— Ну и где тебя носит? — мать грозно смотрела на Оксану. — Ты вообще в курсе, сколько сейчас времени?
Несмотря на то что Оксане недавно исполнилось тридцать пять, под маминым взглядом она снова почувствовала себя беспомощной школьницей.
— На работе меня носит, мама, — отозвалась она. — У нас конференция была, а потом с коллегами…
— С коллегами! — хохотнула мать — Ну и что ты там напредставляла? Твоя работа никому не интересна. Эти твои, вот эти…
Она неопределенно махнула рукой.
— Молекулы, бактерии. Ты б лучше о личной жизни подумала. Хотя… Да кому ты такая нужна? Ни ума, ни внешности, ни-че-го.
— Я делала доклад, — тихо сказала Оксана. — По своей теме. Руководитель сказал, что…
— Ой, да кому это интересно? — отмахнулась мама. — Ужинать будешь? Я сейчас суп разогрею.
Оксана открыла было рот и тут же закрыла его. Спорить бесполезно. Проще было согласиться, съесть этот суп, а потом сбежать в свою комнату и надеяться, что мама не придет туда продолжать.
— Я… Я не хочу, спасибо. Мы перекусили в кафе.
Мама замерла, ее глаза сузились.
— В кафе?! То есть, у тебя деньги есть на кафе, а на то, чтобы матери помочь — нет? У меня, между прочим, давление подскочило из-за тебя, мне лекарства нужны! А она по кафе ходит! — мать повысила голос. — Вот так всегда! Сначала по заграницам разъезжала, деньги транжирила, подарки всем покупала, а на квартиру так и не заработала. А теперь по кафе шатается…
—Я купила тебе лекарства, — спокойно заметила Оксана.
— Молодец! — иронично отозвалась мать. — Ну и что смотришь? Хочешь, чтобы я тебя отблагодарила? А за что, позволь спросить? Заботиться о матери — это твоя прямая обязанность! Я тебя растила, я тебя в балет водила, в музыку, на английский, в конце концов! Да я на тебя всю жизнь положила! А ты все равно ничего так и не добилась. Балет бросила…
— Вообще-то, у меня из-за травмы была деформация суставов, — возразила Оксана.
— Ой! Вот не надо! У всех что-то болит! — перебила ее мать. — Ты просто ленивая была всегда. Ни терпения, ни умения, ничегошеньки… Знаешь, сколько я в тебя вложила? А что получила? Дочь, которая в тридцать пять сидит с матерью, потому что…
Тут у Оксаны зазвонил телефон. Когда она сняла трубку, приятный мужской голос произнес:
— Оксана Михайловна? Вас беспокоит Виктор Сергеевич из Московского института биотехнологий. Извините за поздний звонок. Я был сегодня на вашем докладе. Впечатлен.
— Спасибо, — пробормотала женщина.
— Оксана Михайловна, у нас есть грант на исследование по вашей теме. Хотим предложить вам участие. С переездом в Москву, естественно.
Оксана почувствовала сильное радостное волнение.
— М… Москва? — только и смогла выдавить она.
Она уже точно знала, что примет это предложение.
Следующие две недели превратились в настоящее поле боя. Мать меняла тактики с молниеносной скоростью от жалобных стонов и хватаний за сердце до ледяного молчания и громких телефонных разговоров с родственниками, которым она жаловалась на неблагодарную дочь.
Оксана складывала вещи, оформляла документы и старалась не реагировать. Но каждое утро начиналось с тяжелого комка в желудке, а каждый вечер заканчивался изматывающим разговором.
— Ты хоть понимаешь, на что себя обрекаешь? — мать подкараулила ее в коридоре, когда Оксана собиралась на работу. — Москва — город страшный. Люди там злые. Ограбят, обманут… Или еще чего похуже сделают!
— Мама, я взрослый человек, — Оксана застегнула пальто, стараясь не смотреть на мать. — Мне тридцать пять, если ты не заметила.
— И что? Думаешь, в твои годы уже ума много? Вон Светкина дочь тоже думала, что умная. Уехала в Питер, а теперь вернулась, сидит без работы, без денег…
Оксана глубоко вздохнула.
— Ну, я в отличие от нее, еду не просто так.
***
На работе Оксана была рассеяна. Предстоящий переезд и бесконечные конфликты с матерью отнимали у нее все силы.
— Эй, ты как в воду опущенная, — сказала в обеденный перерыв коллега, никогда не унывающая Марина — Что случилось, Оксь? Передумала, что ли, насчет Москвы?
— Да какой там? Не, не передумала, — Оксана покачала головой. — Просто… Маман моя чудит и устраивает мне сцены каждый божий день.
— А, — Марина понимающе кивнула. — Знакомо. Моя тоже из этого теста… Когда я замуж выходила, она две недели в обмороки падала. То давление, то сердце. А потом ничего, привыкла.
— А вот моя, боюсь, не привыкнет, — тихо сказала Оксана. — Она говорит, что я ее предаю.
— Ну, конечно, — усмехнулась Марина. — Классика жанра… Погоди, то ли еще будет. Слушай, а чего ты вообще с ней живешь? Я думала, у тебя своя квартира.
Оксана почувствовала, как краска заливает щеки.
— Ну… Мы всегда вместе жили. Был момент, когда я почти решилась снять жилье, но мама… Ну, в общем, не получилось.
— Понятно, — протянула Марина, и Оксане вдруг стало очень неуютно.
***
Вечером ее ждала очередная сцена. Мать сидела на кухне, перед ней лежала толстая папка с фотографиями.
— Вот, смотри, — она ткнула пальцем в пожелтевший снимок. — Это ты на первом выступлении. Я тебе тогда костюм всю ночь шила… А это твой выпускной в музыкальной школе, помнишь? А я тебе говорила, что у тебя способности, настаивала, чтобы ты продолжала… А ты бросила…
Оксана молча смотрела на фотографии своего детства. Она помнила эти моменты иначе. Помнила слезы от боли в вывернутых суставах, помнила, как заставляла себя улыбаться на сцене, потому что мама говорила:
— Только попробуй опозорить меня.
Помнила, как прятала дневник с четверкой по сольфеджио, зная, что ее ждет получасовая лекция о ее лени и бездарности.
— Я все тебе отдала, — продолжала мать, и ее голос подрагивал. — Всю жизнь. А ты…
Оксана вдруг ощутила, что больше не может это слушать.
— Хватит! — твердо сказала она. — Мама, прекрати. Я уже все решила, и это не обсуждается. Я еду в Москву.
Мать замерла, глядя на нее так, словно видела впервые.
— Ну что ж, — медленно произнесла она. — Решила, значит? Ну поезжай, поезжай… Но знай, если уедешь, можешь не возвращаться.
Оксана выдержала ее взгляд.
— Ты пожалеешь об этом, — тихо сказала мать. — Они быстро поймут, что ты… Что ты…
Оксана ждала привычного окончания фразы — «никчемная», «неспособная», «глупая». Но мать осеклась и отвернулась к окну.
***
В день отъезда Оксана сложила последние вещи в чемодан и оглядела свою комнату. Оставалось только попрощаться с мамой.
— Мама, — Оксана остановилась в дверях кухни. — Я… Мне пора. Такси уже ждет.
Мать сидела у окна, прямая как струна, глядя куда-то вдаль за оконное стекло.
— Я буду звонить, — продолжила Оксана, чувствуя, как горло перехватывает. — И… И приеду, как только обустроюсь, ладно? Может быть, на Новый год…
Тут мать медленно повернулась, и Оксана невольно осеклась, она впервые увидела на лице родительницы не гнев или обиду, а страх.
— Не уезжай, — вдруг попросила мать. — Оксаночка, доченька, не бросай меня.
Оксана замерла, не веря своим ушам. Оксаночка? Доченька? Когда мать в последний раз называла ее так?
— Что я без тебя? — ее голос дрогнул. — Кому я нужна? Одна, старая…
Оксана молча смотрела на мать, и вдруг что-то внутри нее начало оттаивать. Может быть, она слишком сурова? Может, матери действительно страшно остаться одной? Она сделала шаг вперед, ощущая знакомое чувство вины, которое тянуло ее назад, как якорь.
— Мам, ну чего ты? Я ведь не навсегда! Три года пролетят быстро…
В этот момент ей позвонил Виктор Сергеевич.
— Оксана Михайловна, добрый день! — бодро начал он. — Я звоню сообщить, что ваши документы получены, пропуск готов… Знаете, мы тут с коллегами обсуждали ваш проект, и у Антона Никитича появилась интересная идея по методологии… Я же правильно вас понял? Вас ждать?
Оксана слушала, и с каждым словом ее сердце билось быстрее. Проект. Настоящая работа. Ее идеи, которые кому-то интересны. Коллеги, которые ждут ее с нетерпением. Будущее!
— Да, конечно, — она взглянула на мать, которая сидела, вцепившись побелевшими пальцами в подлокотники кресла. — Я уже выезжаю.
Закончив разговор, она убрала телефон и посмотрела на мать.
— Все, мам… Мне пора.
Мать смотрела на нее пустыми глазами. А потом вдруг ее лицо изменилось, черты заострились, губы сжались в тонкую линию.
— Неблагодарная! — процедила она. — Я так и знала. Всегда знала, что ты такая. Только о себе думаешь. Эгоистка!
Она вдруг вскочила с кресла с неожиданной для ее возраста резвостью и бросилась в коридор к вешалке. Она схватила сумочку Оксаны и принялась в ней рыться.
— Мама! Ты что делаешь? — Оксана рванулась к ней, но было поздно.
Мать достала ее билет и конверт с деньгами, всеми сбережениями Оксаны, и победоносно подняла их вверх.
— Никуда ты не поедешь! — выкрикнула она. — Раз не хочешь по-хорошему остаться с матерью, останешься по-плохому!
Оксана в ужасе наблюдала, как мать подскочила к раковине и включила воду. В следующую секунду билет и конверт уже были смяты и брошены под струю.
— Мама! — она бросилась к раковине, но было поздно.
Билет превратился в мокрую кашицу, деньги намокли и слиплись.
Мать вытворяла такое далеко не в первый раз. Как-то в детстве она однажды заблокировала входную дверь, чтобы Оксана не пошла на школьную экскурсию, и ей пришлось остаться… Но сейчас Оксана была уже не маленькой беспомощной девочкой, а взрослой женщиной и могла за себя постоять.
— Не старайся, мама, — сказала она. — Билет мне восстановят в ж/д кассе. Так что…
— Ты не уедешь! — завопила мать — Я не позволю! Я заболею! Я… Я позвоню в твой институт и скажу, что… Что у тебя нестабильное состояние! Пусть хорошо подумают, прежде чем брать тебя!
Оксана молча собрала остатки билета и денег из раковины и прошла в свою комнату. Мать следовала за ней по пятам, не прекращая кричать:
— Ты неблагодарная! Бессердечная! После всего, что я для тебя сделала! Всю жизнь тебе отдала!
Оксана закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. За дверью продолжались крики, потом что-то с грохотом упало, разбилось. Мать рыдала, проклинала, угрожала. А потом внезапно все затихло.
Оксана осторожно приоткрыла дверь…
***
Мать лежала на полу в прихожей, запрокинув голову, закрыв глаза. Рядом валялась разбитая ваза.
— Мама! — Оксана тут же бросилась к ней — Мамочка, что с тобой?!
Мать не реагировала. Оксана в панике нащупала пульс, он был слабым, но ровным. Она схватила телефон, уже готовая вызвать скорую, когда мать вдруг открыла глаза.
— Вот видишь, — прошептала она с каким-то извращенным удовлетворением. — Мне плохо… Сердце… Если уедешь… Я умру…
Оксана замерла с телефоном в руке. И тут в ее голове пронеслись десятки подобных сцен из прошлого. Каждый раз, когда Оксана хотела что-то для себя, с мамой случался приступ. Этот спектакль срабатывал десятки раз. Но сейчас женщина вдруг четко поняла, что не поддастся на манипуляцию матери.
— Я сейчас вызову скорую, — спокойно сказала Оксана. — Если у тебя приступ, нужно, чтобы тебя осмотрели врачи.
Глаза матери расширились.
— Не нужна мне никакая скорая! — она резко села, все следы приступа мгновенно испарились. — Мне нужно, чтобы ты осталась!
—Нет, я не останусь, — тихо, но твердо сказала Оксана.
Больше за весь вечер мать и не произнесла ни слова.
Уничтоженный билет был не единственной проблемой Оксаны — мать успела похозяйничать в ее чемодане и вытряхнуть его содержимое на пол. Женщина заново собрала вещи, затем она позвонила Виктору Сергеевичу и сказала, что из-за форс-мажора приедет только завтра.
***
На следующее утро Оксана собралась уезжать, но выйти из квартиры не решалась. Уйти и попрощаться? Или все-таки постучать? А вдруг мать устроит новую сцену?
Она глубоко вздохнула и все-таки постучала.
— Мам? Я ухожу. Попрощаемся?
Ей никто не ответил. Она вошла и, к своему удивлению, увидела абсолютно пустую комнату. Кровать была аккуратно застелена, жалюзи подняты. На подушке лежала записка:
«Что ж, ты сделала свой выбор. Теперь тебе не нужно беспокоиться о старой, больной матери. Я ухожу туда, где меня оценят по достоинству. Не ищи меня».
Оксана почувствовала, как земля уходит из-под ног. Куда она могла пойти? К кому? Телефон словно сам оказался в руке, она набрала номер соседки, единственной, с кем мать поддерживала отношения.
— Алло? Вера Петровна? Это Оксана. Вы не видели мою маму?
Соседка помолчала, потом вздохнула:
— Видела, деточка. Она у меня сейчас. Сказала, что ты ее выгнала из дома.
Оксана закрыла глаза и выдохнула.
— Я никого не выгоняла, — ровно сказала она. — Я уезжаю в Москву. По работе. А мама остается!
— Ну она мне другое говорила, — неуверенно протянула соседка. — Плакала тут всю ночь…
За окном просигналило такси.
Когда Оксана прибыла в Москву, ее встретил сотрудник Виктора Сергеевича, он же отвез ее на служебную квартиру.
Когда Оксана осталась одна, она достала телефон и посмотрела на экран. Звонков от матери не было. Нужно было позвонить ей… Но что сказать?! В конце концов, Оксана решительно набрала мать.
— Мам, это я, — сказала она, когда мать сняла трубку. — Я доехала, все в порядке.
Мать молчала. В трубке слышалось только ее дыхание.
— Я оставила деньги в верхнем ящике комода, — продолжила Оксана. — Этого хватит на коммунальные платежи на три месяца вперед. И я буду переводить каждый месяц, как только получу зарплату.
— А мне не нужны твои подачки, — наконец процедила мать. — Я как-нибудь сама.
— Хорошо, мам, как скажешь. Но деньги я все равно буду присылать.
— Значит, уехала все-таки, — в голосе матери звучала горечь. — Бросила. Ну-ну… Вся в отца..
— Я никого не бросила, — твердо сказала Оксана. — Я просто живу свою жизнь. И ты можешь приехать в гости, когда захочешь.
— Чтобы я еще к тебе ездила? После всего? — ощетинилась мать. — Нет уж. Живи как знаешь!
— Именно это я и делаю, — спокойно сказала Оксана.
С этих пор прошло несколько месяцев. Оксана с головой погрузилась в работу, ее проект оказался сложным, интересным и перспективным. Новые коллеги приняли ее тепло, Виктор Сергеевич часто отмечал ее идеи на общих собраниях, и впервые в жизни она чувствовала себя по-настоящему ценной.
Мать сначала звонила каждый день и рассказывала о своих болезнях, одиночестве и страданиях. Потом — раз в неделю. А теперь — от случая к случаю. Оксана по-прежнему отправляла деньги и предлагала приехать в гости, но мать всегда находила причину отказаться.
Как-то Оксана поймала себя на мысли: «А ведь я теперь могу положить свою сумочку, куда я захочу!» И этого было достаточно, чтобы улыбнуться самой себе.
