Анна подняла глаза от экрана ноутбука и посмотрела на часы — половина восьмого вечера. Рабочий день давно закончился, но проект нужно было сдать завтра, и она задержалась в офисе. Телефон завибрировал — сообщение от Максима, мужа.
«Мама опять звонила. Говорит, что придёт к нам завтра вечером поговорить. Что-то важное».
Анна вздохнула. Валентина Петровна, её свекровь, в последнее время стала навещать их всё чаще, и каждый такой визит неизменно заканчивался разговором о деньгах. Сначала это были тонкие намёки, потом прямые просьбы, а последние месяцы — настоящие требования.
На следующий день Анна специально пришла домой пораньше. Она знала, что разговор будет непростым, и хотела морально подготовиться. Максим уже был дома, сидел на кухне с мрачным лицом.
— Она уже звонила три раза, — сказал он, даже не поднимая головы. — Спрашивает, во сколько ты будешь дома.
— Макс, мы должны поговорить с ней серьёзно, — Анна села напротив мужа. — Это не может продолжаться бесконечно.
— Знаю, — он потёр лицо руками. — Я уже пытался объяснить ей, что у нас тоже есть расходы, кредит за квартиру, твоя учёба в магистратуре. Но она говорит, что Марина Сергеевна получает от дочери по пятнадцать тысяч каждый месяц, а Лидия Ивановна — по двадцать.
— И что ты ей отвечаешь?
— Что мы поможем, если что-то серьёзное случится. На лекарства, на врачей — конечно. Но просто так давать деньги на её прихоти я не буду.
В дверь позвонили ровно в семь. Валентина Петровна вошла торжественно, как всегда хорошо одетая и причёсанная. В руках у неё был пакет с пирожными.
— Детки мои, — она поцеловала сначала сына, потом невестку, — как дела? Анечка, ты похудела, работаешь много?
— Всё нормально, Валентина Петровна, — Анна поставила чайник. — Как ваши дела?
— Да что мои дела… Пенсия копеечная, жизнь дорожает. Вот сегодня была у Марины Сергеевны — она новую сумочку показывала за двенадцать тысяч! Говорит, дочка подарила. А у Лидии Ивановны сын вообще квартиру делает — ремонт евро, всё как в журналах.
Максим напрягся. Анна видела, как он сжал кулаки.
— Мам, мы уже говорили об этом, — начал он осторожно. — У каждой семьи свои возможности.
— Какие возможности? — Валентина Петровна повысила голос. — У вас зарплаты хорошие, особенно у Ани. В её компании такие деньги платят! А я что — чужая? Родила тебя, воспитала, всю себя отдала, а теперь…
— Мама, при чём тут это? — Максим встал из-за стола. — Я тебе уже сказал: если нужно что-то важное — лекарства, врач, коммунальные услуги — мы всегда поможем. Но просто давать деньги на твои желания я не буду.
Валентина Петровна замолчала, потом медленно повернулась к Анне.
— Анечка, — голос её стал мягким, почти ласковым, — ты же умная девочка, образованная. Ты понимаешь, что семья — это святое. Когда я тебя в семью принимала, я думала, что ты станешь мне как родная дочь.
Анна невольно напряглась. Она помнила, как проходило это «принятие в семью». Два года постоянной критики, замечаний, сравнений с другими девушками. Валентина Петровна держала на расстоянии до тех пор, пока не поняла, что Максим женится в любом случае.
— Валентина Петровна…
— Да что ты всё «Валентина Петровна» да «Валентина Петровна»! — свекровь взмахнула рукой. — Я же для тебя мать теперь! И как дочь ты должна мне помогать. Ты ведь больше Максима зарабатываешь, правда? У тебя должны быть свободные деньги.
— Мам, прекрати, — Максим шагнул к матери. — Зачем ты втягиваешь Анну?
— А что такого? — Валентина Петровна посмотрела на него удивлённо. — Она теперь тоже моя дочь. И должна заботиться обо мне. Все так делают! Зина Петровна рассказывала, что её невестка каждый месяц по десять тысяч даёт, и никто не возражает.
Анна медленно поставила чашку на стол. Она чувствовала, как закипает внутри.
— Валентина Петровна, — она заставила себя говорить спокойно, — я понимаю, что вам хочется жить лучше. Но у нас у самих много трат. Кредит за квартиру, моя учёба…
— Какая учёба? — свекровь махнула рукой. — Ты и так хорошо зарабатываешь! А учёба — это баловство. Вот я в твоём возрасте уже Максима растила и на трёх работах пахала!
— Мама, довольно! — Максим повысил голос. — Ты не имеешь права указывать Анне, как тратить её деньги!
— А почему не имею? — Валентина Петровна встала, руки в боки. — Она теперь моя невестка! И обязана уважать старших! А вы что — хотите, чтобы я с голоду умерла?
— Никто не говорит о голоде, — Анна тоже встала. — Максим сказал, что поможет с необходимым. Но то, что вы просите — это не является необходимостью.
— Не необходимость? — голос Валентины Петровны стал пронзительным. — А что необходимость? Ходить в старых тряпках, пока у подруг всё новое? Сидеть дома, пока они в театры ходят? Отказываться от путёвки в санаторий?
— Мама, ты что, больная? — Максим насторожился. — Врач санаторий назначил?
— При чём тут врач! — Валентина Петровна отмахнулась. — Тамара Ивановна едет в Кисловодск, Галина Михайловна — в Крым. А я что, хуже их?
Анна посмотрела на свекровь долгим взглядом. Всё встало на свои места.
— Значит, если ваш сын не хочет вас содержать, это должна делать я?! — голос её звучал тихо, но в нём была сталь.
— Что ты такое говоришь! — Валентина Петровна всплеснула руками. — Какое «содержать»! Речь идёт о помощи родителям!
— О помощи? — Анна шагнула ближе. — Валентина Петровна, вы получаете пенсию. У вас есть дача, которую вы сдаёте. У вас есть сбережения, которые вы откладывали всю жизнь. Но вам этого мало, потому что подруги хвастаются подарками от детей.
— А что в этом плохого? — свекровь задрала подбородок. — Нормальные дети помогают родителям! А вы что — жадные?
— Мы не жадные, — вмешался Максим. — Мы просто не готовы оплачивать твои прихоти. Хочешь в санаторий — копи деньги. Хочешь новую сумочку — покупай на свои.
— Сумочка — это прихоть? — Валентина Петровна возмутилась. — А театр — прихоть? А хорошо выглядеть — прихоть?
— Нет, — Анна села обратно на стул, — но это не наша обязанность. Вы взрослый человек, у вас есть доходы. Живите по средствам.
— Как по средствам? — свекровь начала ходить по кухне. — Да знаешь ли ты, что такое пенсия? А квартплата? А продукты?
— Знаю, — спокойно ответила Анна. — И знаю, что ваша пенсия вполне позволяет жить достойно, если не пытаться тягаться с теми, у кого дети зарабатывают больше.
— Тягаться! — Валентина Петровна остановилась. — Я не тягаюсь! Я просто хочу, чтобы мои дети меня любили!
— Любовь измеряется не деньгами, — тихо сказал Максим.
— Легко говорить! — свекровь повернулась к нему. — А как я на людях выгляжу? Все рассказывают, что дети помогают, а я что скажу?
Анна вдруг рассмеялась. Смеялась она недолго, но от души.
— Так и вы рассказывайте! — она посмотрела на свекровь весёлыми глазами. — А живите как все, скромно и по средствам!
— Что?! — Валентина Петровна опешила.
— Рассказывайте подругам, что мы вам помогаем, — Анна пожала плечами. — Кто проверять будет? А на самом деле живите на свои деньги. И всё будут довольны.
Свекровь открыла рот, потом закрыла. Потом снова открыла.
— Ты… ты предлагаешь мне лгать?
— Я предлагаю вам делать то же самое, что вы требуете от нас, — Анна встала и начала собирать со стола. — Играть роль. Вы хотите играть роль заботливой свекрови, которую любящие дети обеспечивают всем необходимым. Играйте. Но за свой счёт.
Максим смотрел на жену с восхищением. Валентина Петровна молчала, видимо, переваривая услышанное.
— Но это нечестно, — наконец пробормотала она.
— А честно — это требовать от невестки деньги на ваши капризы? — Анна повернулась к ней. — Честно — это шантажировать сына разговорами о том, как много другие дети дают своим родителям?
— Я не шантажирую! — вспыхнула свекровь. — Я просто…
— Просто хотите жить не по средствам, — закончила за неё Анна. — Валентина Петровна, я вас уважаю как маму Максима. Но я не ваша дочь. У меня есть родители, и им я помогаю, когда нужно. А вам будет помогать ваш сын — тоже когда действительно нужно.
— Значит, вы меня не любите, — Валентина Петровна села на стул и изобразила обиженное лицо. — Я так и думала.
— Мама, при чём здесь любовь? — Максим сел рядом с ней. — Мы тебя любим. Но любовь — это не банкомат.
— У всех дети нормальные, а у меня… — свекровь достала платок и приложила к глазам.
— У всех дети разные, — сказала Анна. — И родители тоже разные. Кто-то действительно нуждается в помощи детей. А кто-то просто привык жить за чужой счёт.
Валентина Петровна резко подняла голову.
— Как ты смеешь!
— А как вы смеете требовать от меня деньги? — Анна не повышала голос, но говорила твёрдо. — Вы же понимаете, что это неправильно. Иначе начали бы не с Максима, а сразу с меня.
Свекровь замолчала. Видимо, логика была железная.
— Валентина Петровна, — Анна села напротив неё, — давайте договоримся. Если у вас действительно возникнут проблемы — заболеете, сломается что-то в квартире, понадобятся лекарства — мы поможем. Обязательно. Но содержать вас мы не будем.
— А как же забота о родителях? — слабо спросила свекровь.
— Забота — это не только деньги, — сказал Максим. — Это внимание, время, помощь по дому, если нужно. Мы готовы приезжать к тебе, помогать, проводить время вместе.
— Но Марина Сергеевна рассказывала…
— Марина Сергеевна пусть рассказывает, что хочет, — прервала Анна. — А вы рассказывайте про нас то же самое. Только без нашего участия.
Валентина Петровна долго молчала, глядя в окно.
— Значит, денег не будет? — наконец спросила она.
— На ваши прихоти — не будет, — твёрдо сказал Максим. — На необходимое — будет.
— А что считать необходимым?
— То, без чего действительно нельзя обойтись, — ответила Анна. — Еда, коммуналка, лекарства, одежда на смену. Но не каждый месяц новая сумочка и не путёвки в престижный санаторий.
Свекровь встала, собрала сумочку.
— Ну и ладно, — сказала она с достоинством. — Обойдусь без вас.
— Мам, ты куда? — Максим поднялся. — Останься, поужинаем вместе.
— Нет, — Валентина Петровна направилась к выходу. — Мне домой пора. Подумать надо.
Когда за ней закрылась дверь, Анна и Максим остались сидеть на кухне в тишине.
— Думаешь, она поймёт? — спросил Максим.
— Не знаю, — Анна пожала плечами. — Но теперь она знает, чего ждать от нас.
— Спасибо, что поддержала меня. Мне одному было бы тяжело.
— Мы семья, — Анна взяла его за руку. — И в семье должны быть границы. В том числе и с родителями.
Через неделю Валентина Петровна позвонила Максиму.
— Сынок, — голос её был непривычно спокойным, — я тут подумала… А может, вы правы. Поговорила с соседкой, она говорит, что её дети тоже не очень-то охотно деньги дают. Может, люди просто хвастаются.
— Может быть, мам.
— В общем, я решила: буду жить на свою пенсию. А если что-то случится — позвоню.
— Правильно решила.
— А как Аня?
Максим посмотрел на жену, которая готовила ужин.
— Аня нормально. Передать что-то?
— Передай… что я подумаю над её словами. Может, она была права.
Когда Максим повторил разговор жене, та только кивнула.
— Посмотрим, — сказала она. — Но принципы — это не то, от чего можно отказаться ради спокойствия.
— А если она снова начнёт?
— Тогда повторим разговор, — Анна улыбнулась. — Сколько раз, сколько потребуется.
Валентина Петровна больше не просила денег. Иногда она рассказывала по телефону о подругах, которые хвастаются подарками от детей, но теперь добавляла: «Хотя, может, и врут. Кто их знает».
А когда через полгода она действительно заболела и попала в больницу, Максим и Анна были рядом каждый день. Они оплатили лекарства, привозили еду, сидели с ней в палате. И Валентина Петровна поняла наконец, что забота — это не только деньги.
— Спасибо вам, — сказала она, когда её выписывали. — За то, что не бросили.
— Мы и не собирались бросать, — ответила Анна. — Просто хотели, чтобы всё было честно.
— Честно, — повторила свекровь задумчиво. — А знаешь, может, ты была права тогда. Про рассказы подругам.
— Как это?
— Да так. Рассказываю им, что вы мне помогаете. А сама живу на свои деньги и не парюсь. — Валентина Петровна хитро подмигнула. — И знаешь что? Мне этого хватает. А иногда ещё и остаётся.
Анна рассмеялась.
— Вот видите?
— По средствам — это оказалось не так уж плохо, — признала свекровь. — Главное — не сравнивать себя с другими. А то можно с ума сойти.
И впервые за все годы знакомства Анна подумала, что, возможно, у них с свекровью всё-таки получится найти общий язык.
