— А ты, значит, из детдома? — голос Оксаны был напряжённым, будто она говорила о каком-то тайном грешке.
Анна не сразу ответила, отвела взгляд от фотоальбома и встретилась с холодным прищуром золовки. В комнате повисло напряжение.
В большой комнате за большим столом собралось всё семейство Синицыных: Максим, его родители и две сестры-близнеца. И если свекровь и свёкор пытались сохранять нейтралитет, то Оксана даже не старалась скрыть свою неприязнь.
— Да, — спокойно кивнула Анна.
— Интересно, — протянула вторая золовка-близняшка, лениво размешивая чай. — А у тебя вообще есть кто-нибудь? Или совсем одна?
— Кроме Максима — никого, — ответила Анна, чувствуя себя так, будто её грудь сжимают невидимые тиски.
— Бедняжка, — фыркнула Оксана. — Тебе крупно повезло. Теперь у тебя появились семья, новые родственники, стабильность. Для таких, как ты, это, конечно, чудо.
Максим отложил ложку в сторону, его глаза вспыхнули гневом.
— Оксан, а тебе не кажется, что ты перегибаешь палку?
— А тебе не кажется, что надо было сначала подумать, кого ты тащишь в дом? — Оксана резко повернулась к брату. — Семья — это не только любовь, но и традиции, уважение. Твоей детдомовской дворняжке не понять семейных ценностей.
Она всплеснула рукой в сторону Анны, словно та была случайной прохожей.
— Достаточно! — внезапно заговорила свекровь, сжав губы. — Анна теперь часть семьи. Хотите вы этого или нет!
Свёкор молча кивнул, давая понять, что спорить бесполезно. Но Анна прекрасно видела: никто здесь не испытывал к ней тёплых чувств. В лучшем случае — терпели, в худшем — презирали.
После этой сцены Анна поняла: ей всё равно, как к ней относятся золовки. Она вышла замуж за Максима, а не за его семью. Они с мужем поселились в её квартире, начали планировать будущее.
Максим работал уже давно, а Анна только устроилась на первое серьёзное место.
Они решили откладывать деньги на совместное жильё, договорились, что её квартира останется в качестве подстраховки. Всё шло хорошо, если не считать постоянного холода со стороны семьи мужа.
Сёстры Максима так и не приняли Анну. Они могли делать вид, что не замечают её на семейных встречах, или отпускать колкие комментарии. Анна старалась не реагировать. У неё была своя жизнь, свои планы, и чужая злость её не касалась.
Но тогда она ещё не знала, что впереди их всех ждёт настоящее испытание.
— Максик, ну ты же понимаешь, мне очень нужно! — Оксана капризно надула губы, осматривая меню в кафе. — Телефон старый, тормозит ужасно. Мне без него вообще никак.
Максим тяжело вздохнул, откинувшись на спинку стула. Он уже знал, к чему она ведёт. Рядом с ним Анна молча пила чай, внимательно наблюдая за сестрой мужа.
— Оксана, ты же работаешь, — попытался возразить он.
— Ой, ну началось! — всплеснула руками Оксана. — Конечно, работаю! Но мне ещё за квартиру платить, еду покупать, вещи… Я ж не воздухом питаюсь!
— Так и мы тоже, — спокойно вставила Анна.
Оксана смерила её быстрым взглядом, словно лишь только что вспомнила о её присутствии.
— Макс, — в разговор вмешалась Елена, вторая сестра. — Это ведь всего лишь деньги. Ты всегда раньше помогал нам с сестрой, дарил подарки, а теперь вдруг зажадничал. Почему?
Анна возмущённо скрестила руки на груди.
— Мы копим на квартиру, Лена. Нам самим деньги нужны.
— Ой, да брось, — Оксана усмехнулась. — Квартиру-то ты уже получила бесплатно, не обеднеешь.
Максим дёрнулся, но Анна мягко коснулась его руки, останавливая.
— То есть ты считаешь, что мой муж должен оплачивать твои прихоти? — Анна смотрела прямо в глаза Оксане спокойно, без злобы.
Та на мгновение замялась, но тут же фыркнула и пожала плечами.
— Это его деньги, он сам решит.
— Вот именно, — Анна наклонилась вперёд. — Он решит. И он решил, что мы копим на своё жильё.
Максим кивнул, подтверждая её слова.
— Девчонки, правда, хватит. Я вам и так хорошо помог. Дальше сами.
В воздухе повисла гнетущая тишина. Оксана и Елена переглянулись, а потом Оксана наклонилась ближе. В её глазах вспыхнула ненависть.
— Вот оно что, — протянула она ядовито. — Это ты его науськала, да?
Анна не ответила, но этого и не требовалось.
— Что, боишься, что он потратится на родню, а тебе не хватит? — продолжала Оксана, с каждым словом повышая голос. — Ты тут никто, поняла? Мы его сёстры, мы семья, а ты… ты просто бродяжка из приюта!
Воздух в кафе будто сгустился. Максим вскочил из-за стола и прикрикнул:
— Оксана, следи за языком, пока я не укоротил тебе его!
Анна спокойно посмотрела на золовку и чуть склонила голову набок.
— Да, я из детдома. И что? — её голос был ровным, спокойным.
Оксана замерла, явно ожидая другой реакции. Но Анна не собиралась ни оправдываться, ни злиться. Подобные слова она слышала десятки раз. И все эти глупые люди давно исчезли из её жизни. Так же, как исчезнут золовки.
— Пойдём, Ань. Нам больше не о чем разговаривать, — заявил Максим.
Он достал из кошелька деньги, бросил их на стол и, взяв Анну за руку, направился к выходу.
— Макс, ты пожалеешь! — крикнула ему вслед Оксана. — Мы твоя семья! Мы, а не она!
Но он даже не обернулся.
После той встречи всё окончательно изменилось. Оксана и Елена больше не звонили Максиму с просьбами. Анну совсем перестали замечать. На семейных вечерах её будто не существовало, а если родственники и говорили о ней, то только шёпотом.
Анна не расстраивалась. Она давно поняла: родство не делает людей близкими. И если её воспринимают в штыки, что же, так даже проще.
Пять лет спустя в семье Синицыных всё изменилось. Сначала от сердечной болезни «ушёл» свёкор Ани, Леонид Ильич. Года не прошло, как умерла и свекровь. Перед этим она оказалась брошена дочерьми. Те так долго спорили между собой, кто должен взять мать жить к себе, что дождались: мать ушла тихо во сне.
Приехавший наутро навестить мать Максим нашёл женщину в постели похолодевшей.
— Аня… Мамы больше нет, — донеслось из трубки. — Приезжай скорее.
Голос Максима был тихим, надломленным, почти безжизненным. Анна сжимала смартфон в руке, чувствуя, как внутри всё холодеет. Свекровь… Человек, который никогда не принимал её по-настоящему, но при этом не была откровенно враждебной. Ее больше нет.
Она приехала бросив все дела, прямо с ребенком на руках. Максим сидел в прихожей, уставившись в одну точку, бледный, с осунувшимся лицом. Анна осторожно опустилась рядом, взяла его за руку, но он не отреагировал.
— Я займусь всем, хорошо? — прошептала она, хоть у неё и не было опыта в таких делах. — А ты пока побудь с сыном.
Максим лишь потерянно кивнул.
Организация похорон легла на плечи Анны. Нужно было оформить документы, выбрать ритуальное агентство, согласовать все детали. Она не вылезала из поисковиков, моталась по инстанциям, решала вопросы, одновременно поддерживая Максима. Он почти не выходил из комнаты, где был с маленьким сыном, он не разговаривал, не ел.
Золовки появились только на поминках.
Оксана прибыла в чёрных очках и со скорбным выражением лица, а Елена периодически всхлипывала, аккуратно промакивая глаза платочком. Анна наблюдала за ними со стороны и чувствовала: их горе показное. Ни организацией похорон, ни финансовой стороной вопроса они не озаботились, ни разу не предложили помощь.
После поминального обеда маски скорби быстро слетели.
— Нам нужно поговорить, — сказала Оксана, отведя Максима в сторону.
Анна подошла чуть ближе, не вмешиваясь, но и не отходя далеко.
— О наследстве, — продолжила Оксана, не удосужившись даже сделать вид, что разговор ей неприятен. — Квартира, дача, гараж… Нужно решить, как мы всё это будем делить.
Максим моргнул, словно только сейчас осознал, о чём идёт речь.
— Вы уже… обсуждали это?
— Конечно, — Елена кивнула, будто речь шла о чём-то бытовом. — Нам надо понимать, на что рассчитывать.
Анна смотрела на них и не могла поверить. Совсем недавно они сидели, изображая убитых горем дочерей, а теперь делили наследство так непринуждённо, будто мать для них была всего лишь источником квадратных метров.
— Мне ничего не нужно, — голос Максима был ровным, но в нём сквозила пугающая пустота. — Делайте что хотите.
Оксана с Еленой переглянулись. В их глазах мелькнуло облегчение. Они не ожидали, что всё пройдёт так гладко.
Когда они уехали, Максим долго сидел в тишине. Анна осторожно опустилась рядом, чувствуя, что он вот-вот сорвётся.
— Думаешь, я дурак? — вдруг спросил он, не глядя на неё.
— Думаю, ты в горе, — тихо ответила она.
Он запустил руку себе в волосы, тяжело выдохнул.
— Если бы я забрал маму жить к нам, возможно, она осталась бы жива. Я бы вызвал неотложку, её смогли бы спасти. А сестры даже не спросили, как я себя чувствую… Просто пришли за своей долей и ушли.
Анна промолчала. В словах не было смысла. Она знала, что сёстры Максима не поддержат их, если в семье случится беда. Они пришли только за тем, что можно присвоить, обналичить.
Стало очевидно: когда Анне с Максимом понадобится помощь, золовки просто отвернутся. Даже от брата.
— Максим успокоится и поймёт, какую ошибку совершил, — говорила себе Анна, укладывая ребёнка в кроватку.
Но проходили дни, недели, а Максим не приходил в себя. Он пил запоем, исчезал на несколько дней, а когда возвращался, не находил в себе сил даже подойти к сыну.
Анна пыталась говорить с ним, убеждать, но он либо отмахивался, либо раздражённо бросал: «Я сам разберусь».
Однажды ночью раздался звонок. Анна вздрогнула от резкого звука, схватила телефон и поднесла к уху, надеясь, что это спам.
— Здравствуйте. Это из больницы, — раздался ровный голос. — Ваш муж в реанимации.
Она чуть не выронила телефон из рук.
Максим разбил машину друга, врезавшись в столб. Врачи сказали, что шансов спасти его было мало, но он выжил. Однако впереди ждали долгие месяцы восстановления, уход и реабилитация. Анна сидела в коридоре больницы, глядя на белые стены, и не знала, за что хвататься.
Младенец, ипотека, муж на грани инвалидности.
Она вздохнула и неохотно набрала номер Оксаны.
— Ой, Аня… — протянула та, услышав новости. — Это, конечно, ужасно. Но чем мы можем помочь?
— Может, хотя бы деньгами? — голос Анны был спокойным, но внутри всё горело от равнодушия золовки.
— Денег нет, сама понимаешь… — с преувеличенным вздохом ответила Оксана.
Елена повторила то же самое. Как будто они не ухватили всё наследство. Как будто Максим не был их братом.
Анна не стала умолять. Вместо этого она звонила коллегам, друзьям, даже соседям. Кто-то помог деньгами, кто-то вызвался присмотреть за ребёнком, кто-то просто приходил, чтобы утешить её.
Именно эти люди стали для неё настоящей семьёй. А золовки исчезли, как исчезают все те, кому ты больше не нужен.
«Детсадовской дворняжке не понять, что такое семья» — вспомнились пафосные слова Оксаны.
А Анна поняла. Она всё поняла больше, чем те, кто был связан родственными узами.
Анна стояла у окна, наблюдая, как Максим с трудом делает шаги, опираясь на ходунки. Прошло несколько месяцев после аварии. Он всё ещё выглядел ослабленным, но уже мог передвигаться самостоятельно, а не только на каталке. Врачи говорили, что полное восстановление займёт годы, но главное, что он не остался прикован к постели.
— Как самочувствие? — Анна подошла ближе, поправляя подушку на кровати.
— Лучше, — Максим слабо улыбнулся, в его глазах была благодарность.
Сёстры больше не появлялись. Они не звонили, не спрашивали, как его дела. Анна знала, что если бы Максим не выжил или остался инвалидом, они бы просто вычеркнули его из жизни. Для них он имел значение только до тех пор, пока мог что-то давать.
Но мир не рухнул. Помогали совсем другие люди: коллеги приносили еду, друзья помогали с реабилитацией, даже соседи брались за бытовые мелочи. Анна не осталась одна.
— Спасибо тебе, — сказал однажды Максим, крепко сжав её руку.
Анна улыбнулась.
— Мы же семья, — ответила она.
Теперь она знала наверняка: семья — это не те, кто связан с тобой кровью, а те, кто остаётся рядом, когда становится по-настоящему трудно.
