Наталья остановила машину у калитки, вытащила из багажника корзину с продуктами и вдохнула полной грудью сладковатый запах сосновой смолы. Дача встретила ее привычной тишиной и прохладой после дождя. «Виктор обрадуется», — подумала она, представляя, как муж вернется с рыбалки и увидит накрытый стол, свечи и его любимое вино. Двадцать лет брака, а она все еще старается его удивлять.
Наталья вставила ключ в замок, толкнула дверь и замерла на пороге. В гостиной горел свет, а на диване сидела молодая женщина с распущенными волосами. Увидев Наталью, она вскочила, уронив журнал.
— Ой! — воскликнула незнакомка, одергивая короткую юбку. — А вы кто?
Наталья почувствовала, как тяжелеет корзина в руках, будто наполняется не продуктами, а камнями.
— Я хозяйка этого дома, — ответила она, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. — А вот кто вы и что делаете в моем доме?
Девушка смутилась, но лишь на мгновение.
— Меня зовут Алёна. Виктор разрешил мне пожить здесь. Временно. — Она помахала связкой ключей. — Видите, всё в порядке! У меня даже ключи есть.
«Всё в порядке». Эти слова отдались в груди Натальи тупой болью. В горле пересохло, а в висках застучало. Она медленно опустила корзину на пол.
— Виктор… разрешил?
— Ну да, — Алёна уже совсем освоилась. — Он такой добрый человек. Сказал, что вы не против, если кто-то поживет на даче. Всё равно никто не приезжает в будни.
Наталья смотрела на эту девушку, такую уверенную в себе, и чувствовала, как внутри всё леденеет от обиды. В голове мелькали обрывки мыслей: когда он успел познакомиться с ней? Почему ничего не сказал? Что еще она не знает о своем муже?
— Извините, я сейчас соберу вещи, — вдруг засуетилась Алёна, видимо почувствовав неладное. — Я думала, Виктор вам сказал…
Наталья молча смотрела, как девушка носится по комнате, собирая разбросанные вещи, заколки, косметичку. В зеркале над камином она увидела свое отражение — растерянную женщину с потухшим взглядом. Такой чужой и ненужной она себя не чувствовала уже давно.
— Оставайтесь, — вдруг сказала Наталья и сама удивилась своим словам. — Я уезжаю. Передайте Виктору, что его ждет серьезный разговор дома.
Она развернулась и вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь. Только в машине она позволила себе заплакать.
Молчание на повышенных тонах
Наталья уже два часа сидела в кухне с чашкой остывшего чая, когда хлопнула входная дверь. Виктор, как всегда, разулся, повесил куртку и прошёл на кухню. Увидев жену, он улыбнулся и потянулся поцеловать её в щёку.
— Ты что, уже вернулась? А я думал…
Она отстранилась и посмотрела ему прямо в глаза. Улыбка медленно сползла с его лица.
— Я была на даче, — произнесла Наталья тихо.
Виктор замер, словно наткнулся на стену. На его лице сменяли друг друга растерянность, испуг и что-то похожее на стыд. Он опустился на стул напротив.
— Наташ, я могу объяснить…
— Кто она? — перебила Наталья. — И главное, почему она в нашем доме? Доме, который мы строили вместе?
Он потёр лицо руками, как делал всегда, когда нервничал.
— Это Алёна, дочка Сергея с работы. Помнишь, я рассказывал про него? У неё сложная ситуация. Её выгнали из съёмной квартиры, а новую она найдёт только через неделю. Сергей просил помочь, а я…
— И ты решил просто отдать ей ключи от нашего дома? Не спросив меня? — Натальин голос дрожал от возмущения.
— Я хотел тебе сказать, но ты была так занята с этой командировкой, — промямлил он. — И я подумал… подумал, что ты всё равно не поедешь на дачу в будни.
— А тебе не пришло в голову, что я могла захотеть сделать тебе сюрприз? — слёзы подступили к горлу. — Боже, Витя, дело не в девчонке. Дело в том, что ты скрыл это от меня. Что заставило тебя так поступить? Ты… у тебя с ней что-то есть?
Виктор вскинул голову:
— Нет! Как ты могла такое подумать? Я просто помогаю человеку!
— Почему тогда ты не сказал мне? — Наталья чувствовала, как внутри всё кипит от обиды. — Двадцать лет вместе, а ты ведёшь себя как подросток, который боится признаться матери, что разбил вазу!
Он молчал, уставившись в столешницу. И это молчание ранило сильнее любых оправданий.
— Знаешь, что самое обидное? — продолжила она тише. — Что я узнала об этом не от тебя. Что мне пришлось стоять перед чужим человеком и чувствовать себя дурой.
— Наташ, я не хотел…
— А чего ты хотел, Витя? — она встала и начала собирать чашки со стола. — Чего ты вообще хочешь от нашей жизни? Потому что сейчас мне кажется, что я совсем тебя не знаю.
Он поднял на неё растерянный взгляд, и в этот момент зазвонил телефон Натальи. На экране высветилось неизвестное имя: «Алёна».
Кофе с привкусом правды
«Не верю, что я на это согласилась», — думала Наталья, толкая дверь кафе. Внутри пахло корицей и свежей выпечкой. Алёна сидела у окна — бледная, с неловкой улыбкой на лице. На ней был тёмно-синий костюм, который делал её похожей на школьницу, примерившую мамину одежду.
— Здравствуйте, — она привстала, протягивая руку. — Спасибо, что пришли.
Наталья проигнорировала протянутую ладонь и молча села напротив. Злость, которую она копила со вчерашнего дня, вдруг куда-то испарилась — осталась только усталость.
— Зачем ты позвонила? — спросила она, даже не взглянув на меню.
— Виктор Сергеевич попросил всё объяснить. Сказал, что я должна извиниться перед вами.
«Он всегда так — перекладывает неприятные разговоры на других», — с горечью подумала Наталья.
— Я не собираюсь выпытывать у тебя подробности ваших отношений. Если ты…
— Господи, нет! — Алёна вспыхнула, и это выглядело так искренне, что Наталью на миг кольнула совесть. — Между нами ничего такого! Мой отец, Сергей Петрович, работает с Виктором Сергеевичем. Они дружат много лет. Когда меня бросил мой парень и выгнал из квартиры, папа обратился к вашему мужу.
К их столику подошла официантка. Наталья машинально заказала эспрессо, Алёна — чай.
— И что, Виктор сразу предложил тебе дачу? — Наталья постукивала ногтями по столу.
— Не сразу, — Алёна вертела в руках салфетку. — Сначала он предложил одолжить денег. Но я отказалась. Потом он узнал, что квартиру я смогу снять только через неделю… И он сказал, что у него есть дача, где никто не живёт. Что я могу пожить там, пока не решу вопрос с жильём.
— И тебя не смутило, что он не посоветовался с женой?
Алёна опустила глаза:
— Он сказал, что вы не против… Что вы всё знаете.
«Ну конечно», — подумала Наталья. Ложь порождает ложь.
— Виктор Сергеевич очень переживал вчера, — неожиданно сказала Алёна. — Звонил мне три раза, спрашивал, не нагрубили ли вы мне, не выгнали ли…
— Он всегда был хорошим человеком, — вздохнула Наталья. — Только слишком… мягким. Уступчивым.
— Не скажите, — возразила Алёна, и в её голосе вдруг послышалась неожиданная твёрдость. — Когда мой папа попал в аварию, Виктор Сергеевич чуть ли не скандал на работе устроил, чтобы ему оплатили лечение. А когда я не могла поступить в универ, он, — она вдруг осеклась, виновато взглянув на Наталью.
— Продолжай, — Наталья отпила кофе. Почему-то ей был важен каждый кусочек этой мозаики — всего того, о чём Витя никогда ей не рассказывал.
— Он ходил в приёмную комиссию. Просил за меня. Хотя я не просила… Папа тоже не знал. Я случайно потом узнала. Виктор Сергеевич всегда так — делает добро и молчит.
«Почему же ты перестал делиться со мной этим добром, Витя?» — Наталья почувствовала, как к горлу подступает комок.
В этот момент дверь кафе распахнулась, и на пороге появился Виктор — взъерошенный, запыхавшийся. Увидев их столик, он на мгновение застыл, словно сомневаясь, стоит ли подходить.
— Я всё объяснила, Виктор Сергеевич, — тихо сказала Алёна, глядя на него. — Ну, почти всё.
То, что долго молчало
Виктор неловко переминался с ноги на ногу, как нашкодивший школьник. Наталья смотрела на мужа и не узнавала его — плечи опущены, взгляд бегает. Словно не её Витя, всегда такой уверенный, спокойный.
— Можно к вам? — спросил он, указывая на свободный стул.
Алёна встала:
— Я, пожалуй, пойду. Вам нужно поговорить.
— Нет, — неожиданно для себя сказала Наталья. — Останься. Раз уж мы начали этот разговор втроём, так и закончим.
Виктор сел, сгорбившись, словно пытался стать меньше.
— Наташа, я должен был сказать тебе про Алёну. Я виноват.
— Почему не сказал? — задала Наталья главный вопрос, который мучил её со вчерашнего дня.
Виктор поднял на неё глаза, и в них было столько боли, что у Натальи защемило сердце.
— Я боялся, — произнес он тихо.
— Меня? — она не верила своим ушам. — Ты боялся меня?
— Не тебя. Твоего… — он замялся, подбирая слова. — Твоего разочарования. Твоего «нет». Ты всегда знаешь, как надо. У тебя на всё есть правильный ответ. А я… я просто хотел помочь человеку, не спрашивая разрешения, не объясняясь. Один раз поступить так, как считаю нужным.
Наталья смотрела на мужа, не веря своим ушам. За двадцать лет брака она никогда не слышала от него таких слов.
— Я не понимаю, — прошептала она. — Что значит «без разрешения»? Мы же семья, мы всё решаем вместе…
— Нет, Наташ, — он горько усмехнулся. — Последние годы ты всё решаешь сама. Куда поехать отдыхать, какую машину купить, в какой цвет покрасить стены. А я… я просто киваю и соглашаюсь.
— Но ты никогда не говорил, что тебя это задевает!
— А ты никогда не спрашивала! — в его голосе прорвалась боль. — Ты приходишь с готовым решением: «Витя, давай сделаем так». И что мне остаётся? Спорить? Доказывать? У тебя на всё есть аргументы.
Алёна смущённо смотрела в чашку, явно жалея, что не ушла раньше.
— И с ключами от дачи… — продолжал Виктор, — я не хотел спрашивать, потому что знал, что ты найдёшь тысячу причин отказать. Скажешь, что мы не знаем эту девушку, что она может обокрасть нас, что это небезопасно…
— И я была бы права! — вспыхнула Наталья.
— Может, и права, — кивнул он. — Но иногда хочется просто… чувствовать себя нужным. Важным. Способным решить что-то самому. Понимаешь?
Она смотрела на него, пытаясь осознать услышанное. Неужели она действительно не замечала, как задевает его своей самостоятельностью? Своей… правотой?
— Прости меня, Наташ, — Виктор взял её руку. — За ключи, за молчание, за то, что заставил тебя чувствовать себя обманутой. Я не хотел.
В его глазах стояли слёзы, и Наталья вдруг поняла, что рушится не от злости, а от боли — за него, за себя, за то, что они разучились говорить друг с другом по-настоящему.
Альбом воспоминаний
Наталья вышла из кафе, не оглядываясь. Ей нужно было побыть одной, подумать. Слова Виктора стучали в висках, и каждое било, как маленький молоточек — по самолюбию, по уверенности, по всему, что она считала правильным все эти годы.
Она бродила по улицам до темноты. Мимо проносились машины, спешили куда-то люди, а она шла, не разбирая дороги, и прокручивала в голове их жизнь, словно старую киноплёнку. Была ли она действительно такой властной? Неужели Витя все эти годы чувствовал себя пешкой в её руках?
Домой Наталья вернулась поздно вечером. В квартире было тихо. Только из кухни пробивалась полоска света. Она сняла пальто, разулась и, поколебавшись, прошла в спальню. Витиных вещей не было — ни зубной щётки в ванной, ни домашней одежды на стуле. «Уехал», — подумала она с тоской.
Наталья достала из шкафа старую коробку с фотографиями. Раньше она любила их перебирать, а потом появились смартфоны, и всё оцифровалось, стало холодным, далёким. Она села на кровать и открыла тяжёлый альбом в кожаном переплёте.
Их свадьба. Витя в нелепом костюме, который был ему велик, но другого не нашлось. Она в кремовом платье, сшитом маминой подругой. Какие же они были счастливые и юные!
Вот первая дача — покосившийся домик с прохудившейся крышей. Витя с молотком, она с банкой краски. Они спорили каждый день — о цвете стен, о форме грядок, о том, сажать ли яблони у забора. Но это были живые, горячие споры, после которых так сладко было мириться…
Перевернула страницу. Рождение Олежки, их единственного. Витя держит крошечный свёрток, и в глазах такой восторг и страх. А потом болезнь сына, бесконечные больницы. Она сражалась за ребёнка, как львица — выбивала квоты, находила лучших врачей, читала медицинские статьи ночами. А Витя… Витя просто был рядом. Тихо поддерживал, не задавая лишних вопросов, доверяя ей полностью.
Может, тогда это и началось? Её привычка всё решать самой, его — отходить в тень?
— Наташ?
Она вздрогнула. Виктор стоял в дверях спальни.
— Я думал, ты не вернёшься сегодня, — сказал он тихо.
Она молча похлопала по кровати рядом с собой. Он сел, осторожно, будто боялся спугнуть. Посмотрел на открытый альбом.
— Сто лет его не видел, — улыбнулся он грустно. — Помнишь, как мы крышу перекрывали? Ты тогда была уверена, что справимся сами…
— И мы чуть не свалились оба, — закончила она, и они рассмеялись — впервые за эти ужасные два дня.
Наталья закрыла альбом и положила руку на ладонь мужа.
— Прости меня, — сказала она просто. — Я не замечала, что подавляю тебя.
Ключи от счастья
Утро выдалось солнечным. Наталья проснулась от запаха кофе и тихих шагов на кухне. Они проговорили с Виктором полночи — впервые за много лет по-настоящему разговаривали, а не просто обменивались фразами о бытовых мелочах.
Накинув халат, она вышла на кухню. Виктор, напевая что-то себе под нос, жарил яичницу.
— Выспалась? — спросил он, не оборачиваясь.
— Как ни странно, да, — она потянулась. — Слушай, я подумала…
Он обернулся, вопросительно глядя на нее.
— Может, съездим сегодня на дачу? Нужно забрать ключи у твоей протеже. К тому же… мы давно там не были вместе.
Виктор улыбнулся:
— С удовольствием. А ты точно не злишься больше?
— Злюсь, — честно ответила Наталья, наливая себе кофе. — Но не на тебя. На себя — за то, что не видела очевидного. И немного на твою Алёну — за то, что оказалась такой милой, что я не могу её ненавидеть.
Он рассмеялся, и от этого смеха у Натальи потеплело на душе.
Через час они уже ехали по шоссе. Говорили о пустяках, иногда замолкали, но это было другое молчание — тёплое, уютное, без недосказанности, которая мучила их раньше.
На даче всё было прибрано. На кухонном столе стояла ваза с полевыми цветами, а рядом лежал ключ и записка.
«Виктор Сергеевич и Наталья Дмитриевна! Спасибо за приют и доброту. Я нашла квартиру раньше, чем ожидала. Простите за недоразумение, которое я невольно спровоцировала. У вас ещё всё получится. Вы замечательные люди. Алёна».
Наталья перечитала записку дважды, потом протянула её мужу.
— Хорошая девочка, — сказала она тихо. — Она правда много для тебя значит?
Виктор кивнул:
— Знаешь, она напоминает мне Олежку. Такая же упрямая и независимая. Ей было всего пятнадцать, когда умерла её мать. Я помогал Серёге тогда, чем мог…
— И никогда мне не говорил, — заметила Наталья без упрёка.
— Ты не спрашивала, — пожал плечами Виктор. — У тебя были свои заботы, своя жизнь. А у меня… своя.
Они замолчали, глядя на ключ на столе.
— Знаешь, — вдруг сказала Наталья, — я никогда не думала, что могу потерять тебя из-за чего-то столь… обыденного. Не из-за другой женщины, не из-за страшной ссоры. А из-за молчания. Из-за того, что мы просто перестали делиться друг с другом важным.
Виктор обнял её за плечи:
— Я тоже испугался. Когда ты ушла из кафе, я думал, что ты не вернёшься.
Она прижалась к нему:
— Глупый. Куда ж я денусь? Двадцать лет вместе. Разве можно всё перечеркнуть?
Он взял ключ со стола, подержал на ладони, потом протянул жене:
— Держи. Это твой дом. Я должен был спросить тебя.
Наталья покачала головой и сомкнула его пальцы вокруг ключа:
— Нет, Витя. Это наш дом. И ты имеешь право приглашать сюда тех, кому хочешь помочь. Просто… в следующий раз скажи мне, хорошо? Чтобы я знала, что не схожу с ума, когда обнаружу здесь незнакомку.
Он рассмеялся и крепче прижал её к себе. За окном шумели сосны, солнце золотило старые половицы. Их дом. Их отношения. Всё то, что они чуть не потеряли из-за одного маленького ключа и большого молчания.
