет домой.
Кристина взяла сумку, прошла мимо мужа к выходу. В прихожей столкнулась со свекровью, которая стояла у двери и явно подслушивала разговор.
— Кристиночка, куда же ты? — забеспокоилась Валентина Петровна. — Может, поговорим спокойно?
— Не о чем говорить. Хорошего вам отдыха.
Дверь закрылась за Кристиной с тихим щелчком.
Через две недели позвонил Артём.
— Мама уехала. Возвращайся домой.
— Как дела? Как провели время?
— Нормально. Мама готовила, убиралась. Мы нормально провели время.
— Отлично. Значит, у вас всё сложилось.
— Кристина, хватит. Возвращайся уже.
— Вернусь. Но сначала нужно кое-что обсудить.
На следующий день Кристина приехала домой. Квартира встретила её идеальным порядком — всё было вымыто, расставлено, разложено. Но порядок был чужой. Посуда стояла не на своих местах, книги переместились на другие полки, даже цветы на подоконнике оказались перегруппированы.
Артём суетился рядом, объясняя перестановки.
— Мама решила, что так удобнее. И правда удобно получилось.
— Удобно для кого?
— Ну… для всех.
Кристина прошла на кухню, открыла холодильник. Внутри стояли незнакомые банки с соленьями, кастрюля с супом, пакеты с непонятными продуктами.
— Мама наготовила на неделю вперёд, — пояснил Артём. — Сказала, что ты после работы устаёшь, не до готовки.
— А где мои продукты?
— Какие?
— Которые были в холодильнике до моего отъезда.
— А… мама сказала, что всё пропало за две недели. Выбросила.
Кристина закрыла дверцу холодильника, повернулась к мужу.
— Артём, нам нужно серьёзно поговорить.
— О чём?
— О том, что это моя квартира. И я не позволю никому, даже твоей матери, распоряжаться здесь как хозяйке.
— Но она же хотела помочь.
— Помочь — это спросить разрешения. А не переделывать всё под себя.
— Ты преувеличиваешь.
— Хорошо. Тогда слушай внимательно. В следующий раз, когда твоя мать захочет приехать, ты меня предупреждаешь заранее. Не ставишь перед фактом, а спрашиваешь, удобно ли мне принимать гостей.
— Но это же не гости, это мама.
— Для меня это гости. И если мне неудобно — визит переносится.
— Кристина, ты невозможная. Это же моя мать.
— А это моя квартира. И мой дом. И если ты хочешь здесь жить, придётся считаться с моим мнением.
Артём помолчал, потом кивнул.
— Ладно. Буду предупреждать.
Но предупреждать не пришлось. Через месяц Валентина Петровна объявила о новом приезде — на этот раз на целые десять дней. У неё в доме должны были менять трубы, жить становилось невозможно.
Узнав об этом, Кристина не стала спорить и объяснять. Просто сказала Артёму:
— Раз у вас с мамой такие тёплые отношения — поживите вдвоём. Я не буду мешать.
— Ты опять уедешь?
— Конечно. Взяла отпуск за свой счёт, заказала путёвку на базу отдыха в Подмосковье. Десять дней на природе — как раз то, что нужно.
— Кристина, это неправильно. Ты убегаешь от проблем.
— Я не убегаю. Я просто не хочу жить в собственном доме на правах гостьи.
На этот раз Кристина не стала готовить квартиру к приезду свекрови. Не наводила «мамин» порядок, не закупала продукты, не оставляла инструкций по использованию бытовой техники. Просто собрала вещи и уехала.
Первые дни Артём присылал бодрые сообщения с фотографиями. Вот мама готовит котлеты. Вот они вместе смотрят телевизор. Вот Валентина Петровна перебирает крупу на кухне.
«Всё отлично! Мама в восторге от твоих кастрюль».
«Приготовили борщ по маминому рецепту — объедение!»
«Мама говорит, что в квартире стало намного уютнее».
К третьему дню тон сообщений изменился.
«Кристина, почему не работает бойлер в ванной?»
«Где у нас хранится соль? Мама не может найти».
«В аптечке нет бинта. Мама порезалась, а перевязать нечем».
К пятому дню:
«Мама спрашивает, как включить стиральную машину. Инструкция на английском».
«Сосед сверху заливает. Что делать?»
«Кристина, отвечай на сообщения. У нас проблемы с сантехникой».
К седьмому дню:
«Мама устала готовить каждый день. Говорит, что продукты какие-то не те».
«Не можем найти, где ты покупаешь хлеб. В соседнем магазине невкусный».
«Мама хочет домой. Говорит, что здесь всё непривычно».
На восьмой день Артём позвонил.
— Кристина, когда ты вернёшься?
— Через два дня. Как договаривались.
— А нельзя раньше? У нас тут… сложности.
— Какие сложности?
— Ну, мама привыкла к своему быту. А тут всё по-другому. Техника незнакомая, продукты не те, соседи шумят.
— Понятно. Ну так съездите к маме домой. Там всё привычно.
— Там же ремонт в подъезде.
— Артём, это не моя проблема. Я предупреждала, что уеду.
— Но ты же хозяйка дома. Как без тебя?
— Очень просто. Учитесь быть самостоятельными.
Кристина вернулась через десять дней отдохнувшей и загорелой. Валентина Петровна к тому времени уже уехала — не выдержала и вернулась домой раньше срока.
Квартира встретила хозяйку разгромом. На кухне гора немытой посуды, холодильник почти пустой, в ванной разбросаны чужие кремы и шампуни. В спальне на кровати лежали свекровино постельное бельё и подушка в цветастой наволочке.
Артём сидел в зале перед телевизором, выглядел уставшим и растерянным.
— Ну как? — спросила Кристина, оглядывая последствия десятидневного «семейного счастья».
— Тяжело было, — признался муж. — Немного переоценил ситуацию.
— В каком смысле?
— Мама оказалась сложнее, чем казалось. Постоянно что-то не устраивало. То вода не такая, то соседи громко ходят, то магазины далеко.
— А ты что думал? Что будет легко?
— Думал, мама адаптируется. А получилось наоборот — мне пришлось под неё подстраиваться.
— И как ощущения?
Артём потёр лицо руками.
— Честно? Выматывающие. Каждый день новые претензии, новые требования. И готовить приходилось то, что мама любит, а не то, что хочется.
— Теперь представь, что я чувствовала все эти месяцы.
— Да, понял. Извини.
— Артём, я не за извинения спрашиваю. Я хочу понять, готов ли ты что-то менять.
— В каком смысле?
— В прямом. Мама — это твой родной человек, и я это понимаю. Но семья — это мы с тобой. И если ты хочешь строить семью со мной, то строить её придётся не втроём.
— Но ведь мама хочет быть частью нашей жизни.
— Частью — да. Но не главной действующей лицом. Есть разница между участием и управлением.
Артём помолчал, обдумывая слова жены.
— И что ты предлагаешь?
— Простые правила. Визиты — только по договорённости. Никаких спонтанных приездов на неделю. Никакого вмешательства в мой быт. И никаких решений за меня.
— А если мама не согласится?
— Тогда она может общаться с тобой где угодно, но не в моём доме.
— Кристина, это жёстко.
— Это честно. У каждого должны быть границы. И у меня тоже.
Следующий визит свекрови запланировался через месяц. Валентина Петровна позвонила заранее, попросила разрешения приехать на выходные. Кристина согласилась.
Но в субботу утром, когда раздался звонок в дверь, Кристина не открыла.
— Кто там? — спросила через дверь.
— Валентина. Открывай, Кристиночка.
— Валентина Петровна, мы договаривались на завтра.
— Да я пораньше приехала. Автобус удачно попался.
— Я не готова принимать гостей сегодня. Приезжайте завтра, как договаривались.
— Кристина, не дури. Открой дверь.
— Завтра, Валентина Петровна. Как договаривались.
За дверью послышалось возмущённое бормотание, потом звук шагов по лестнице.
Артём, который всё это слышал, подошёл к жене.
— Ты серьёзно не пустила маму?
— Серьёзно. Гости приглашаются, а не вторгаются.
— Но она же не знала, что нельзя приехать раньше.
— Теперь знает.
— А что она теперь делать будет? До завтра где жить?
— Не знаю. Может, в гостинице переночует. Или домой вернётся и завтра приедет, когда положено.
— Кристина, ты превращаешься в стерву.
Кристина посмотрела на мужа спокойным взглядом.
— Артём, тебе решать. Либо ты учишься жить как взрослый мужчина со своей семьёй, либо едешь к маме и живёшь там как маменькин сынок. Выбор за тобой.
Следующий месяц был холодным — не по погоде, а по атмосфере в доме. Артём обижался, молчал, демонстративно созванивался с матерью каждый вечер. Кристина не реагировала, спокойно занималась своими делами.
Но постепенно муж начал понимать, что дальше так жить нельзя. Либо он взрослеет и учится строить отношения с женой, либо теряет семью.
Валентина Петровна больше не появлялась без предварительного звонка. Когда приезжала, вела себя сдержанно — не переставляла вещи, не выбрасывала продукты, не давала непрошеных советов. Видно было, что это даётся ей нелегко, но выбора не оставалось.
А Кристина поняла главное — молчаливое терпение не добродетель, а просто удобство для тех, кто не хочет уважать чужие границы. Иногда нужно ясно и чётко сказать «нет», чтобы отношения стали честными.
Их брак выжил. Но теперь в нём было двое взрослых людей, а не один взрослый и один большой ребёнок с всё контролирующей мамой за спиной.
