Дарья сидела на диване с чашкой чая и смотрела на свежевыкрашенные стены гостиной. Белоснежная краска легла ровно, без единой полосы или пятна. Три недели она по вечерам занималась ремонтом — сама снимала старые обои, шпаклевала, грунтовала, красила. Руки болели, спина ныла, но результат стоил того. Квартира преображалась на глазах.
Эта двухкомнатная квартира на четвёртом этаже панельной девятиэтажки была её крепостью. Дарья купила её пять лет назад на собственные деньги, накопленные за десять лет работы экономистом в строительной компании. Никакой ипотеки, никаких долгов — всё честно, всё своим трудом.
Телефон завибрировал на столе, высветив незнакомый номер. Дарья нахмурилась и сбросила звонок. Через минуту телефон зазвонил снова — тот же номер.
— Да, — холодно ответила она.
— Дарьюшка, родная! Это тётя Валя! Ты меня помнишь?
Голос был слащавым, но фальшь в нём слышалась за километр. Дарья поджала губы.
— Помню. Что нужно?
— Ну что ты так сразу! Нельзя родственникам просто позвонить, узнать, как дела? — Валентина Петровна сделала паузу, видимо ожидая ответа, но Дарья молчала. — В общем, у меня тут небольшая проблема возникла. Нужны деньги на лечение. Врачи говорят, операцию делать надо, а денег нет…
— Сколько? — перебила Дарья.
— Ну… тысяч сто пятьдесят хотя бы…
— Нет.
— Как нет?! — голос тётки сразу стал резким. — Дарья, мы же родня! Я твоя тётя!
— Нет, — повторила Дарья и сбросила звонок.
Она заблокировала номер и вернулась к своему чаю. Это был уже третий звонок за месяц. Сначала звонила какая-то дальняя кузина с просьбой одолжить денег на свадьбу дочери. Потом объявилась Людмила Сергеевна, ещё одна тётка, которая требовала помощи с ремонтом в её доме. Дарья всем отказывала коротко и жёстко.
Откуда они вообще взяли её номер? Наверняка через кого-то из бывших коллег или соседей. Родственники умели находить тех, у кого есть деньги.
Следующие две недели телефон разрывался от звонков. Валентина Петровна меняла номера, звонила с разных телефонов, писала сообщения. Людмила Сергеевна тоже не отставала — то просила на лекарства, то на коммунальные платежи, то просто так, «потому что родственники должны помогать друг другу».
Дарья перестала отвечать. Она блокировала номера один за другим, удаляла сообщения не читая. Ей не нужны были эти люди в жизни. Они видели в ней только кошелёк на ножках, а не человека.
Прошёл месяц. Дарья закончила ремонт в гостиной и принялась за спальню. Заказала новые обои с красивым геометрическим рисунком, купила ламинат светлого дуба. Квартира оживала, становилась уютной и современной.
Однажды вечером, когда Дарья разбирала коробки с новыми светильниками, в дверь позвонили. Резко, настойчиво, несколько раз подряд.
Она подошла к глазку и замерла. На площадке стояла Валентина Петровна — полная женщина лет шестидесяти с крупными чертами лица и недовольным выражением. В руках у неё была большая сумка.
— Открывай, Дарья! Я знаю, что ты дома! — крикнула тётка.
Дарья сжала кулаки. Откуда она узнала адрес? Наверняка через кого-то из старых знакомых семьи выяснила.
— Открывай, говорю! Или соседей разбужу!
Делать было нечего. Дарья повернула ключ и распахнула дверь:
— Что вам нужно?
Валентина Петровна даже не дождалась приглашения — протиснулась мимо Дарьи в прихожую, сняла пальто и начала осматриваться:
— Так-так, посмотрим, как племянница живёт…
Дарья стояла у двери, наблюдая, как тётка без стеснения заглядывает в комнаты. Валентина Петровна прошла в гостиную, увидела свежевыкрашенные стены, новый ламинат, коробки со светильниками и строительные материалы в углу.
Лицо её моментально покраснело. Глаза сузились, губы сжались в тонкую линию:
— Ах вот оно что!
— Что? — холодно спросила Дарья, входя в комнату.
— Значит, на нас денег нет, а себе ремонт делаешь?! — голос Валентины Петровны поднялся до крика. — Я тебя месяц названиваю, прошу помочь с операцией, а ты мне отказываешь! А сама на ремонты деньги тратишь!
Дарья скрестила руки на груди:
— Это моя квартира. Мои деньги. Я трачу их как хочу.
— Как хочу! — передразнила тётка. — А семью забыла?! Я твоя родная тётя! Людка тоже родная! Мы тебя просим, унижаемся, а ты нос воротишь!
— Я никого не просила меня просить.
— Ах ты неблагодарная! — Валентина Петровна схватилась за сердце. — Мы тебе звоним, хотим помощи, а ты как чужая! Родная кровь, между прочим!
Что-то внутри Дарьи щёлкнуло. Все годы молчания, сдержанности, проглоченных обид вдруг рванулись наружу одной огромной волной. Она сделала шаг вперёд, и Валентина Петровна инстинктивно отступила, увидев выражение её лица.
— Родная кровь?! — голос Дарьи зазвенел от ярости. — Вы вспомнили о родной крови?!
— Дарья, ты что…
— Заткнись! — рявкнула Дарья так, что тётка подпрыгнула. — Заткнись и слушай!
Валентина Петровна открыла рот, но не нашлась что ответить.
— А вы помните, что я была в детском доме два года, потому что никто не хотел забрать меня к себе?! — Дарья почувствовала, как дрожат руки, но остановиться уже не могла. — Когда мама умерла, мне было восемь лет! Восемь! Вы все собрались, обсуждали, кто меня возьмёт! И знаешь, что решили?
— Дарья, это было сложное время…
— Что решили?! — перебила её Дарья, подойдя ещё ближе. — Что никому я не нужна! Что у вас своих детей хватает! Что мне в детдоме будет лучше!
— У меня тогда трое детей было, денег не хватало…
— А у Людмилы Сергеевны? А у дяди Петра? А у других? — Дарья засмеялась горько. — Никому я не была нужна! Родная кровь, да!
Валентина Петровна попыталась что-то возразить, но Дарья не давала ей говорить:
— Два года я там провела! Знаешь, каково это? В казённом доме, среди чужих детей? Пока вы все по праздникам собирались за одним столом, меня даже не вспоминали!
— Мы навещали тебя…
— Дважды за два года! — крикнула Дарья. — Дважды! Ты приезжала один раз на Новый год, принесла коробку конфет и сбежала через полчаса! Даже посидеть не смогла!
Тётка побледнела, но продолжала оправдываться:
— Нам было тяжело, у всех свои проблемы…
— Помните, как растащили наследство бабушки все себе, даже не вспомнив обо мне?! — Дарья почувствовала, как по щекам текут слёзы, но не остановилась. — Когда бабушка умерла, я уже жила у дальних родственников! Мне было пятнадцать! И вы все делили её квартиру, дачу, мебель, деньги!
— Тебя не было в завещании…
— Потому что бабушка думала, что обо мне позаботитесь вы! — Дарья вытерла слёзы рукой. — А вы продали квартиру, деньги поделили, дачу тоже продали! И мне ничего! Даже бабушкиного кольца, которое она обещала оставить мне!
Валентина Петровна отвела взгляд:
— Мы думали, ты ещё маленькая, не поймёшь…
— Не поймёшь! — передразнила Дарья. — А когда мне шестнадцать исполнилось, и те родственники отказались меня содержать дальше? Кто мне помог? Кто?!
Тётка молчала, глядя в пол.
— Никто! — ответила Дарья сама. — Я пошла работать в кафе посудомойкой! Снимала угол в коммуналке за три тысячи! Училась в вечерней школе, потом в техникуме заочно! Пахала на двух работах, чтобы выжить!
— Дарья, прости, но тогда у всех времена тяжёлые были…
— Да заткнись ты! — рявкнула Дарья. — Заткнись со своими оправданиями! Мне наплевать на ваши времена! Вы от меня отказались, когда мне было восемь! Восемь лет, понимаешь?! Я была ребёнком, которому нужна была семья, а вы меня выбросили как ненужную вещь!
Валентина Петровна попыталась взять Дарью за руку, но та резко отдёрнулась:
— Не смей меня трогать!
— Дарьюшка, ну не надо так… Мы же не специально…
— Не специально? — Дарья засмеялась истерично. — Вы не специально меня в детдом сдали? Не специально про меня забыли при разделе наследства? Не специально двадцать лет не звонили и не интересовались, жива ли я вообще?
— Мы думали, ты не хочешь общаться…
— А откуда я мог хотеть, если вы номера моего не знали?! — Дарья чувствовала, как внутри всё кипит. — Вы меня искали хоть раз? Нет! Вам было плевать!
— Дарья…
— Так что теперь вы требуете от меня что-то?! — крикнула Дарья, и её голос зазвенел по квартире. — Вы выбросили меня из своих жизней, когда мне была нужна! А сейчас, когда у меня всё нормально, когда я сама выбралась и чего-то добилась, вы объявились?!
Валентина Петровна попыталась что-то возразить, но Дарья не дала:
— Знаешь, почему вы объявились? Потому что кто-то проболтался, что я квартиру купила! Что работаю на хорошей должности! Вот вы и вспомнили про родственные связи!
— Это неправда…
— Правда! — Дарья ткнула пальцем в сторону тётки. — Если бы я жила в коммуналке и мыла полы, никто из вас не позвонил бы! Вам нужны мои деньги, а не я!
— Ну хорошо, хорошо! — Валентина Петровна подняла руки. — Я признаю, что мы были не правы тогда! Но это же давно было! Нельзя же всю жизнь помнить обиды!
— Давно? — Дарья покачала головой. — Для тебя тридцать лет — это давно. А для меня это вся моя жизнь! Вся!
— Дарья, ну прости нас! Прости, ладно? Я признаю вину! Но ведь ты выросла, встала на ноги! Вот видишь, всё получилось!
— Да, я стала жить хорошо, но не благодаря вам! — Дарья подошла вплотную к тётке. — Я сама! Без вашей помощи, без вашей поддержки, без вашего участия! Я работала как проклятая, откладывала каждую копейку, чтобы купить эту квартиру!
— Ну и прекрасно! Я рада за тебя! — Валентина Петровна попыталась улыбнуться. — Значит, ты можешь мне помочь теперь…
— Что?! — Дарья не поверила своим ушам. — Ты серьёзно?!
— Ну я же тётя твоя! Родная! А ты такая молодец, столько заработала… Поделись немного, не обеднеешь же!
Дарья схватила тётку за локоть и потащила к выходу. Валентина Петровна попыталась вырваться:
— Ты что творишь?! Отпусти!
— Убирайся отсюда! — Дарья открыла дверь и выпихнула тётку на площадку.
— Дарья, ты с ума сошла?! Пусти! — Валентина Петровна схватилась за дверной косяк, но Дарья оторвала её руки.
— Забудьте меня! — крикнула Дарья, выталкивая тётку окончательно. — Вычеркните, как сделали это когда-то давно!
— Да как ты смеешь?! — завизжала Валентина Петровна. — Неблагодарная! Я тебя в детстве навещала!
— Дважды за два года! — Дарья смотрела на неё с такой яростью, что тётка отступила. — Дважды! И это ты называешь заботой?!
— Ты пожалеешь! Я всем расскажу, какая ты! — кричала Валентина Петровна, пятясь к лестнице.
— Рассказывай! — Дарья почувствовала, как что-то окончательно обрывается внутри. — Всем своим родственникам рассказывай! Мне плевать!
— Людке позвоню! Она тебе ещё позвонит!
— Пусть звонит! Я не отвечу! — Дарья сделала шаг вперёд. — У меня нет семьи! Я одна! Всегда была одна! И мне так лучше!
— Ты… ты… — Валентина Петровна задыхалась от негодования. — Сволочь ты неблагодарная! Одна помрёшь!
— Зато не в окружении таких, как вы! — выкрикнула Дарья и захлопнула дверь.
Она прислонилась спиной к двери и закрыла глаза. Сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Руки дрожали, дыхание сбилось, по щекам текли слёзы.
Дарья медленно сползла по двери вниз, села на пол прямо в прихожей и обхватила колени руками. Слёзы лились градом — все эти годы боли, обиды, одиночества выходили наружу.
Она плакала и не могла остановиться. Вспоминала серые стены детдома, вспоминала, как сидела у окна и ждала, что кто-нибудь приедет забрать её. Как смотрела на других детей, которых родители навещали каждые выходные. Как слышала их рассказы о семейных праздниках и завидовала.
Вспоминала, как впервые пошла работать в шестнадцать лет — мыть посуду в забегаловке за копейки. Как снимала угол в коммуналке у пьющей женщины, потому что больше никто не сдавал жильё несовершеннолетней. Как училась по ночам, потому что днём надо было работать.
Прошло минут двадцать, прежде чем слёзы иссякли. Дарья вытерла лицо руками и медленно поднялась с пола. Ноги подкашивались, голова кружилась.
Она прошла в ванную, умылась холодной водой, посмотрела на своё отражение в зеркале. Красные глаза, опухшее лицо, растрёпанные волосы.
Дарья глубоко вдохнула и выдохнула. Прошлое не отпускало — цеплялось за душу, тянуло назад, напоминало о себе болью. Но она справлялась. Всегда справлялась.
Она вернулась в гостиную, посмотрела на результаты своего труда. Белые стены, новый пол, аккуратно сложенные коробки со светильниками. Это была её квартира. Её крепость. Её достижение.
Никто не дал ей её на блюдечке. Никто не помог купить. Каждый квадратный метр был оплачен её собственным трудом, её потом и кровью.
Дарья села на диван и закрыла глаза. Телефон лежал на столе, и она знала, что скоро начнутся звонки. Валентина Петровна обзвонит всех родственников, расскажет, какая Дарья неблагодарная и жестокая. Людмила Сергеевна тоже подключится.
Но ей было всё равно. По-настоящему всё равно.
Она встала, подошла к окну и посмотрела на улицу. Вечерело, зажигались фонари, люди спешили домой с работы. Обычная жизнь обычного города.
Дарья улыбнулась сквозь остатки слёз. Она справится. Она всегда справлялась. В детдоме выжила, на улице не пропала, пробилась, выучилась, карьеру построила. И теперь у неё есть своя квартира, свой дом, своя жизнь.
А родственники… Какие там родственники? У неё никогда не было семьи. Только она сама. И этого достаточно.
Дарья повернулась к комнате и огляделась. Завтра надо будет продолжить ремонт в спальне. Поклеить обои, установить светильники, расставить мебель. Много работы, но она справится.
Всегда справлялась.
