С такой фамилией, казалось бы, всё должно было быть просто. Но Никита Ефремов вырос не на сцене, а где-то совсем рядом — в стороне. До двенадцати лет он почти не общался ни с отцом, ни с дедом, хоть их имена знал каждый, кто ходил в театр.
Потом была любовь к актрисе, недолгий брак, непростой разговор с отцом, которого он сначала боготворил, а потом долго не мог простить. А сегодня рядом с ним совсем другая женщина — не звезда, а художница, с которой спокойно и по-настоящему.
Это история не про гламур и славу. Это про парня, который выбрал жить по-своему, даже если родился с очень громкой фамилией.
Мама, дед и много тишины
Детство Никиты было без театральных кулис, без аплодисментов. Он не общался с родным отцом, Михаилом Ефремовым, а знаменитого деда Олега Ефремова знал разве что по фотографиям.
Воспитывали его мама — Ася Воробьева, и её отец — профессор-филолог Роберт Бикмухаметов. Книги, спокойствие, рассуждения — таков был фон его первых лет.
Мама с детства называла его «чутким мальчиком» — он больше слушал, чем говорил. В музыкалке выбрал скрипку, а не фортепиано, потому что «она звучит, как голос человека, который стесняется петь громко».
Любил шахматы, но ещё больше — одиночные велопрогулки. Говорят, мог уехать на целый день просто кататься по Москве, слушая в наушниках «Beatles» или Шуберта.
Многослойная история фамилии
Официально Никита родился не как Ефремов. На момент его появления на свет в 1988 году его мать ещё числилась в браке с Антоном Табаковым, сыном Олега Табакова. Сама Ася в девичестве носила фамилию Бикмухаметова, позже стала Воробьевой.
Из-за этой путаницы с браками, разводами и отношениями мальчик сначала был записан под фамилией матери Табакова — по разным данным. В некоторых источниках указывается, что он сначала был Бикмухаметовым. Окончательно он стал Ефремовым только в 12 лет — уже после ухода из жизни деда.
«Я не чувствовал связи с этой фамилией. Только потом понял — она мне не навязана, я её выбрал», — говорил он.
Романы, которые превратились в судьбу
История его появления на свет — как сценарий мелодрамы. Мама работала литературным редактором в театре Современник-2, куда её устроил муж — Антон Табаков. Там она встретила Михаила Ефремова. Он был харизматичен, артистичен, известен… и не готов к семье.
«Он не звал замуж, не обещал быть рядом. Но тогда это было не важно. Мы оба были увлечены», — вспоминала Ася.
Вскоре после рождения Никиты пара рассталась.
Михаил женился на Евгении Добровольской, у них родился сын Николай. А Ася Воробьева больше замуж не выходила. Никита остался с ней — и с книгами, театральной тенью и редкими упоминаниями о «том самом отце».
Не актер, а скрипач?
Мало кто знает, но Никита долгое время хотел быть кем угодно, только не артистом. Он учился в физико-математическом лицее, играл в школьной группе на бас-гитаре, а по вечерам зависал на форумах, где обсуждали Ремарка и Тарковского. Скрипку он окончил по классу — со всеми экзаменами и концертами.
Увлекался велоспортом, брал частные уроки гитары и даже серьезно задумывался о журналистике. Говорил, что мечтал писать рецензии на кино и музыку. Только ближе к выпускному классу почувствовал странное влечение к сцене.
«Наверное, гены напомнили о себе. Внутри будто включился голос: «Попробуй»».
Сам себе пробил дорогу
В 2005 году он поступил в Школу-студию МХАТ на курс Константина Райкина. Поступил с первой попытки. Отец ему не помогал — не договаривался, не звонил. И Никита это уважал.
«Он сказал: «Справишься — значит, твое»».
В дипломном спектакле «Горе от ума» он сыграл Чацкого и получил первую театральную премию «Золотой лист-2009». Тогда и стало понятно: фамилия не прикрытие, а точка старта.
Современник зовёт домой
После выпуска его звали в разные театры, но он выбрал Современник — тот самый, что когда-то создал дед. Там он чувствовал воздух семьи, голос стены, тепло прошлого. Начались роли, приглашения, съёмки.
Он снялся в фильмах «Пассажирка», «Баллада о бомбере», «Григорий Р.», «Тихий Дон», «Победители», «Безопасные связи», «Хороший человек», «Полет». Некоторые проекты, как «Полет», он снимал вместе с отцом. Это были редкие, но важные моменты.
«Мы не делились душой, но были рядом. Это — наше “близко”», — признавался он.
Отец, которого сначала не было
Отношения с отцом выстраивались долго и трудно. Никита злился, скучал, ждал. А потом устал ждать и отпустил.
«Я хотел, чтобы он был другим. Но понял — надо принять того, кто есть».
Когда случилось то самое происшествие, и страна обсуждала Михаила Ефремова, Никита просто поехал к нему.
«Любить — это не значит защищать. Я просто был рядом. Молчал. Привозил еду. Сидел».
Уже не «сын», а артист
Сегодня Никита Ефремов — имя, не нуждающееся в приставках. Он сыграл более 70 ролей, его зовут в большие проекты, его слушают. И он продолжает идти по своей дороге — спокойной, как речной берег, но с глубиной под водой.
Он пишет рассказы в стол, коллекционирует старые винилы, любит ночную Москву и не признаёт соцсетей. Его редко увидишь на тусовках. Говорят, у него даже нет личного PR-менеджера — он считает это «слишком навязчивым».
Иногда он с гордостью вспоминает дедушку-филолога. Говорит, что именно он научил его слышать слово, чувствовать паузу и не бояться молчания.
«У меня предки — в энциклопедиях. Но это не делает меня великим. Просто — обязывает быть настоящим».
Любовь, которая не обжигает
Если бы кто-то захотел написать любовную биографию Никиты Ефремова, получилась бы книга с интригующими главами. Он был женат на актрисе Яне Гладких, но брак продержался всего год.
Потом были другие — не всегда публичные, но яркие романы. Его тянет к женщинам умным и независимым. А они — к его мягкой силе, интеллигентности и внутреннему огню.
Но в 2023 году всё изменилось. Он вышел в свет с Ольгой Шурыгиной — художницей, выставляющейся в Москве и Санкт-Петербурге. Она рисует полотна, наполненные светом, а сама — тонкая и глубокая. Смотрит на него с доверием, а он — на неё с уважением.
«В ней столько всего: и талант, и лёгкость, и внутренняя глубина. А главное — тепло, от которого не хочется уходить», — говорит Никита.
Иногда Никита приходит к ней в мастерскую. Там пахнет маслом и свежим холстом. Она работает в наушниках, а он тихо садится в угол, читает, пьёт чай. Они могут не говорить часами. И это — тоже близость.
«С ней можно молчать. И в этом больше смысла, чем в тысячах слов».
Вот и вырос — мальчик с потерянной фамилией, парень с разбитой юностью, человек, который учится любить не вопреки, а благодаря.
И, кажется, у него получилось.
