Когда мы видим на экране Геннадия Хазанова, в памяти мгновенно всплывают образы наивного студента кулинарного техникума или попугая Кеши с его бессмертным «А вы не были на Таити?». Кажется, что человек, подаривший нам столько смеха, должен быть самым счастливым и легким на свете. Но за кулисами этого блестящего карнавала скрывается фигура, полная трагических противоречий и глубокой, застарелой боли.
1 декабря Геннадию Викторовичу исполнилось восемьдесят лет. Полвека на сцене, звания, награды, собственный театр. Но если заглянуть в его душу чуть глубже, чем позволяет грим, мы увидим одинокого мальчика, который всю жизнь пытался доказать, что он достоин любви.
Почему король юмора так и не смог принять своих родных братьев? За что он держал обиду на гениального Жванецкого? И как получилось, что его собственная мать стала для него источником не тепла, а вечного внутреннего конфликта?
«Еврейская мама» и фантом отца: детство без глянца
Его путь начался вовсе не с концертных залов и аплодисментов, а с тесной коммуналки и безотцовщины. В те годы это было делом привычным, но легче от этого не становилось.
Отец, Виктор Лукачер, талантливый инженер, просто испарился из жизни матери еще до того, как Гена появился на свет. О браке там и речи не шло. Мальчик рос, думая, что папы не существует в природе. А реальность была жестче и обиднее: отец спокойно жил в том же городе, завел другую семью и делал карьеру, словно сына и не было
Воспитание легло на плечи матери, и это была ноша, которую она несла с героическим, но удушающим упорством. Ираида Моисеевна днем работала инженером, а по вечерам играла в народном театре при заводе Ильича, мечтая о сцене, которая ей не покорилась. Всю свою нерастраченную творческую энергию и амбиции она обрушила на сына.
Хазанов позже с горечью признавался:
«Поймут только те, кто знает, что такое настоящая еврейская мама. Не буду врать, что у нас всё было гладко. Наоборот. Маленьким я постоянно ломал голову над одним вопросом: это правда любовь ко мне, или она просто любит свое отражение во мне?»
Это страшный вопрос для ребенка.
Он чувствовал, что является проектом, инвестицией, смыслом жизни, но не отдельной личностью. И как только у него появились силы, он вырвался из этих тесных объятий, улетев из родного гнезда и почти не оглядываясь. Это классическая драма гиперопеки, где благодарность смешивается с желанием сбежать, а любовь — с раздражением.
Встреча, которой не было: отец на шестом этаже
Самый кинематографичный и одновременно самый жестокий эпизод в жизни Хазанова произошел, когда он уже был известным артистом, мужем и отцом.
В тридцать шесть лет он получил квартиру на улице Якиманка. И тут судьба, словно насмехаясь, подкинула ему сюжет, достойный мыльной оперы. Соседка по подъезду однажды шепнула ему, что на шестом этаже живет… его родной отец.
Представьте себе этот момент. Вы заходите в лифт, двери закрываются, и вы понимаете, что человек, которого вы никогда не видели, но чья кровь течет в ваших жилах, живет прямо над вами. Хазанов был уверен: отец знал.
«Я уверен на все сто: он прекрасно понимал, кто я. Видел и меня, и свою внучку Алису… Наблюдал за нами со стороны, но пересилить себя и просто подойти так и не смог», — с грустью рассуждал артист.
И Геннадий тоже не подошел. Он не стал устраивать сцен, не стал искать встречи. Он просто принял этот факт как данность.
«У каждого, видимо, свои резоны», — мудро и без обиды рассудил он позже.
В этом отказе от выяснения отношений — вся суть Хазанова: он предпочел сохранить дистанцию, чтобы не бередить старые раны и не разрушать тот хрупкий мир, который он построил сам, без отцовской помощи.
Братья, ставшие чужими: почему он их отверг
Но если с отцом все было понятно — чужой человек, то история с братьями выглядит куда более драматично. Оказалось, что у Виктора Лукачера в другой семье родились двое сыновей — Юрий и Андрей, а также дочь Наталья.
Судьба братьев сложилась трагически: нищета, инвалидность, тяжелые жизненные обстоятельства. Казалось бы, богатый и знаменитый брат мог бы протянуть руку помощи, обрести родню.
Но Хазанов категорически отказался от общения. Причиной стала не гордыня, а защита памяти матери. Однажды его брат Юрий дал интервью, в котором попытался оправдать уход отца из семьи. Он рассказал версию, согласно которой Ираида Моисеевна якобы шантажировала его отца беременностью и пыталась увести из законной семьи.
«В том материале про мою мать написали откровенно по-хамски, без грамма уважения», — жестко отрезал Хазанов.
Для него это стало красной чертой. Он мог простить отсутствие отца в своем детстве, но он не мог простить публичного унижения женщины, которая посвятила ему жизнь. Он выбрал верность памяти матери, даже если она была сложной и властной, отказавшись от живых братьев, которые посмели ее оскорбить. Это поступок жесткий, но по-своему благородный.
Райкин, провал в «Щуке» и рождение «студента»
Путь Хазанова на сцену — это отдельная сага о том, как «нет» превращается в «да». Мальчишка, грезивший балетом и Большим театром, в один миг сменил мечту, увидев по телевизору Аркадия Райкина. Это было озарение. В пятнадцать лет он, набравшись наглости, примчался к кумиру, соврал, что он сирота (в каком-то смысле так и было), и получил пропуск на все спектакли мастера.
Но поступление в театральные вузы стало для него чередой унижений. В Вахтанговском училище ему выдали убийственную формулировку:
«Нет юмора и темперамента».
Сказать такое будущему королю смеха — это нужно иметь особый талант слепоты. Только Александр Ширвиндт разглядел в нем искру и посоветовал идти в эстрадно-цирковое.
Именно там, в институте инженеров, где он учился «для мамы», родился тот самый образ «студента кулинарного техникума», который сделал его звездой. Тексты для него писали лучшие сатирики эпохи — Альтов, Измайлов, Хайт. В 1975 году, после эфира на телевидении, он проснулся знаменитым.
Дуэль с Жванецким: ревность к гению
Отношения Хазанова и Михаила Жванецкого — это одна из самых сложных и замалчиваемых страниц истории нашей эстрады. Два титана, два полюса юмора. Хазанов — великий актер, лицедей, которому нужен текст и маска. Жванецкий — философ, автор, который сам является и текстом, и исполнителем.
Хазанов не скрывал своей горечи по поводу того, как изменился жанр.
«Мне кажется, именно Жванецкий тут всё и перевернул, причем не в нашу пользу. Его мощь и самодостаточность просто убили необходимость в актере-исполнителе. Зачем нужен посредник, если автор сам читает гениально?» — с явной досадой рассуждал он.
Жванецкий показал, что можно выйти на сцену с потертым портфелем и листком бумаги, и это будет смешнее, чем любая актерская игра в гриме.
Это была профессиональная ревность. Хазанов видел, как жанр эстрадной миниатюры, в котором он был королем, умирает под натиском авторского монолога. Жванецкий же, с присущей ему иронией, парировал:
«Даже если один клоун сорвался вниз, это еще не повод вешать замок на всё шапито».
Они не были врагами, но и друзьями стать не могли. Это было соперничество Моцарта и Сальери, где каждый был гениален по-своему, но одному (Хазанову) казалось, что другой (Жванецкий) отнимает у него хлеб и профессию.
Любовь, проверенная годами, и покой
Единственной тихой гаванью в этой бурной жизни для Хазанова стала его семья. Со своей женой Златой Эльбаум он познакомился еще в конце шестидесятых. Она была помощницей режиссера Марка Розовского, он — начинающим артистом. Свадьба в 1970-м, рождение дочери Алисы в 1974-м — это тот фундамент, который устоял, несмотря на все гастроли, соблазны и сплетни.
Сегодня, в свои почти восемьдесят, Геннадий Хазанов, кажется, обрел ту самую гармонию, которой ему так не хватало в молодости. Он — художественный руководитель Театра Эстрады, он обеспечен (его декларации вызывают зависть у многих коллег), он востребован. Его дочь Алиса стала успешной актрисой и режиссером, подарила ему внучек.
Слухи об эмиграции, которые периодически всплывают в прессе, приводят его в ярость.
«Я никуда не уезжал… Живу только в Москве. А куда ж я собираюсь? Я работаю!» — резко отвечает он журналистам.
И в этом — весь Хазанов. Он не может без работы, без сцены, без этого вечного доказательства самому себе и той «еврейской маме», что он — лучший
Судьба Геннадия Хазанова — это куда больше, чем просто список ролей и наград. Человек взял свое одинокое детство, все эти комплексы и обиды, и умудрился переплавить их в чистое золото смеха.
Он улыбался на сцене даже тогда, когда внутри хотелось выть, и заставлял улыбаться нас. Кажется, именно в этом умении превращать личную боль в искусство и кроется главный секрет его творческого долголетия.
